Михаил Ишков - Супердвое. Версия Шееля

Это при том, что точно помню, с какой тщательностью по приказу человека в пенсне я фиксировал откровения, которыми потчевал меня этот пламенный энтузиаст понирологии * (сноска: Раздел богословия, занимающийся изучением происхождения и сущности зла (от греч. «понирос» – злой, лукавый). Из этих записей следовало, что однажды в туманный и дождливый день, обшаривая эфир особого рода импульсами с переменными частотой и фазой, Ротте получил ответные радиосигналы…

Эти сигналы, напоминавшие радиоэхо, неожиданно показались богослову разновидностью шифра…

Соавтор, я не специалист по дьявольщине, ты сам попробуй разобраться с этими сигналами из преисподней …»

А я, выходит, специалист?!!

Из воспоминаний Н. М. Трущева :

« …что касается материалов, которые фрау Магди запрятала в Люфтшутцтюрме G, их ценность после тщательного анализа оказалась заметно преувеличенной…

Окажись эти документы в наших руках в нужное время, например, в начале войны, – они заметно расширили бы наши возможности по обеспечению информационной составляющей победы, однако в сорок седьмом оперативного толку от них было мало.

Радиолаборатория Ротте * (сноска: По утверждению Р. Гелена, только Борман, которого известный руководитель германских спецслужб в компании с Канарисом, не моргнув глазом причисляет к «советским агентам», располагал единственной в Германии неконтролируемой радиостанцией. (Р. Гелен. Война разведок. Глава «Сотрудничество с Канарисом.). Такая простота и безапелляционность ничего, кроме улыбки, не вызывает. С точки зрения Гелена, другие высшие руководители Третьего рейха, например Гиммлер, строго соблюдали предписанные партийные установления.) обеспечивала неформальную связь с такими фигурами как В. Квислинг, глава хорватских усташей А. Павелич, вождь венгерских фашистов Ф. Салаши и прочими пособниками нацизма. К началу сорок восьмого года в списке представляли интерес только несколько политических деятелей из Южной Америки и разве что пара сочувствующих нацизму американских сенаторов. Понятно, что сенаторы уже успели перекраситься и на поднимавшейся антисоветской волне их симпатии к нацистам уже не выглядели столь одиозно, как в военное время.

Интересно, что в этом списке обнаружились фигуры, удовлетворявшие потребности сразу нескольких хозяев. Один из них – будущий министр обороны Франции в 50–е годы, другой – видный представитель администрации президента США, после прихода Трумэна сразу и резко удаленный от политических дел. Оба они охотно сливали информацию как в Берлин, так и в Москву. К сожалению такой подход не представлял интереса, кроме разве что морального и исторического».

* * *

« …Серов категорически запретил мне привлекать Алекса к похищению Ротте. Разъяснил – в целях безопасности лучше держать барона подальше от штурмбанфюрера. Не ровен час, пристрелит негодяя, как потом будем отчитываться. Группу захвата придется возглавить тебе, Николай Михайлович.

Понятно, пусть досадливый нелегал постоянно будет под надзором руководителя группы, а то, что полковникам не к лицу заниматься похищением всякой швали, генералу было до лампочки.

Нюх у Ивана Александровича был почище, чем у самой породистой борзой. Я уверен, он не знал и знать не мог о моем персональном задании в отношении Шеелей, а вот сообразил – с этим богословом что‑то не так. При такой прозорливости он никогда не шел наперекор начальству. Другими словами, Серов был из той поросли молодых генералов, которые уже начинали более любить карьеру, чем ответственность. Уверен, ему было хорошо известно, кто на самом верху курирует «близнецов», поэтому и решил постоянно держать их перед глазами.

Прибывший в Берлин Закруткин успел схлопотать выговор за то, что посмел в одиночку разгуливать по Берлину, тем более появляться возле рейхстага – там наш герой умудрился вляпаться в авантюрную историю.

После смерти Сталина, Иван Александрович пытался подладиться под новые старые времена. Правда, долго задержаться наверху ему не удалось и после провала с Пеньковским Серов по распоряжению Никиты, который и вытянул его наверх, кувырнулся в самую глубокую яму, но это судьба. *(сноска: Олег Владимирович Пеньковский (1919–1963) – полковник (разжалован в 1963 году) Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Министерства обороны СССР. В 1963 обвинён в шпионаже (в пользу США и Великобритании) и в измене Родине, расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Многие специалисты называют Пеньковского самым результативным агентом Запада из когда‑либо работавших против СССР.

По непроверенному свидетельству (К. Эндрю, О. Гордиевский. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. Глава XI.) Пеньковский и Серов были закадычными друзьями. Серов однажды даже прикрыл Пеньковского, что привело его карьеру краху. После того, как Пеньковский был арестован, Серова сняли с должности начальника ГРУ. Вскоре, после тяжелого запоя, он застрелился в одном из арбатских переулков.)

Мне лично, когда я попал под «чистку в органах», он ни в чем не помог, а дальше судите сами…»

« …Я не стал возражать …»

« …в английскую зону мы с лейтенантом Суглобовым – он же товарищ Пауль – перебрались у Мариенборна. Там было два пограничных перехода: один железнодорожный, где проходили поезда с Запада на Восток и обратно, а второй – на автостраде, для машин и пешеходов. Здесь наняли потрепанный «Мерседес» и прямиком устремились в Дюссельдорф. Оба числились правоверными германскими гражданами, успешно прошедшими денацификацю – в каждом из принадлежавших нам удостоверений личности стоял штамп: «ничем не отягощен» или «под действие закона не подпадает» .

Сценарий разработали по пути. Было две возможности. Во–первых, пригрозить Ротте пистолетом и принудить его сесть в машину. Во–вторых, предложить накормить досыта, для чего надо будет просто проследовать в ближайшую забегаловку, где его якобы ждет роскошный обед. Если при этом пообещать одолжить триста марок, он помчится к машине как ошпаренный…»

« …шутили до самого Дюссельдорфа. Шутки кончились, когда наблюдавший за Боровом человеком растерянно сообщил, что «объект» уже сутки не выходил из дома.

Мы едва успели вытащить доктора богословия из петли».

«… в подвале было неописуемо грязно. Видно, Люцифер не очень‑то заботился о своих приверженцах, а может, Боров сумел и его сумел предать?

Мы с полчаса сидели перед плачущей, откашливающейся человеческой развалиной, упрекавшей нас в том, что мы не позволили ему свести счеты с жизнью…»

« …перед отправкой в Москву я имел с толстяком приватную беседу. За те несколько недель, что он провел в советском плену, оберштурмбанфюрер заметно поправился, подрумянились щечки, исчезла безнадежность во взгляде. Во время разговора Боров попытался стрельнуть у меня двести марок «на развлечение с девицами». Когда я отказал, он тут же отважно предложил «великому Советскому Союзу, победившему злейшего врага человечества Адольфа Гитлера» свои услуги по поиску «недобитых нацистов и затаивших злобу на великий Советский Союз прожженных мерзавцев». Он тут же выдал кличку «злейшего врага Гитлера», которой его якобы наградила потусторонняя и «возвышенная сила». На русский язык ее можно перевести как Книболо.