Михаил Ишков - Супердвое. Версия Шееля

Соавтор, тебе, надеюсь, понятно, что сам по себе толстяк не интересовал меня, хотя его умению выжить можно только позавидовать.

Что касается женских услуг, эту тему я благоразумно обошел, пусть девицами займется человек в пенсне. Мне важно было понять, что могло привлечь такого прожженного умницу как Берия в этом успевшем вновь наполниться непробиваемым апломбом негодяе? Впрочем, здравый смысл и на этот раз подсказал – не суй нос туда, куда тебя не просят.

Забудь!

Навсегда!…

Легко сказать, трудно сделать. Допрашивая Борова, я не мог избавиться от ощущения, будто этот «маленький доктор Фауст» все еще не терял надежды дождаться помощи от мифической сущности, подчиняясь которой он едва не покончил с собой».

unde malum?* (сноска: откуда берется зло?)

У меня нет сомнения – дьявол существует. Это реальная личность, а не просто как бы разлившаяся по миру зараза. Я не верю, что зло может быть иначе как личное, потому что если оно не личное, то оно сотворено Богом – нет другого выхода.

Это падшая тварь».

Митрополит Антоний (Сурожский)

В ответ на мой запрос выдержки из отчета А. К. Закруткина пришли по электронной почте с незнакомого мне адреса. После точки стояло не ожидаемое «.de»,* (сноска: из Германии.) а привычное в России «.ru». Так удалось выяснить, что сеть осведомителей, работавшая на Трущева и его «заклятых близнецов», оказалась куда более обширной, чем это можно было предположить.

Интересно, все ли участники этой игры разделяли взгляды Николая Михайловича насчет Согласия? Другими словами, работали ли они из идейных соображений или по принуждению?

А может, за деньги?..

Это настораживало, не прогадал ли я с гонораром, однако, памятуя совет Петьки Шееля – если козырь попер, удваивай ставки – я продолжил поиск согласия, пусть даже и в компании с виртуальными, неизвестными мне информаторами.

* * *

Из отчета А. Закруткина:

« … – Алекс?! Ты ли это?

Во исполнение приказа московского руководства как можно меньше походить друг на друга, я уже был готов объяснить незнакомому господину, что тот ошибся, но что‑то удержало меня.

— Трудно узнать бывшего майора Радке? – поинтересовался остановивший меня на берлинской толкучке мужчина. – Согласен. Из меня как говорится тоже крепко отжали воду. Помнишь, как мы с тобой ловили Штауффенберга?..

Я пригляделся повнимательнее.

В многолюдной толпе, ежедневно собиравшей в центре Берлина можно было встретить кого угодно – военнослужащих союзных войск, пронырливых местных «шахермахеров», благообразных старичков и старушек, продававших остатки семейного достояния; измученных отцов и матерей семейств, пытавшихся выторговать хотя бы несколько оккупационных марок за ношенные–переношенные шерстяные носки и штопанные–перештопанные рубашки; остроглазых и наблюдательных «сriminalen», приглядывавших за карманами продавцов и покупателей. Хватало здесь и иностранных рабочих, за два года после окончания войны так и не удосужившихся покинуть развалины Третьего рейха и, судя по округлившимся физиономиям, сумевшим найти свое место на этой великой послевоенной барахолке».

« …Здесь на протяжении километра – начиная от стен рейхстага, мимо Бранденбургских ворот и по Унтер–ден–Линден – гуляла, отоваривалась, дерзала, спасалась от голода, пыталась удержаться на плаву вся послевоенная Европа».

« …американцы вели себя солидно. Подкатывали на «виллисах», деловито вытаскивали из кузовов блоки сигарет и ныряли в толпу. Выскакивали оттуда с антикварными вазами, дорогими сервизами, картинами. Офицерам, как правило, помогали экстравагантные дамы. Груженные добычей машины уходили в западную часть города по Шарлоттенбургштрассе.

Англичане, появлявшиеся на толкучке, испытывали скорее спортивный, чем коммерческий интерес. Они бродили со скучающим видом, торговались неторопливо, не без надменной величавости. Вещи брали двумя пальчиками, принюхивались, морщились и нагло сбивали цену.

Наши барахольщики, в отличие от англичан, вели себя так, будто их то и гляди схватят за руку. Они постоянно озирались, и, чтобы не привлекать внимание патруля, матерились негромко, вполголоса. Правда, подъезжали они к Бранденбургским воротам и отоваривались под стать американцам – ковры, картины, сервизы увозили на «студебеккерах» и «полуторках».

Однажды я застал майора, который с помощью двух солдат волок к грузовику громадную хрустальную люстру.

На кой черт она ему понадобилась?! Где он собирался повесить это двухметровое чудовище? В сохранившейся в тылу коммуналке или частном домишке, построенном перед войной? А может, в деревенской избе, откуда ушел по призыву?..»

« …через несколько дней после приезда меня вызвали в Карлсхорст, где в особом отделе под расписку познакомили с приказом Верховноначальствующего Советской военной администрации в Германии (он же Верховный главнокомандующий Группой советских войск в Германии) маршала Г. К. Жукова, который обращал внимание военнослужащих на позорящие честь Красной Армии поступки, совершенные «в районе Бранденбургских ворот». В приказе были указаны фамилии и воинские звания офицеров, занимавшихся спекуляцией, – вплоть до подполковника. В заключительной части Жуков всех разжаловал до рядовых и распорядился отдать под суд».

« …до сих пор не могу понять, с какой целью служака из ведомства Серова с полковничьими погонами на плечах заставил меня расписаться под этим приказом? Зачем надо было устно предупреждать, будто это распоряжение касается «всех без исключения», и чтобы я, даже «исходя из служебных надобностей» – отправляясь, предположим, на встречу со своими связниками из «гитлерюгенда», – не забывал, что меня может задержать патруль и доставить в ближайшую советскую комендатуру.

Такое глубокое понимание азов оперативной работы настораживало – не поменялись ли профессионалы и чинодралы местами?

« …Николай Михайлович, ответьте – зачем этот подполковник пугал меня? Почему кто‑то, помимо моего непосредственного начальника, должен указывать мне, где и чем заниматься в Берлине и каким образом, оказавшись в личине бывшего капитана вермахта Алекса–Еско фон Шееля, я должен соответствовать моральному облику офицера Красной Армии».

« …но вернемся к неожиданной встрече».

« …прокрутить в памяти события и документы ближайших лет было делом нескольких секунд, тем более что право на ошибку было у нас обоих. Я перебрал в памяти ориентировки Алекса, в которых сообщались данные о его сослуживцах из Пенемюнде и Heereswaffenamt (HWaA) – Управления вооружения вермахта, куда мне тоже приходилось захаживать по служебным надобностям, – там упоминался некто Радке, – и решил рискнуть.