Борис Бабкин - Последний Хранитель

– Знаешь, Маша, – прозвучал немного хрипловатый голос. – Красивая ты женщина, и глаза у тебя чистые. Люблю я тебя, – послышался вздох. – Но тебе это все равно, наверняка у тебя женихов с тугими кошельками много. Просто знаешь, если я тебе не скажу это сейчас, то никогда в жизни уже не скажу. Если вдруг когда-нибудь тебе станет плохо, не дай Бог, конечно, просто позови. Если буду жив, приду. Прощай. И привет Ивану с двойной фамилией. Мужик он нормальный и верный. Его не купить, и не предаст он никогда. Извини за запись, но сказать тебе лично побоялся. Впервые в жизни испугался. Всё. Прощай.

Мария, развернувшись, стремительно вышла из номера. За ней последовали двое.

– Оставьте меня! – развернувшись, заорала она. – Я никого не хочу видеть! Никого! И никаких телефонных звонков. Понятно? – она вошла в номер Суханова и, захлопнув дверь, закрыла на замок. Телохранители встали у двери.

– Да вернитесь к ее номеру, – процедил Иванов. – Пусть думают, что она там. А вы играйте в шахматы, а ты передай Фоме, что она в номере Хранителя, – качнул головой.

– Я что-то не понял, или она тоже влюблена? – тихо спросил Ларионов.

– Мне она вроде как исповедовалась, – негромко начал Иванов. – Продать все она просто не может. Во-первых, нравится ей это, всё получается, во-вторых, отец, умирая, просил не продавать. А ваш бесшабашный Суханов ей нравится, очень нравится. Любит она его, – кивнул он. – Но ничего у них не выйдет. И он и она это понимают. Ты ему ничего не говори. Мол, отдал запись и ушел.

– Да я, собственно, не думал, что она при всех слушать станет, – вздохнул Ларионов. – И не бойся, от меня никто ничего не узнает. А в глазах Леньки я видел смерть, как перед последней атакой. Я в Чечне дважды был, собственно, после девяносто шестого и пришел в милицию. Поэтому и говорю. Он себя как бы приговорил. Боюсь, убьет он отца бабы этой, и еще кого-нибудь прихватит. Он же поначалу так и говорил. Узнаю, под корень весь род пущу. Потому что наш род на мне кончается. Его брата убили, а через сутки дом перевернули, наших двоих там положили, и жену Андрея, и двух детишек, четырех и шести лет, а может, и меньше, зарезали. И Леонид жил ради того, чтобы отомстить. А сейчас снова охотники появились. Может, кто-то побоялся, что Суханов что-то вспомнит.

– Наверное, – кивнул Иван Федорович. – Тут приехала подруга Марии Александровны из Англии, – понизил он голос.

– Я друг Суханова, – напомнил Ларионов. – Кстати, зовут Владимир, – протянул он руку.

– Иван Федорович, бывший полковник КБ. Подставили меня прилично, хорошо еще не посадили. Да что тут объяснять. Скажу, что даже доволен, что ушел со службы. Но сейчас здесь проблемы с обеспечением безопасности…

– Люди Фомы помогать будут, – усмехнулся Ларионов. – Бесплатно. Если был какой договор об оплате, считайте, что он расторгнут. Да он вам скажет.

– Собственно, Мария Александровна…

– Я сказал, денег они не возьмут, – отрезал майор.

– Любит он меня! – шептала Маша. – Да кто ты такой, чтобы мне про любовь говорить? – неожиданно закричала она. – Почему ты мне этого не сказал?! – она упала вниз лицом на кровать и заплакала. – Богатство ему мое не нравится, – сквозь слезы говорила она. – Альфонсом боишься быть… – Она всхлипнула. – Водки мне! – громко и требовательно выкрикнула Маша. Трое телохранителей, сидевших в пустынном номере напротив, переглянулись. Один нажал кнопку вызова на сотовом.

– Дайте ей «Путинку», – усмехнулся в телефон Иван Федорович. – Но глаз с нее не спускать. И не дай Бог, куда выйдет. Силой, но остановите. За последствия отвечаю я. Как увидите, что дверь открылась, сразу мне звоните. Понятно?

– Так точно, – услышал он. – А «Путинку»…

– В баре есть, – усмехнулся Иванов. – Пусть бегом несут. И каких-нибудь фруктов.

– Ответьте, только честно, – тихо проговорила Алла. – Вы сейчас увидите человека, который виноват в гибели…

– Не он виноват, – качнул головой Суханов. – А те, кто приказал. Тогда наверняка это не ваш лейтенант был. И званий еще не было. Просто сотрудник ЧК. Я понимаю так, что прадеда и деда убило государство. Потому что я уверен, они не приняли бы советскую власть. Так что волноваться не следует. Я не мстить собираюсь, а хочу понять, где и что искать. Что искать, я, кажется, понял, а вот где? – он качнул головой. – Хотя и твой отец этого не знает. Собственно, во сколько же он тебя родил, если…

– В пятьдесят восемь, – улыбнулась Алла. – Мама была на двадцать лет моложе его, она умерла пять лет назад.

– Почему ты не замужем? – снова поинтересовался Леонид.

– Папа болен, – вздохнула она. – Да все они, так называемые женихи, ухаживают, делают подарки, обещают верность и любовь до гроба, а на деле все гораздо проще. Откажешь раз – два, и возлюбленный исчезает. Правда, был один, – усмехнулась она. – Ухаживал почти год, но когда узнал, что завещание отец оставляет брату, сразу испарился. С женатыми я вообще не связываюсь, – вздохнув, проговорила она. – Хотя мне уже за тридцать и надо бы подумать о семье. А почему вы спросили?

– Давай на «ты», – поморщился Леонид. – Все-таки вместе под пулями были.

– Хорошо, – улыбнулась она. – А я испугаться просто не успела. Подумала, что какой-то пьяный сбил меня, и сейчас будет драка. А когда сбивший меня крикнул, что пуля попала в бронежилет, и рванул за тобой, я поняла, что в меня стреляли. Знаешь, – качнула она головой. – До сих пор не пойму, кому я так сильно помешала…

– Наверняка своему брату, – усмехнулся Суханов. – А давно ты узнала о тайнике? – спросил Леонид. – Ты и брат?

– Брат нашел записки отца, когда тот был в санатории, и тут же уехал. Отец приехал через два дня и понял это. И послал меня, чтобы я разыскала тебя и сообщила, что тебя могут похитить и убить. Отец не терял тебя из виду после того, как убили твоего отца и брата. В общем, он тебе все расскажет, а я мало чего знаю. Как я поняла, папа догадывается, кто мог послать людей, чтобы похитили твоих родных. А вот жену и детей твоего брата убили другие люди, – вздохнула она. – Поговоришь с папой, и он тебе все объяснит. Ну вот, – посмотрела она на часы. – Скоро Москва. Очень прошу тебя, будь осторожен, потому что Василий наверняка узнал, что я везу тебя к папе, и постарается сделать все, чтобы разговор между вами не состоялся.

– Вот поэтому в тебя и стреляли, – кивнул он.

– У меня была такая мысль, – вздохнула Алла. – Но я не хочу верить в то, что Василий хотел моей смерти.

– Желающий приобрести богатство, – спокойно проговорил Леонид, – отрубит себе руку, если она помешает добраться до этого самого богатства.

– Хорошо сказано, – помолчав, прошептала Алла. – И кто это сказал?

– Умный человек, – засмеялся Леонид. – Имя его мне неизвестно, но уверен, что он просто повторил кого-то. Здесь, на Колыме, был случай. Один человек попробовал залезть на горную гряду, где, по его расчетам, должно было быть золото, но его левая рука попала между камнями и застряла. Вытащить руку он не мог, потому что это грозило обвалом. Тогда он топором отрубил себе кисть левой руки и там же прибинтовал обрубок. Сейчас он жив, богат и имеет протез с шевелящимися пальцами. У него двое детей, две дочери, и он счастлив. Вывод прост. Ничего в жизни просто так не дается. А насчет мужчин я скажу тебе так: не теряй связи с Бушкевичем. Альберт – бывший офицер морской пехоты, из армии ушел из-за скандала с командным составом. Подробностей не знаю, но уверен, что он прав. Кстати, ты ему очень понравилась. Не зря же он сказал: «Даже не будь на мне бронежилета, я бы ее прикрыл…» – это Леонид придумал на ходу, и Алла сразу повеселела.