Владимир Михановский - Вершины держат небо

А эти вели себя слишком уж раскованно, лучше сказать – развязно, и реплики отпускали друг другу довольно рискованные, чисто мужского толка.

Полковник подумал, что от иных из этих фразочек, будучи даже в подпитии, он бы воздержался.

Да нет, какие это, к черту, спортсменки: среди них нет настоящего тренера, который гонял бы их до седьмого пота, как положено. А Оксана с косой, которая подбадривала их и покрикивала, и сама усердно занималась на снарядах. Разве настоящие тренеры так поступают? Да и вообще смешно: какая может быть база для спортсменок в маленькой воюющей республике, да еще в подземелье, под городом, занятым федеральными войсками, где идут постоянные уличные бои, совершаются теракты, стреляют снайперы, каждый божий день есть убитые и раненые?.. Чушь какая-то получается. Можно сказать, чистый Франц Кафка.

Может, это девушки для избранных? Ну, например, для полевых командиров.

Нет, тоже не получается. Слишком много спортивных снарядов, они не укладываются в эту схему.

Один столик для настольного тенниса располагался ближе других к пункту наблюдения Петрашевского, и он имел возможность рассмотреть двух партнерш вблизи. Звали их, как он уяснил из их разговора, Лайма и Ванда.

Перебрасываясь целлулоидным мячиком, они столь же непринужденно обменивались репликами, которые, однако, не вносили ясность в мятущуюся душу полковника.

– Давно мы тут не встречались.

– Месяц.

– Как ты?

– Пока живая, как видишь.

– Сколько насшибала?

– Денег или… того? – уточнила белобрысая Лайма, поправляя упавшую на лоб прядь волос.

– Денег, конечно, – рассмеялась столь же блондинистая Ванда, оценившая юмор знакомой.

– Шесть тысяч.

– Ну да!

– Святой крест.

– Рублей?

– Зачем мне деревянные? Я уже забыла, как они выглядят, – рассудительно произнесла Лайма. Она выговаривала русские слова с легким акцентом. – Баксов, конечно.

– О, мне до тебя далеко.

– Надо лучше удовлетворять желания заказчика, – посоветовала Лайма, готовясь к подаче.

– Сама знаю, что нужно лучше. Но у меня нет такого большого опыта, как у тебя, – вздохнула Ванда – у нее тоже ощущался легкий привкус акцента.

«Проститутки».

– Я тебе так скажу. Опыт – тоже, конечно, важно, но это еще не все, – сказала Лайма.

– А что еще?

– Нужно знать некоторые приемчики.

– Покажешь мне?

– Так и быть, покажу.

– Когда?

– Да хоть сегодня, после гимнастики и бассейна, – улыбнувшись, пообещала Лайма.

– Спасибо.

– Только с одним условием.

– Заплатить?

– Это само собой. Дорого с тебя не возьму.

– А что еще?

– Никому мой опыт не передавай.

«Точно, проститутки, – уверился разведчик. – И у них, оказывается, есть свои профессиональные заморочки. Ну, кто бы мог подумать?!»

– Никому, Лаймочка, упаси бог, – мелко перекрестилась партнерша. Между ее голых грудей в такт прыжкам подпрыгивал серебряный крестик.

«Да и по поведению – типичные проститутки. Кстати, говорят, что многие из них – набожные».

– Эх, сейчас бы – да на лыжи, – вздохнула Лайма.

– Да в горы! – подхватила Ванда.

– Я открыла в горах чудесную лыжню.

– Покажешь мне?

– Причем бесплатно.

«Проститутки, мечтающие о лыжах, да еще горных? Что-то не то», – засомневался разведчик.

Петрашевский уже устал от лицезрения прыгающих, скачущих и колышущихся прелестей, которые в изобилии предоставляло ему крохотное наблюдательное отверстие.

– А тир сегодня будет? – спросила Ванда и бросила взгляд на часы, составлявшие, если не считать крестик, единственное ее одеяние.

– А как же! – кивнула Лайма. – Тир – первое дело. Нам нельзя размагничиваться ни на один день.

– Как в биатлоне?

– Точно.

«Тир! Биатлон. Да это снайперши боевиков, – осенило разведчика. – Они здесь отдыхают. Остроумно придумано – прямо у нас под носом. Но если разобраться – тут для них самое безопасное место в Чечне. Какой федерал догадается сунуться так далеко под землю? Да и не так это все для боевиков дорого, если разобраться. Возить их на самолетах куда-нибудь в Турцию вышло бы гораздо дороже»

..Теперь разведчику все стало ясно.

То и дело порхавшие в воздухе имена – Лайма, Оксана, Виктория – это и были те самые имена, которые, обрастая подробностями, становились легендами. Эти милые и такие безобидные на вид девчушки, резвившиеся в помещении с бассейном, были героинями этих легенд, гулявших по всей Чечне.

Неожиданно та, которую все с особым почтением называли Оксана, взобралась на башню для прыжков, однако не прыгнула, а несколько раз похлопала в ладоши, призывая к вниманию.

Шум утих.

– Девочки, все в тир, – провозгласила она. Сказано было негромко, однако услышали все, включая полковника за дверью…

Помещение быстро опустело.

Сквозь глазок, в который Петрашевский наблюдал соблазнительные картинки, видна была только часть помещения. Еще проникал запах пара, нагретой воды, разгоряченных женских тел. Возмущенная ими вода в бассейне еще колыхалась, но нигде не осталось ни одного человека.

«Нам необходимо резко усилить группу снайперов, – подумал Петрашевский. – Любые затраты здесь окупятся. Это – первое, что я доложу генерал-полковнику. И надеюсь, что он меня поддержит. Ну, а рай по-мусульмански недурно выглядит, бомж оказался прав. Только вот сколько лет живу, и только сейчас узнал, что при рае полагается еще и тир…».

Обратный путь представлялся Николаю Петрашевскому сплошным кошмаром.

Он ощущал себя полным сосудом, содержимое которого, не расплескав, обязан донести до генерала Матейченкова.

Двигался наверх медленно, сторожко, выверяя каждый шаг. Мысленно вспоминал карту подземного Грозного, но слишком многое изменилось с тех пор, как она была начерчена: появились новые ходы и рукава, которые затуманивали и искажали картину: часть переходов была засыпана, часть – перегорожена, уж не говоря о том, что появилось множество новых рукавов, а также целых подземных объектов, например – «рай» для женщин-снайперов.

Поначалу Петрашевский хотел отыскать местечко поближе к расположению объединенного штаба наших войск: чем меньше передвигаешься по Грозному в одиночку – тем меньшая вероятность, что тебя либо в плен заберут, либо просто пристрелят, так, на всякий случай.

Однако уже через час-полтора разведчик потерял подземную ориентацию и махнул на нее рукой, решив выбираться наверх, где получится.

Он выбирал самые безопасные переходы, пустынные и глухие, если замечал малейшую опасность – затаивался, и не думая включать фонарик, как бы этого не хотелось.

И менял, менял, менял направление.

Разведчику важно было, что он запомнил расположение найденных объектов, когда двигался туда, и, следовательно, мог их нанести на карту подземного города, хранящуюся у генерала Матейченкова. Что же касается обратного пути – он никого не интересовал.