Майк Холланд - Американский ниндзя 1-2

— Что это такое?

Видимо, не знать про ниндзя было простительно: никто этому не удивился.

— Так называется секретный корпус убийц, — спокойно пояснил Джексон. — Вообще-то, ниндзя полагается быть в Японии, я и сам не пойму, что они здесь делают… Ну так вот, судя по показаниям свидетелей и характеру ранений, наших ребят убили именно ниндзя.

Полковник нахмурился. По его мнению, Джексон молол сейчас какую-то чушь, но уж слишком странно выглядела история с грузовиками. Быть может, капрал просто рисовался, стараясь произвести впечатление своей эрудицией, но, насколько полковник разбирался в человеческой психологии, это было маловероятно: Джексон выглядел слишком расстроенным и озабоченным и вряд ли стал бы устраивать представление из чужой смерти.

— Ниндзя? — повторил полковник, одновременно и желая поверить в эту странную версию, и опасаясь сделать это.

— Да, сэр, — серьезным тоном повторил Джексон и опустил кудрявую голову, потому что именно в этот момент стоящие рядом с телами своих товарищей наклонились, берясь за ручки носилок.

Смерть есть смерть и она требует уважения. Погибших, конечно, не похоронят на территории базы. За их телами был прислан вертолет.

Если бы о живых так заботились — может, и не пришлось бы никого хоронить… Поднятые дюжими руками живых, носилки с мертвыми солдатами взмыли в воздух и скрылись в дверях вертолета.

От сада веяло востоком.

Сложно сказать, что такое дух пейзажа и в чем именно он выражается: ни по климатическим, ни по другим параметрам это место не должно было вызывать такие ассоциации, и все же и азиат, и европеец безошибочно узнали бы обитающий здесь восточный привкус. Во всем чувствовалась невидимая рука, приручившая некогда дикую природу и перекроившая ее на свой манер. Пожалуй, благодаря этому духу и черная одежда ниндзя, командовавшего на дороге атакой, смотрелась на фоне сада уместно и естественно, в то время как европейский костюм стоящего рядом человека вызывал ощущение некоторого диссонанса.

Собственно, ниндзя был одет уже иначе, исчезла с его лица и маска, открывая довольно красивые черты, может быть, слишком жесткие на взыскательный вкус. Впрочем, он был предельно гармоничен, и выражение его лица (точнее, отсутствие такового) тоже вписывалось в общую картину.

Да, выражение подходило лицу, лицо — одежде, одежда — саду. Рисунок (или татуировка?) на щеке сэнсея и черные усики только подчеркивали это, внося в облик командира ниндзя живую деталь.

Сидящий в плетеном кресле европеец заслуживает более подробного описания. Его черты были неправильны и крупны (и в то же время их нельзя было назвать неприятными), при этом в них крылась какая-то противоречивость. Плоский лоб и резко очерченный нос с горбинкой контрастировали с чувственными губами, холодный безжалостный взгляд не сочетался с холеными ухоженными руками. В нем ощущалась самоуверенность, правда, суетливая, будто бы не имеющая под собой истинно твердой основы и потому нуждающаяся в постоянном подтверждении извне. Даже манера разговаривать с собеседниками несколько свысока говорила о том, что его положение определяется скорее деньгами и работой чужих рук, чем силой его личности.

— Что случилось? — капризно скривились губы Виктора Ортеги (так звали сидевшего в кресле; во всяком случае, таково было его официальное имя).

— До сих пор все шло хорошо.

Черная Звезда — таково было имя японца — промолчал.

По его мнению, вопрос не имел смысла: раз дело не вышло, надо было не искать виновных, что, судя по тону, собирался делать Ортега. Когда в деле хотят разобраться всерьез, слова произносятся совсем иначе.

Вообще, кто-либо другой на его месте мог счесть себя оскорбленным — упрек слишком явно адресовывался именно ему. Но Черная Звезда был выше мелочных обид. Лишь собственная оценка того или иного происшествия, собственные ощущения были важны для него: мнения других людей при желании не так уж сложно было и переменить. Кроме того, Ортега нуждался в его помощи гораздо больше, чем могло показаться со стороны.

— Еще одна такая ошибка, — кипятился Ортега,

— и нам придется свернуть все операции. Там был очень ценный груз…

— Вы его получили.

— Не весь, далеко не весь… — пальцы Ортеги забарабанили по колену.

Ему было необходимо высказать свое неудовольствие вслух — только так он мог приобрести утраченное равновесие.

Ортега не любил неудач, особенно возникавших «на ровном месте» — в делах, кажущихся верными. Такой обещала быть операция по изъятию груза из собственности военной базы, и свыкнуться с преподнесенным судьбой сюрпризом он никак не соглашался.

Черная Звезда не шелохнулся, его можно было принять сейчас за каменную статую.

— Там был ниндзя, — сдержанно проговорил он, добавляя несколько слов на родном языке.

Ортега, недовольно морщась, встал, но, пройдя несколько шагов, опустился снова на стул, расположенный возле небольшого столика.

Черная Звезда последовал за ним.

— Говори по-английски, — буркнул Ортега себе под нос.

Ему хотелось сорвать на ком-нибудь свое плохое настроение, но ниндзя-профессионал был для этого слишком малоподходящим объектом, так что кипятился Ортега главным образом молча.

— Там был американский ниндзя, — повторил Черная Звезда.

Как ни странно, в этот момент его взгляд можно было принять за печальный (сосредоточенность у каждого проявляется по-своему).

— Что? Откуда он мог там взяться?

Легкий ветерок промчался по террасе, заставляя вздрогнуть розовеющие в вазоне азалии — можно было подумать, что им передалось состояние хозяина.

— Я не знаю, как это могло произойти, — взгляд ниндзя становился все более отрешенным. — По нашим законам, за передачу секретов Востока людям Запада полагается смерть. И все же ошибиться невозможно: там был ниндзя-американец.

Руки Ортеги судорожно сжались в кулаки, на которых тут же набухли синие шнуры вен.

— Мне не важно, кто это был, — процедил он сквозь зубы. — Я должен был получить за этот груз четыре миллиона. Понятно? Вот что интересует меня. А этого, своего ниндзя, можешь… убрать!

Ортега провел ладонью по смуглому жилистому горлу.

Ниндзя проследил взглядом за его жестом, и на желтоватом каменном лице впервые появилось вполне человеческое выражение.

Черная Звезда улыбался.

Солнце еще не успело сесть — только край неба сделался рыжеватым да жара утратила полуденную сухость, наполняясь тяжелой, истинно тропической влажностью, — когда к дому полковника в городе подъехал грузовик с надписью вдоль борта: «Овощи и фрукты».

Возможно, раньше она отвечала истине, но в данном случае машина везла совсем иной груз…