Эндрю Никсон - Палач. Смертельное оружие I, II, III

Пройдя через зал, два японца с чемоданами прошли через ряд клетушек, огороженных ширмами и попали в другой зал, оборудованный под гимнастический. В углу зала стоял рояль. Госпожа Танаки играла на нем Бетховена, а под эту музыку ее секретарша отрабатывала мае-гири — удары ногой. Ее красивая ножка отточенным движением вонзалась в огромную боксерскую грушу, свисающую с потолка.

Вошедшие остановились у входа и синхронно отвесили традиционный японский поклон уважения под сорок пять градусов.

Танаки кивнула, указала рукой в сторону рояля. Молчаливые японцы прошли к инструменту и, положив' на черную полированную крышку чемоданы, открыли их.

Изумрудная зелень долларовых пачек озарила бесстрастное лицо госпожи Танаки.

— Очень хорошо. Проверьте деньги… Оказывается работорговля и в двадцатом веке очень прибыльное дело. Передача денег без эксцессов?

Оба японца кивнули.

— Хорошо. Значит господин… — она на мгновение запнулась и не назвала фамилию: исполнителям лишняя информация ни к чему. — Господин заказчик нам доверяет. Нужно оправдать его доверие.

Танаки повернулась к секретарше:

— Хороший бизнес. Кажется, первая проба прошла удачно. Завтра необходимо передать товар покупателю. Не будем рвать цепочку… Кстати, как там дети? Я хочу лично проверить качество и сохранность товара. Наш друг доверил нам такие деньги, нельзя его подвести. Это большой европейский заказчик.

Уже через сорок пять минут Танаки с секретаршей и охранниками была в заброшенном городке аттракционов. Местные охранники проводили ее в игровой комплекс, где в служебном помещении под замком находились дети.

Двое из них дрались. Один из охранников быстро растащил ребят. Леди Танаки подошла к всклоченному парнишке:

— Как тебя зовут?

— Том Франкони.

— Из-за чего драка, Том Франкони?

Мальчишка сердито мотнул головой:

— Он сказал, что мой отец гангстер и поэтому нас тут держат.

— Да, он прав. Вы все — дети бандитов. — Танаки отвернулась и присела на корточки перед маленькой и очень милой девочкой:

— А тебя как зовут, малышка?

— Бетти.

Танаки щелкнула пальцами, охранник тут же подал ей сумочку. Танаки открыла ее и, порывшись, извлекла конфетку.

— Держи, Бетти. Какой милый ребенок!

Танаки встала и направилась к выходу. У самой двери она остановилась и коротко приказала в пространство:

— Драчуна — в другое помещение. Детей накормить. Не будем портить товарный вид. Это уже не наш товар, и мы за него отвечаем.

Когда Палач оставил свой «Харлей» в одном из тайных закутков и пошел «домой», подсвечивая мощным фонарем, до него вдруг донесся гулкий звук. Палач тут же погасил огонь и прислушался. Кто-то шел из-за поворота по тоннелю, светя ослабевшим фонарем. В этих уровнях не было света, лампы имелись только в тоннелях связи, и то только те, которые еще не перегорели за долгие годы. Примерно раз в семь-десять лет лампы меняли.

Человек кряхтя и причитая шлепал ботинками по воде. Видимо, он уже вымок по щиколотку /вот почему Палач всегда носил сапоги/. Желтый круг света беспомощно скользил по сырой бетонной стене, ничего не освещая. Батарейки его фонаря совсем сели. Сколько часов он бродил по темным лабиринтам?

Подпустив человека поближе, Палач внезапно включил свой мощный аккумуляторный фонарь. От удара бриллиантово-белого света человек вскрикнул и болезненно зажмурился.

Это был Гамлет. Вид артист имел довольно жалкий. Старенькое пальто отсырело, а плечи и рукава были истерты о стены и бетонные углы.

— Неподходящее место для прогулок, — укоризненный голос Палача эхом прогремел в бетонной трубе. Это был первый человек, с которым он говорил в своем подземном гулком мире.

Старый артист левой рукой заслонился от слепящего света, а правой схватился за сердце.

— Ох ты, боже мой… Ой, боже мой. Напугал… Слушай, с твоей страстью к театральным эффектам, тебе нужно было бы стать актером… Ох, боже мой… А если бы я умер?! Нет, ты скажи, а если бы я умер?!

— Я бы плакал. А над твоим предложением я подумаю… Что ты тут делаешь?

— А как ты думаешь, что может делать великий трагик, игравший Гамлета в лучших театрах, в твоей вонючей канализации?

— Видимо, ты разучиваешь роль бродяги?

— Нет, не угадал, мистер «П». Я ищу Палача. Слышал про такого? Он замочил уйму народа.

— Нет, не приходилось. Я человек темный, живу в своей вонючей канализации, откуда мне знать про такие умные вещи… Что тебе надо?

— Слава богу, что я тебя нашел, я уж думал, что заблужусь, брожу тут уже пять или восемь часов, не знаю точно, у меня часы разбились, и батарейки сели.

— Ты даже не представляешь себе, как тебе повезло. Запомни сегодняшнее число — это твой второй день рождения. Я иногда нахожу здесь скелеты любопытных. Редко, правда. Обычно люди сюда не суются… Зачем ты меня ищешь?

Гамлет всхлипнул носом:

— Простыну теперь… Слушай, а у тебя есть где сесть? Или лучше покажи выход, а сяду я наверху, на солнышке, если оно еще не закатилось, пока я тут бродил.

— Почему ты решил искать меня здесь?

— Догадался.

Палач внимательно оглядел убогую фигурку Гамлета. Сумма знаний накопилась, количество перешло в качество. Когда-то это должно было случиться. Значит, скоро и другие догадаются. И начнут искать. Люди в сером с короткоствольными автоматами. Палач часто видел эту картину во снах: мелькание фонарей, гортанные крики, шаги, а он, раненый, не может найти ключ, чтобы уйти за спасительную решетку на другой уровень…

— Молодец. Роль сыщика тебе почти удалась. Я слушаю тебя.

— Все знают: начинается война мафий. Местные кланы ослаблены своими распрями и твоими убийствами, и их теснит японская якудза. Якудза — это…

— Я знаю.

— Да, так вот… Они будут воевать.

— Я знаю.

— Откуда?

— Франкони сказал.

— Все шутишь?

— Нет, я прослушиваю его кабинет.

— Ты?! — Гамлет довольно расхохотался. — Ай, молодец! Как же это?

— Вентиляция…

— Черт подери, действительно. Просто, как все гениальное. Умница. Черт подери, если бы не алкоголь, у меня мог бы быть такой сын как ты… Погоди, а почему тогда ты обращаешься ко мне за информацией, если прослушиваешь кабинет самого Франкони?

— Не все дела решаются в кабинете Франкони. Город большой.

— Да, да… Ну и что ты будешь делать теперь?

— Я решил отдохнуть* зачем мне ввязываться в чужую войну. У меня своя есть.

— Угу. Значит, ты решил уехать в отпуск. Что ж, я слышал, канализация Парижа чудесна в это время года.

Палач улыбнулся:

— Пойдем к выходу.

— А дети?

— Какие дети?

— Якудза похитили детей почти всех крестных отцов.

— Ничего, Франкони решил расплатиться за детей. По пять миллионов за ребенка.