Олег Алякринский - Я — вор в законе: Общак

— Толковый? — усмехнулся Урусов. — Уж не Джокер ли?

И по свирепому виду Шоты понял, что попал в точку.

— Но услуга за услугу! — не удостаивая вниманием последний вопрос Урусова, заметил Шота. — Вам это не составит большого труда. У меня в последнее время возникли некоторые трения с… московскими гаишниками. Постоянно останавливают на въезде в город. Мне это все порядком надоело.

— Ясно! — с энтузиазмом отозвался Урусов и достал блокнотик из кармана кожаной косухи. — Какой у вас автомобиль? Номерные знаки?

— Джип «силвер стоун», — горделиво сообщил Шота. — Редкая марка. Вы ведь видели его.

Евгений Николаевич, все аккуратно зафиксировав, убрал блокнотик.

— С моим делом проблем не будет, батоно Шота. Запишете или так запомните? Мои люди остановились в отеле «Россия» на Брайтоне. Найти их там будет несложно. Если ваш человечек и впрямь толковый. — И он хитро подмигнул.

Он был готов ко всему, но такого кайфа не ожидал — так все гладко вытанцевалось. В зале вылетав Шереметьево провожающие — два хмурых пацана с наколками на пальцах, гладиаторы Максима Кайзера, — дали ему пачку зелени на расходы, сумчонку с какой-то одежонкой, сунули в лапу русско-английский разговорник и посадили в «Боинг». Маршрут, который определили Джокеру, был прост, как мозг прапорщика. Он летел до Монреаля, там его должны были встретить люди Кайзера и на машине перевезти через канадскую границу в штат Вермонт, а откуда уже на американской тачке — с другими людьми — прямиком в Нью-Йорк.

Он так умотался за последние дни, особенно после всей этой нервотрепки с побегом с зоны, что весь полет продрых в мягком кресле, даже не похавал, хотя горячую жратву носили дважды. Только проснувшись на полчасика, оттянулся с пивком — пивко было клевое: американское «Буд».

Конечно, Джокер малость робел. Все ж таки впервой было ему оказаться за границей, да не где-нибудь, а в Штатах. Кайзер строго наказал ему накануне вылета, чтоб он времени в самолете даром не терял, листал разговорник — самоучитель, восстанавливал свой английский со словарем, учил расхожие фразы, а то, говорит, там чего доброго лопухнешься, перепутаешь Бруклин с Бостоном — и тебе шандец. Полиция заметет — начнут проверять, ну и понятно что… Никакие Розенгольды не помогут. Розенгольды — это Мишка и Йоська, те самые люди Максима Кайзера, которые его встретили в Вермонте и повезли в Нью-Йорк…

А до того в Монреале, когда самолет сел и Джокер вместе с толпой пассажиров послушно выдавился сначала к резиновой багажной ленте, а потом к стойкам паспортного контроля, его прямо у стеклянной будки паспортиста взяли под охрану Боря и Шура, которые разве что не за ручку поздоровались с канадским пограничником и без проблем провели «братана», приехавшего к ним по гостевой визе на месячишко. Такова была легенда Джокера в Канаде.

Боря и Шура оказались словоохотливыми ребятами и пока они перли на «шевроле»-пикапе по классному канадскому шоссе до американского штата Вермонт, успели ему рассказать, что имеют в Канаде издательский бизнес, выпускают очень дорогие книжки по искусству… Спрошенный о своих делах, Джокер от ответа увильнул, сославшись на коммерческую тайну. По всему было видно, эти лохи ни сном ни духом не догадывались, зачем он сюда пожаловал, и не вникали.

— Та на хрен нам вникать? — простодушно объяснил сидевший за рулем Боря. — Нас попросили друганы из Нью-Йорка тебя встретить, проследить, чтоб проблем никаких на въезде не возникло, — и все. Как-то они нас выручили. Теперь мы их выручили. Иначе тут никак нельзя — без взаимной поддержки пропадешь…

— А этих Розенфельдов вы знаете? — угрюмо спросил Джокер, глядя на проносящиеся мимо поля и леса, на удивление напоминавшие стандартные российские эейзажи.

— Розенфельдов? Ты хочешь сказать — Розенгольдов? — Боря даже присвистнул. — О, это уважаемые люди. Их уважают не только на Брайтоне, но и в Майами, вДжерси, ив Бостоне. Это крутые… — Он подумал, как еще охарактеризовать уважаемых людей, но не придумал ничего путного. — Но мы с ними дел не имеем, слава аллаху. Только так, по мелочи: ты мне — я тебе. Ну как с тобой. А ты под их крыло едешь?

Джокер что-то неопределенное промычал и прикрыл глаза. Ему было в лом поддерживать беседу, и он притворился будто задремал. Мысли его вертелись вокруг того дела, ради которого его так удачно дернули с зоны. Бабки… крутые бабки… Сучков драпанул от московских воров с бабками…. Они хотят его наказать. Раз и навсегда наказать. Интересно, сколько же он у них попер? Лимон? Два лимона? Да, за такие серьезные бабки не грех суку и замочить… Но он, Жорик, не лох — он сначала слупит с Сучкова хоть какую-то долю, а потом уж грохнет… И получит еще. Сколько там Кайзер посулил — сто штук? И это неплохо…

Через час или что-то около того машина затормозила. Жорик раскрыл глаза. Впереди шоссе было перекрыто какими-то шлагбаумами и будками.

— Че там? — встрепенулся он.

— Погранконтроль, — развел руками Боря. — У тебя ксива в норме? Штатовская виза на месте? А то так и останешься у нас в Канаде…

— На месте, — отрезал Джокер, четко вспомнив, что Кайзер обещал ему выправить все документы по-белому, чтобы избежать всяких недоразумений. — Канадская и штатовская туристская. На месяц.

Но никакого контроля не было — их тачка проехала под поднятым шлагбаумом, и никто даже не заглянул в салон.

— Эта халатность штатников их как-нибудь погубит! — глубокомысленно заметил Шура. — Они даже не смотрят, кто к ним едет. А если бы мы были террористы? А если у нас в багажнике мешок микробов сибирской язвы?

Джокер и тут смолчал, вспомнив только слова Кайзера: Розенгольды снабдят его снайперской винтовкой какого-то невиданного образца: чуть ли не из пластмассы, так что ее никакой металлодетектор не засветит. «А зачем из пластмассы?» — спросил тогда Джокер. «Может, тебе придется за Сучковым из Нью-Йорка на другой конец страны лететь», — ответил Кайзер.

Мишка и Йоська Розенгольды оказались полной противоположностью канадским Боре и Шуре. «Эти явно не книги печатают», — подумал Джокер, едва глянув на двух рыжих амбалов: оба были одеты в одинаковые белые джинсы «Калвин Кляйн» и в белые кроссовки «Найк». Две бычьи шеи украшали массивные золотые цепи, а пальцы были унизаны крупными золотыми перстнями. Оба молчали всю дорогу до Нью-Йорка — а она заняла часов восемь, столько же, сколько Жорик летел из Москвы до Монреаля, — и только когда вдали замаячили две белые высотки Всемирного торгового центра, один из них, Мишка, хмуро бросил Джокеру:

— Вона, ВТЦ — видал? Там мой офис на восемьдесят шестом.

Джокер уважительно хмыкнул.