Олег Алякринский - Я — вор в законе: Общак

Джокер увидел, как из подъезда вышел мужик и медленно потопал к Брайтон-авеню. Мужик был светловолосый, широкоплечий, ростом под сто восемьдесят. Джокеру невольно вспомнилась фотка Сучкова, которую ему в Москве вручил Кайзер. В этом сраном Нью-Йорке мужиков с такими же приметами, наверное, миллион. Вон тот хотя бы — чем не Сучков? Вздохнув, Жорик отошел от окна и завалился на холодную постель.

Филат давно не был в столице — в последний раз он приезжал в Москву в конце февраля, когда после таинственного похищения смотрящего России прямо из ресторана, где собрался большой сход, ему надо было уладить кое-какие финансовые проблемы, возникшие с Шотой Черноморским. Та поездка ему запомнилась крепко: Шота вел себя вызывающе дерзко, точно он уже был объявлен преемником смотрящего России взамен исчезнувшего Игнатова. И только тонкий дипломатический такт и хладнокровие Филата предотвратили крупную ссору, которая могла бы закончиться и кровопусканием.

С собой в Москву Филат взял только Петю Маленького — своего телохранителя, молчаливого двухметрового детину с пудовыми кулаками. На Ленинградском вокзале. Филата никто не встречал. Петя поймал тачку на площади, и они поехали на окраину города в гостиницу «Союз», окнами выходившую на живописную излучину канала имени Москвы. Взяв номер-люкс и заплатив сразу наликом за две ночи, Филат сел за телефон и назначил две встречи.

Для затравки он решил встретиться с Витькой Штифтом, старым своим корешом еще по карагандинской колонии для несовершеннолетних, который закрепился в Москве с конца семидесятых и почти за два десятка лет сменил немало хозяев, пока не прицепился к ореховским… Витька, похоже, знал в Москве всех, от крупных паханов до мелких шестерок, и посему был неисчерпаемым кладезем всевозможной информации о происходящих в городе делах и делишках. Филат не раз обращался к нему, когда требовалось получить анкетные данные о каком-нибудь сомнительном субъекте, зачастившем в Питер.

О второй встрече Филат сговорился с Толиком Рябовым по кличке Рябой. Этот тоже был его старый знакомец, но с ним его свела судьба благодаря Михалычу, царствие ему небесное, который и дал Филату путевку в большую воровскую жизнь. Одно время Филат и Рябой были у старого вора личными порученцами. После смерти Михалыча Рябой переметнулся в химкинскую бригаду, и сейчас это знакомство оказалось Филату как раз кстати.

Витька приехал к Филату в «Союз», с ходу отказался от ресторана, и они отправились прогуляться по песчаному пляжу. Петя Маленький шел позади, держась от них на почтительном расстоянии и как бы не имея к ним ни малейшего отношения. День выдался солнечный, ясный, безветренный. На пляже, несмотря на осеннюю прохладу, копошился народ — в основном мамаши с детишками. Двое прилично одетых солидных мужчин, неторопливо прогуливающихся по кромке воды, смотрелись странно на их фоне. Если бы не знать, что это два коронованных вора, имеющих за плечами не одну ходку в зону, можно было бы предположить, что после долгой разлуки повстречались два научных работника, которые обмениваются воспоминаниями о сложных экспериментах, проведенных в закрытых лабораториях.

— Давно не виделись, брат. — Витька похлопал Филата по плечу. — А ты заматерел. Вон отьетый какой! В Караганде, помню, ты один из самых дохлых был. Видать, питерский хлебушек сладок.

— Хлебушек-то сладок, да масло с горчинкой, — отшутился Филат.

— Ну выкладывай, что тебя в столицу привело, А то, как я погляжу, у тебя спешное дело — иначе не стал бы меня звать в такую даль? — Штифт сощурился. — Могли бы в «Метрополе» потолковать…

— Угадал, Витек. Дело спешное, и времени мало. Вечером хочу еще кое с кем потолковать. Ты ребят из бригады Шоты Черноморского знаешь?

— Бригады? — насмешливо протянул Штифт и даже присвистнул. — Да у него не бригада — целая армия! Он же недавно под себя подмял и строгинских, и сокольнических, и измайловских. Все тамошние рынки под ним, все магазины, весь бизнес…

— Понял, — Филат остановился. — А не знаешь ли, что в городе в последнее время говорят по поводу его с Варягом дел?

— А что за дела? — удивился Витек. Но Филат прекрасно знал: Витек, хоть и другая его закадычный, берет собеседника на понт. Такова была его обычная манера. Витек не терпел, когда с ним беседовали обиняками да околичностями — он любил прямые вопросы и давал на них прямые ответы.

— Ну как же — общак. Общак-то накрылся. Я слыхал, Шота крайне недоволен этим делом. И Варяга во всем винит.

Штифт молча пожал плечами. Они свернули на асфальтовую дорожку, ведущую в лес, и пошли по ней, удаляясь от людного пляжа.

— Всякое говорят, Филат. Всякое… Лишнего сболтнешь — так не языка лишишься, а репы.

Филат понял, на что намекает Витька.

— Ну ты же меня знаешь, брат. Мне сказать — все равно что своему отражению в зеркале. — Он помолчал. Я бы не спрашивал, коли бы нужды не было, сам понимаешь. Скажу тебе как на духу: я это по личной просьбе Игнатова делаю…

Витька сплюнул и мотнул головой:

— Ну, тогда я тебе вот что скажу… Прошелестел слушок, будто Шота приготовил для Варяга крупную подлянку. Варяг-то, говорят, сейчас где-то за границей, и Шота туда гонца хочет послать.

— Гонца? — нахмурился Филат. Сердце екнуло от недоброго предчувствия. — Пять апельсиновых зернышек хочет ему передать?

Витька усмехнулся. Намек был понят: еще парясь в карагандинской малолетке, они зачитали до дыр томик рассказов Конан Дойла про Шерлока Холмса, и «Пять апельсиновых зернышек» был у них в числе самых любимых. Там сообщники по преступлению посылали предателю в письме пять зернышек от апельсина — вроде как «черную метку», известие о смертном приговоре… Приятели вошли в лес и продолжали не спеша топать по тропинке, вьющейся между густых кустарников.

— Вот чего не ведаю — того не ведаю. Вроде как какого-то пацана из колонии строгого режима выковыряли… А из зоны пацана так просто, чтобы привет передать, выковыривать не станут, верно?

— А ты откуда узнал? — на всякий случай спросил Филат.

— Один блатной из команды Кайзера тут мне третьего дня по пьянке сболтнул. Через него малявы шли. Они на зону какую-то — то ли в Омск, то ли в Пермь, то ли в Пензу, не помню, — малявки пустили верным людям, что, мол, так и так, нужен надежный человечек для важного мероприятия. А у Кайзера важное мероприятие — это мочилово. Знаешь Кайзера?

Филат кивнул:

— Правая рука Шоты. Как не знать… И что?

Но Витек не успел ответить. В воздухе вдруг раздался тихий свист, словно кто-то вдалеке подул в детский свисточек. Витька дернулся и впился левой рукой в плечо Филата. И тут же питерский смотрящий опять отчетливо услыхал тихий свист. И тело Витьки опять изогнулось, скрючилось — он упал на колени и повалился вперед, ткнувшись лицом во влажную землю, усыпанную палой хвоей. Из шеи хлестанула кровища, оросив землю и светлый Витькин плащ.