Юлиан Бардин - Империя страха

Не сговариваясь, парни с остервенением набросились на разговорившегося каскадера.

Круглолицый метко пнул его в голень и тут же добавил коротким хуком справа в челюсть — в голове Иваныча опять что-то нехорошо зазвенело, но зализывать раны было еще слишком рано.

Скелет, в свою очередь, повторил прекрасно наработанный удар в солнечное сплетение, усугубив его мощным тычком в ухо.

Голова Чижова резко качнулась в сторону, как у китайского болванчика, а затем безвольно опустилась на тяжело вздымающуюся грудь. И вновь на смену реальности пришла мутноватая прострация — Иваныч не смог устоять на ногах и рухнул на пол, ощущая явственные рвотные позывы.

Изо рта и уха поверженного трюкача потекли два тоненьких ручейка темно-бурой крови, образуя на потертом паласе липкую рубиновую лужицу.

— Ну как, — Клоун навис над Чижовым, храня на губах легкую улыбочку высокомерного превосходства, — понабрался ума-разума?

— Спасибо, маэстро, — процедил Иваныч, выплевывая под ноги победителям темно-коричневый сгусток, в котором угадывались очертания выбитого зуба, — мне ваших уроков хватит на всю оставшуюся жизнь.

— То-то, — удовлетворенно подметил круглолицый и собрался вернуться на прежнее место.

Собрав в кулак всю свою волю, каскадер подтянул к животу коленки и в следующую секунду выбросил вверх обе ступни.

Удар пришелся «добродушному» Роме как раз пониже живота. В ту же секунду с его лицом стало твориться нечто совершенно невразумительное: сперва оно недоуменно побледнело, затем начало наливаться пунцовой краской; когда же щеки незадачливого похитителя стали похожи на перезревший помидор, из горла круглолицего вырвался протяжный стон, и он рухнул рядом со своей недавней жертвой, теряя сознание и запоздало прикрывая ладонями потревоженное достоинство.

Долговязый Скелет несколько секунд не мог понять, что же на самом деле происходит. Когда к нему вернулось ощущение реальности и он инстинктивно рванулся в сторону каскадера — было уже слишком поздно… Чижов успел обрести вертикальное положение и вооружиться массивной хрустальной вазой для цветов.

С первого же удара добротный чешский хрусталь даже не треснул, а лишь издал мелодичный, глуховатый стон. Хотя вполне возможно, что источником шума была голова Лехи, на которую обрушилась хрустальная емкость с незамысловатыми узорами.

Леха в эту секунду был похож на оглушенного быка — широко расставив ноги, он замотал головой, как будто пытался отогнать от себя кошмарное наваждение. Он бы не задумываясь ринулся в атаку, если бы не повторный удар, от которого Леха явно потерял ориентацию в пространстве.

Саданув еще два раза по широкому лбу своего на редкость стойкого противника, Иваныч отбросил в сторону импровизированное оружие и в высоком прыжке достал долговязого ногой в челюсть.

К своему несчастью, Скелет стоял спиной к широкому окну, и настигший удар поставил точку в его судьбе. Со стороны все выглядело так, будто долговязого обмотали веревкой, противоположный конец которой был крепко-накрепко приторочен к бамперу самосвала, а в момент затрещины водитель грузовика резко сорвал машину с места.

Чижову показалось, что он наблюдает за последовавшей сценой в рапиде: вот долговязая фигура начала стремительное движение назад, натолкнулась на слабое препятствие в виде оконного стекла и, с громким треском проломив деревянную раму, растворилась в образовавшемся проеме.

Иваныч на всю жизнь запомнил эти сумасшедшие глаза и безвольно отвисшую челюсть, обнажившую два ряда пожелтевших от никотина зубов.

К звонкому грохоту рассыпающегося по влажному асфальту стекла примешался глухой, чавкающий хлопок упавшего на тротуар тела.

Выглянув в промозглую сырость, Чижов явственно различил распластавшийся под окнами труп, у головы которого растекалась теплая, парящая лужица.

— И всего-то третий этаж, — притворно удивился каскадер и, пожав плечами, закончил: — Но, как говорил один мой знакомый с ярко выраженным дефектом дикции: «Тыюк выпаэнен!»

Тем временем начал приходить в себя круглолицый Рома, и Иваныч уделил ему самое пристальное внимание. Медленно приблизившись к лежащему на спине мужчине, он пошире раздвинул его безвольные ноги и с видимым наслаждением пнул Клоуна в пах, словно школьник консервную банку.

Судорожная конвульсия пробежала по телу Ромы, и «добряк» вновь сжался маленьким комочком, шумно выпустив из себя воздух.

— Отдыхай, приятель, — оскалился Чижов и принялся методично обшаривать его карманы.

В наплечной кобуре Иваныч обнаружил пистолет импортного производства с привинченным к стволу глушителем и запасной обоймой в специально оборудованном кармашке. Бумажник Ромы хранил в себе несколько мелких купюр в американской валюте, триста тысяч рублей и удостоверение сотрудника милиции, выписанное на имя некоего Сапунова Романа Петровича.

Переложив все найденное в задний карман собственных брюк и засунув за пояс пистолет, Чижов быстро покинул негостеприимную квартирку. Он реально опасался скорого визита местных сыщиков из райотдела милиции, в который наверняка позвонили наблюдательные соседи, сообщив о неизвестном «парашютисте», вольготно развалившемся на мокрой мостовой.

Выйдя на улицу, Чижов бегло осмотрелся по сторонам — воспаленное воображение рисовало самые удручающие картины. Казалось, что за ним наблюдают множество невидимых филеров и в любую минуту может раздаться за спиной угрожающее: «Пройдемте, гражданин!»

Но на самом деле редким прохожим было откровенно наплевать на такого же, как и они, замученного извечной суетой и наскучившей бытовухой человека.

Окна квартиры, которую только что покинул Иваныч, находились с противоположной стороны дома, поэтому во дворе еще не возникло нездорового ажиотажа, связанного с остывающим телом Скелета.

Пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, Чижов торопливо зашагал прочь. Ему решительно было все равно, куда идти, лишь бы подальше от этого проклятого места.

Выйдя со двора, каскадер наконец осмотрелся по сторонам и понял, что находится в районе метро «Октябрьское поле». И тут его взгляд уперся в противоположную обочину проезжей части — приткнувшись радиаторной решеткой к ржавому, наверняка забытому хозяевами «Запорожцу», стояла его собственная «шестерка».

Подойдя поближе к машине, Ваня убедился, что она не заперта. То, что в замке зажигания не оказалось ключей, было сущей безделицей — завести собственного «зверя» он мог и ногтем, ну, в крайнем случае отверткой.

Документы привычно покоились в заднем кармане брюк, и Чижов уверенно взгромоздился на водительское сиденье.