Юлиан Бардин - Империя страха

В этот миг к сутенерам подошли Лямзин с Чижовым.

Антон многозначительно посмотрел на «котов» и угрожающе произнес:

— Не советую тебе дергаться, иначе могут возникнуть маленькие неприятности с твоей смазливой мордашкой. Я доходчиво объясняю?

— Угу, — несколько поспешно кивнул тот и обреченно расслабился, опустив руки вдоль тела.

Однако его приятель никак не хотел успокаиваться, поэтому Иванычу пришлось прибегнуть к весомому аргументу в виде пистолета. Ствол жестко уперся под ребра сутенеру, и тот, не в силах что-либо противопоставить столь веским доводам, покорился, злобно поглядывая на приятелей.

А Гвоздик спокойно, но тем не менее настойчиво увлек девушку к поджидавшей их «Волге» с выбитыми на дверях шашечками.

Галантно распахнув перед путаной заднюю дверцу, он выразительно сказал:

— Сейчас прокатишься с нами до дома твоей подружки, а потом я посажу тебя на тачку и дам сотку в зубы, идет?

Поразмыслив несколько секунд, брюнетка недовольно хмыкнула, но все же подчинилась, усаживаясь в машину.

Оценив ситуацию, Лямзин выразительно посмотрел на Иваныча и сказал, обращаясь к притихшим мужикам:

— Мы сейчас отъедем ненадолго, а когда вернемся, мне бы очень не хотелось вновь наткнуться на ваши мерзкие хари, иначе я не отвечаю за слабые нервы моего друга.

Как бы в довесок к сказанному, каскадер сквозь зубы процедил:

— Еще раз засветитесь — отяжелеете ровно на девять грамм. — Спрятав пистолет в карман куртки, он круто развернулся и неторопливо зашагал к такси, заняв место рядом с обалдевшей девицей.

Антон не замедлил сделать то же самое, и спустя несколько мгновений «Волга» скрылась с глаз притихших путан и их незадачливых охранников.

— Куда едем? — спросил Дегтярев, обернувшись к брюнетке.

Помявшись несколько секунд, она недовольно пробурчала:

— Гостиницу «Салют» знаете?

— Это на Юго-Западе, что ли? — вяло отозвался усатый водила и тут же добавил: — Знаю.

Он в душе уже проклинал себя за то, что взял этих пассажиров. От его взгляда не укрылась произошедшая сцена, и он в эту секунду мечтал только об одном: чтобы эта поездка как можно скорее кончилась, поэтому выжимал из собственного автомобиля все, до последней «лошадки».

Наконец машина остановилась на стоянке у отеля и шофер, получив причитающийся гонорар, несколько поспешно удалился, резко сорвав тачку с места.

В холле первого этажа возникли небольшие проблемы с охраной, ни за что не желающей пускать посетителей без визитной карточки.

Майор уже собирался предъявить служебное удостоверение, когда инициативу взял в свои руки Гвоздик. Отведя в сторону старшего по виду охранника, он что-то шепнул тому на ухо и едва уловимым жестом опустил в его харман смятую купюру. Таким образом преграда благополучно устранилась, и они продолжили путь, ведомые стройной брюнеткой.

Оказавшись перед дверью номера, девушка уже хотела постучать, когда явственно различила приглушенный шум какой-то возни и томные, протяжные вздохи, перемежаемые тихими всхлипываниями.

То же самое услышали и мужчины. Положив правую ладонь на плечо спутницы, Антон поднес к губам указательный палец и торопливо увлек ее в глубь коридора. Оказавшись на достаточном, чтобы их не могли расслышать в номере, расстоянии, он спросил:

— С кем она живет?

— Одна, — шепотом ответила Нина, подчеркивая всем своим видом, что удивлена не меньше его.

— Клиента она могла привести к себе? — продолжал допытываться майор. — Кто вообще может там быть?

Нина ненадолго задумалась — высокий покатый лоб, покрытый толстым слоем косметики, резко перечеркнули стрелки глубоких морщин, а в глазах читалась откровенная растерянность. Наконец она произнесла:

— Лелька обычно не любит водить к себе клиентов. — Голос ее звучал тихо и несколько пришибленно. — Может, это менты из отделения? Они, зная о нашей профессии, любят время от времени заглянуть на огонек, или, как сами говорят, — отсос экспромтом…

— Ясно, — заключил Лямзин и, не давая собеседнице опомниться, жестко приказал: — Раздевайся!

— Зачем? — искренне удивилась она. Считая лишним какие-либо пояснения, майор собственноручно задрал ей подол юбки, предварительно расстегнув куртку, и вцепился мертвой хваткой б эластичную ткань блестящих колготок, повторив:

— Раздевайся.

Ничего не понимая, Нина сняла с себя колготки и в нерешительности замерла, прикоснувшись тонкими пальчиками к резинке ажурных трусов.

Но Антон уже решительно зашагал прочь, унося с собой добытый грофей, лишь вполголоса бросив:

— Забудь сразу все, что ты увидишь, — и тогда будешь жить долго и весело.

Подойдя к товарищам, Лямзин достал из кармана перочинный ножик и разрезал предмет женского туалета на три части. Таким образом в его руках появились импровизированные маски.

— Надевайте, — тоном, не терпящим возражений, распорядился он.

Чижов торопливо выполнил приказ, а Гвоздик неожиданно заартачился:

— Ты что, в натуре, я бабский секель на голову не надену, — шепотом процедил он, шарахнувшись от «маски», как черт от ладана, — меня братва не поймет — это же косяк стопроцентный.

Не вдаваясь в подробности, майор коротко бросил:

— Там могут быть мусора. Ты же не хочешь, чтобы твою вывеску сфотографировали?

— Я думаю, братва тебя поймет, — вставил слово Чижов, чья улыбка осталась скрытой под тонким слоем блестящего нейлона.

Нехотя приняв из рук комитетчика «маску» для необходимой маскировки, Дегтярев натянул ее на голову, предварительно вывернув наизнанку.

Лямзин достал из-за пояса пистолет и отошел на метр от двери, приготовившись к решительному броску.

Когда спутники проделали то же самое, Антон с громким выдохом бросился на дверь, буквально снеся ее с петель. Троица ворвалась в тесный номер, наведя стволы на развалившихся на кровати братков. Какое-то время те пялились на непонятно откуда взявшихся мужчин, даже не пытаясь скрыть охватившего их страха.

Первым пришел в себя Змей — выбросив вперед левую руку, он молниеносно привлек к себе голую блондинку, прижав к ее горлу тонкое лезвие выкидного ножа. Закрываясь ею, как щитом, он нагловато процедил:

— Только подойдите, и я перережу этой курве глотку!

Несколько секунд «гости» раздумывали, не зная, как поступить. Однако быстрее всех в ситуации разобрался Гвоздик; сделав шаг навстречу противнику, он заговорил — дерзко, зло и непреклонно, процеживая фразы, как муку сквозь тонкое сито:

— Давай, рванина, мочкани эту курицу, а потом подумай о своей жопе. Нам за нее уже отстегнули башли, поэтому работу будем считать сделанной. — Неожиданно его тон стал притворно-обиженным: — Только вот не знаю, как втереть пахану, что это не я, а какой-то банабак зеленый отработал за меня мою кровную «капусту». Поэтому придется рвать твой пердильник на фашистский крест, — вор, вскинув ствол, прочертил в воздухе замысловатую фигуру, должную означать свастику. И затем добавил, кивнув на здоровенного детину: — Этого жлоба тоже придется спустить под лед.