Юрий Рогоза - Америкен бой

— Он работал у вас, и его убили. Я хотел бы знать, кто?

— Послушайте, да кто вам сказал, что его убили из-за того, что он работал у меня? Он вообще нервный был, неуравновешенный…

— Мне об этом сказала его жена.

— Вот пускай она вам и все остальное расскажет! — Хозяин, наконец, выбрал линию поведения и теперь его было не столкнуть. Он понял, что парень, скорее всего, никого не представляет. А значит — почти безопасен. — Конечно, до тех пор, пока сам ничего не знает. Может, журналист, не дай Бог? Тем более — рот на замок. — Я ничего не знаю, — продолжил хозяин. — У меня вообще много дел, свой бизнес, вы понимаете? Я не могу долго разговаривать на темы, от меня далекие…

«Зачем я ему сказал, что соглашения выполняю? — корил себя хозяин. — С языка сорвалось, вот дурак старый!»

И он уже двинулся к себе, но Ник остановил его:

— Мы можем поговорить, как бизнесмены. Я готов хорошо заплатить за информацию.

Этой фразой он хозяина так напугал, что тот с трудом собрался с силами, чтобы ответить!

— Слушай, ты… — наконец просипел он. — Я тебе ясно сказал, не знаю ничего. Не знаю. И знать не хочу. Ты хочешь, я вижу, ты и узнавай. Но запомни на всякий случай, деньги — вещь хорошая, но в радость она только живым. А мертвым они ни к чему. Петя, Коля! — громко позвал он охранников и те не заставили себя ждать. Посетители начали оглядываться. — Проводите гражданина.

Ник посмотрел на охранников, на удаляющегося хозяина. Он не чувствовал в этот момент никакой опасности. Ее и не было. Было раздражение на себя и на собственную беспомощность. Ну, можно было прямо сейчас уложить этих, но зачем?

Он повернулся, не обращая на них внимания, прошел мимо качков и вышел на улицу с ощущением, что ничего не добился, ничего не сделал…

Это было ошибочное ощущение.

Хозяин, потея, ввалился в свой кабинет. Он не врал, там действительно было неубрано. При всем богатстве отделки, кабинет производил странное впечатление. Как будто владельцу было в нем неуютно и он старается внутри пространства оборудовать себе норку. На столе гордо высился неработающий компьютер, сияли факс и телефон, соседствуя со счетами, которым место было в бакалейном отделе сельпо. Сипло работала радиоточка. Повсюду неаккуратными стопками лежали какие-то счета и накладные. Венчал натюрморт недопитый чай в граненом стакане с алюминиевой ложечкой.

Хозяин утер лицо и бросился к телефону. Боязливо нажал на нужные пикающие кнопки и прижал трубку к уху:

— Слушай, Лепчик, это я… Узнал, да? Да, я уже и так не богатый. Слушай, передай Близнецам, что от Таньки Губановой… Ну, эта, жена. Во-во, вдова… От нее какой-то кадр приходил. Ничего себе такой, прикинутый… Да нет, вроде не блатной. Не знаю я, как его зовут, не знакомились. Спрашивал про то, кто Губанова… Сейчас! Конечно, я все бросил и начал ему рассказывать. Ничего я не сказал, но как бы неприятности какие не получились. Ладно, разбирайтесь там, привет…

Хозяин с облегчением положил трубку и хлебнул остывшего чая. На душе сразу полегчало. В любом случае, его дело — сторона. И самое главное, вовремя обозначить для всех это положение. Хозяину очень нравилось быть в стороне.

Он тоже ошибался.

Железяка был лейтенантом. Около тридцати лет, ни капли жира. Хотя ни в спортзал ни ходил, ни в бассейн. Баню, правда, уважал, но уважал в ней прежде всего пропахшую дымком загульность, поэтому сауну за баню не считал. Ему как в лотерею выпало здоровое, выносливое, крепкое тело, за которым он не следил, но оно его, видимо, любило безответно и не подводило практически никогда.

Став ментом, Железяка все пытался из милиции уволиться, но с течением времени прикипел и уже не мог представить себя в каком-нибудь другом амплуа. Хотя, сказать по правде, он любую работу выполнял бы точно так же.

То есть с той чуть заметной долей фанатизма, которая и отличает мастера от мастерового. Фамилия его была Мухин, но кто-то окрестил его Железякой, и кличка влипла в него плотно, как клеймо, не оставив никакого зазора. Для всех он был Железякой — и для блатных, и для коллег. Только не для близких. Потому что близких у него не было.

Трясясь в «газике» по ночному городу, Железяка не думал ни о работе, ни о грядущем задержании, на которое он и вез опергруппу.

Он мысленно проводил инспекцию холодильника. День ему выдался суматошный, в магазин он забежать не успел и теперь приходил к выводу, что жрать дома совершенно нечего. Все так же мысленно он заглядывал в кухонные шкафы, но и там зрелище было безрадостное. Макароны, кажется, еще оставались, но энтузиазма они у Железяки не вызывали.

«Газик», скрипнув тормозами, остановился. — Приехали, — сказал водитель.

Остановились за квартал до нужного дома. Оперативники, поругиваясь, выковыривались из автомобиля, вылез и Железяка:

— Участковый где? — спросил он, но никто не ответил. Участковый должен был ждать здесь. Железяка глянул на часы: оказалось, что они приехали на пять минут раньше. Он заглянул к водителю:

— Слушай, у тебя бутерброда никакого нет? Замотался, понимаешь, в столовую не успел…

— Ладно, не оправдывайся, — водитель залез в бардачок, достал пакет и, развернув, один из бутербродов протянул Железяке.

— С сыром, — куснув, одобрительно заметил тот. — Спасибо. где ты сыр берешь? Я уж полгода его в магазинах не видел.

— В холодильнике, — ответил водитель.

— Железяка опять бутерброд выцыганил, — заметил один из оперативников. — Ты бы участковому намекнул, он бы тебе из дома картошечки с разварочки…

Эх, сразу не сообразил. Да теперь уж поздно, вот и он.

Железяка поднимался по лестнице первым. За ним молча двигались оперы, последним шел участковый, чувствовавший себя немного не в своей тарелке. У нужной двери, подчиняясь молчаливым указаниям Железяки, все выстроились в некое подобие каре, но тут участковый вылез вперед и протянул руку к звонку.

Железяка успел схватить его за рукав:

— Ты что, — зло зашептал он. — Ты еще «именем закона» крикни! Вот он тебе благодарен-то будет…

— Так положено ж, товарищ лейтенант…

— Слушай меня, участковый. У тебя пистолет есть?

— Есть, — участковый полез в кобуру.

— Вот ты его даже не трогай. Встань на пролет ниже и стой. Я тебя позову, понял?

— Понял, — обиженно буркнул участковый и пошел вниз.

Железяка повернулся к операм, стоявшим у двери:

— Я налево, вы двое в комнату, ты на кухню, ты тут. Зря не стреляйте. Все понятно?

Молчание он счел знаком согласия:

— Тогда дружно, — дверь подалась с первого раза и вместе с коробкой провалилась в прихожую, осыпая штукатуркой вломившихся милиционеров.

В то же мгновение из комнаты на них метнулся тенью чудовищных размеров мраморный дог. Но нападавших было много, и собака мгновенно помедлила, выбирая себе жертву, что и стоило ей жизни: Железяка выстрелил. Пуля попала догу в голову и сбила его на пол. Собака покатилась, неуклюже взмахивая в воздухе толстыми, как слеги, ногами.