Юрий Рогоза - Америкен бой

Как это ни странно, все участники разборки были совершенно и безупречно мертвы. Свидетелей, как обычно, не было.

Только одна женщина, вдова Героя Советского Союза, продолжала утверждать, что видела машину.

Железяка знал таких свидетелей. Кое-кто из них видел мужчину. Некоторые — женщину. Остальные — машину.

Пользы от них, как правило, не было никакой.

На пятачке у воды было многолюдно. Просто так, для себя, Железяка отметил двух следователей прокуратуры, которым тут совершенно нечего было делать. Тем более, что они на примитивные убийства вовсе не показывались. По поводу одного он и так знал, что тот чрезмерно увлекается делами Близнецов, но по поводу второго… В сущности, открытие. Только пользы от него нет никакой.

Судя по следам, работало несколько человек. Кто-то стрелял, остальные делали свое дело тихо.

Прикинув количество трупов, которые как раз загружали в медицинские машины, а их оказалось шесть, Железяка сразу предположил, что действовала группа не менее десяти человек. Тем более, что тут находились трупы только близнецовской группировки. Значит, остальные увезли с собой..

Типичная территориальная разборка, что не страшно и даже положительно. Пока они мочат друг друга, можно расслабиться. Странную рифму происходящему являла смерть двух блатных на Зеленом переулке. Те-то уж совсем пешки. Их могли порешить только люди самих Близнецов. Просто, чтоб не проболтались. Но Лепчик? Очень странно.

Конечно, треть денег шла через него, но он все-таки не центровой… Никому не было смысла начинать с Лепчика.

А дальше еще интереснее: Железяка побеседовал с единственным свидетелем.

Марья Николаевна Промит была строга к фактам и к лейтенанту:

— Это был он. Я не знаю, как вам еще объяснить, но это точно был он. Он еще сказал вот так, с подковыкой, дескать,

пансионат-то горит…

— Марья Николаевна, — любопытствовал Мухин. — А какая машина была?

— Ехала. Больше ничего сказать не могу. Что-то примитивное, типа инвалидки…

— Она что же, так вот делала «пых-пых-пых», — Железяка плохо изобразил двухтактный двигатель.

— Отнюдь, — отвечала вдова. — Работала вполне прилично… Я помню, у мужа была трофейная машина, так вот она тоже так тарахтела…

— А дверей в ней сколько было? — не унимался Железяка. — С каждой стороны по две или по одной? -

— Ах, да не помню я таких пустяков… Я же вашему сотруднику номер сказала! 45–98. Букв, правда, не запомнила.

Информация была забавной. Железяке никто из подчиненных номера не назвал. Мало того, не было его и в шестистраничном протоколе допроса свидетельницы, который Мухин, естественно, просмотрел.

Ну, номер, скорее всего, фальшивый. Но хоть тип машины можно будет определить.

— А машина была отечественная? — не унимался Мухин.

— Ну, естественно. Это же была инвалидка: я помню, как убийца наклонялся к рулю, чтобы затянуться…

— А вы уверены, что это была инвалидная машина?

Женщина взглянула на лейтенанта, как на совершенное чмо:.

— Вы что, думаете, я паралитика от нормального не отличу? — спросила она веско. — Это была инвалидка, номер 45–98, букв не помню. Машина наша. Рухлядь какая-то…

— Извините, но тут шесть человек порешили. Не инвалид же? — попытался внести ясность Мухин.

— Машина была такая. Это все, что я видела. И пусть бы он еще десять человек положил, только бы дышать легче стало. Вы даже представить себе не можете, какие сволочи сейчас пытаются содрать с нас Деньги неизвестно за что.

— Например, за то, что правительство вам дачу подарило? — спросил сообразительный лейтенант.

— Ну, и за это тоже. Вы же власть. Власть! Так оградите! А так… Вот этот молодой человек в машине мне понравился. Такой обходительный, интеллигентный!..

Мухин понимал, что высосал из этого источника все. Надо было ретироваться. Но вдова уже наладилась готовить самовар, правда не настоящий, а электрический, но и этого было более чем достаточно.

— Простите, дела! — со всей возможной чопорностью заметил Железяка и обратил внимание, что, вставая, попытался щелкнуть каблуками.

— Ступайте, поручик, — ответила на это вдова, и Железяка так и не смог понять, оговорилась ли она или пошутила.

Он еще раз при свете фонарей осмотрел место происшествия. Все было странно: один был, очевидно, без оружия. Он порешил всю группу прикрытия. Второй в это время оттягивался на яхте. Третий с пистолетом поджидал незваных гостей. Четвертый уехал на машине. Куда делись остальные? И еще один неплохой вопрос: один ли расправлялся с группой прикрытия? Все-таки три человека, и не мальчики…

И те трупы на Зеленом переулке. Они чьи? Связывать эти дела или нет?

Конечно, надо бы порасспросить соседей, не видел ли кто машины, отечественной, за рулем инвалид…

Бред.

Но поспрашивать надо.

Тут к Железяке подвалил один из прокурорских:

— Ну-с, Владислав Михайлович, что вы об этом думаете? — спрашивая, он протянул руку для пожатия, и Железяка совершенно автоматически пожал ее.

— Пока не знаю, — честно ответил лейтенант. — Не знаю… Что-то они с кем-то не поделили. Самое страшное, если в город чужие придут. Это все годы работы насмарку… Они сами плесень эту подчистят. И тогда надо будет опять всех щипать…

— А машина чья, выяснить удастся? — настаивал прокурорский.

— Ну, если повезет, найдем машину, — не слишком уверенно ответил лейтенант. — Номера проверим, описание… Вот тут в боксе «Додж» стоит. Почему на нем не уехали? И денег на яхте — хоть премию раздавай. Почему деньги не взяли? Сложно все, очень сложно…

— Мы вас очень просим этому расследованию уделить особое внимание. Это вопрос политический…

— Понятное дело, — довольно небрежно отмахнулся Железяка. — У нас других вопросов не бывает.

— Я не шучу, — до противности. серьезно попробовал сказать прокурорский.

— Мне что сказать? — наконец взорвался Железяка. — Спасибо? Или по-другому благодарить? "Может, «всегда готов»?

Галстук вот только не ношу…

— Можете ничего не говорить, — милостиво согласился прокурорский. — Только из моих слов правильные выводы сделайте. Самое главное для нас всех — выяснить, кто тут поработал. Попробуете?

— Мне за это деньги платят, — зло ответил Железяка и направился к останкам догоревшей яхты.

И тут все было чудно. Лепчика, очевидно, пытали. Но не ужасно. Только так, для острастки. Зато потом убили. Зачем развязали? Почему у него в руке пистолет? Почему незаряженный? На баловство похоже. Развязали, дали оружие схватить, а потом уже пристрелили. Из «Макарова», кстати.

А того, в пансионате, пристрелили из револьвера. И револьвер бросили на видном месте, а там еще патроны были. Не взяли автомат. Не взяли хорошую машину. Не взяли денег. Может, кто из кооператоров озлобился? Профессионалов нанял… Те денег