Сергей Зверев - Объект 623

Он с тоской смотрел на расплывающуюся кровать, испытывая неистребимое желание послать все подальше, разобрать эту койку, бросить на нее матрас, всхрапнуть минут по шестьсот на каждый глаз. Все в порядке, случилось именно то, чего он хотел, — выведенная из строя субмарина со своим смертоносным грузом и мертвым экипажем покоится на дне. Осталось лишь заполнить ее водой (дабы точно быть уверенным, что зло не состоится) и не забыть при этом про одинокого пассажира, которому очень не хочется примкнуть к мертвой компании. Ба, да он и есть тот самый пассажир! Он оторвался от койки, побрел к торпедным аппаратам, запинаясь о валяющиеся под ногами торпеды. Остановился, разглядывая их, впал в какое-то вялотекущее оцепенение. «Родные» торпедные аппараты с лодки удалили, установили подходящие для стрельбы подводными снарядами 533-го калибра. В общем-то, наверное, не проблема, торпедный аппарат — это фактически цилиндр с двумя герметичными крышками. С одной стороны цилиндра находится торпедный отсек, с другой — морская пучина. Стрельба элементарна. Вставляется торпеда (главное, чтобы тем концом), стрелок задраивает крышку и приводит в действие клапан подачи сжатого воздуха. Давит рычаг — открывается внешний люк, и торпеда, выталкиваемая воздухом, выстреливается. При этом в ней срабатывает механизм, запускающий двигатель. В открытый люк, конечно, поступит морская вода, полностью затопит торпедный аппарат. Чтобы откачать ее, после стрельбы стрелок закрывает внешний люк и нагнетает воздух в аппарат, заставляя воду удаляться через клапаны. После осушения трубы можно снова открывать внутренний люк и заряжать новую торпеду…

При этом стоит помнить, что торпедный аппарат — это не только орудийный ствол, но и средство спасения замурованных в субмарине людей… Он не был уверен, что в организме достаточно сил, чтобы сделать это, но ждать не мог. Он откинул внутреннюю крышку торпедного аппарата, с тоской осмотрел полость трубы: рычажок для открытия внешнего люка там в принципе имелся, но сумеет ли он им воспользоваться под напором воды? Вздохнув, он начал забираться внутрь — и в этот момент его схватили за ногу, потащили обратно! По совести признаться, он испугался, вот так номер! Он забыл, что белесый господин с выпуклыми глазами жив! У него была в кровь разбита губа, свернут нос, и все лицо представляло страшноватую маску. Он рычал, упирался, что-то шамкал беззубым ртом, тащил боевого пловца обратно в лодку. Глеб ударил его ногой по грудной клетке — там что-то явственно хрустнуло, страдалец отлетел к переходному люку. Он ползал, понимая, что уже не сможет подняться, заливался горькими слезами.

— Не делай этого… — хрипел он и отчаянно шепелявил. — Не делай, пожалуйста… я не хочу умирать…

Вот только не надо на жалость и гуманность давить! Глеб пристально посмотрел на него, укоризненно покачал головой. Эх, мужики, мужики, где же вы раньше были, когда задумывали свои преступные деяния? Под душераздирающий вой он вновь полез в «бутылку» — руки практически не слушались, он помогал себе коленями, проталкивался в узкое отверстие. Уперся пятками в задние выступы, набрал побольше воздуха… и надавил на рычажок.

Он так и знал, что ничего не получится! Сил у человека уже не осталось! Морская вода хлынула в лодку бешеным напором, и Глеба буквально вышвырнуло из торпедного аппарата обратно в отсек! Ну, ничего-ничего, главное, не отчаиваться. Прорвемся! Он ударился спиной о мягкий копчик пытающегося уползти члена команды — наивный, тот думал, что если перевалится в центральный отсек и успеет задраить люк, то будет жить вечно! Тот закричал от боли, захлебнулся, и больше он его не видел. Глеб еще раз набрал воздуха, оценил критично меняющуюся ситуацию — а менялась она кардинально, отсек наполнялся водой с бешеной скоростью. Теперь самое главное, чтобы не угодить под электрический разряд — то есть сваливать отсюда как можно быстрее! Он всплыл на бурной воде, которая дошла уже до уровня переходного люка и начинала заливать центральный отсек. Буйство прекратилось, вода уже не хлестала, а всего лишь быстро поднималась. Глеб поплыл к прижатой к стене кровати, вцепился в стяжку, принялся ждать. Какого черта, хватит! Он в третий раз пополнил запас кислорода в легких и с головой ушел под воду. Самое забавное, что лампы, забранные плотными плафонами, продолжали гореть даже под водой! Он прекрасно видел, куда плывет. Оба люка торпедного аппарата были настежь распахнуты. Давление с обеих сторон уже выровнялось. Вторая попытка — он попробовал вплыть четко в трубу. Получилось коряво, он зацепился головой, содрал кожу на черепе. Но вплыл! А дальше хватался внутри трубы за все, что выступало, подтягивался, проталкивал себя внутрь. Он чувствовал, что теряет сознание, и это заставляло двигаться энергичнее. Он упирался коленями, пятками, тащил себя с таким усилием, как будто впрягся посередь бездорожья в телегу, груженную мешками с картошкой. Голова уже вылезла из лодки (роды, блин) — он, честно говоря, не почувствовал принципиальной разницы. Потом выдавились плечи, торс… Неужели толстеет? Худеть надо, на диету садиться, а то и на две, если на одной не наестся! Бедра извивались, как у танцующей неприличной женщины. Он выдавился в море — как остатки зубной пасты из отработанного тюбика! Болтал ногами, пускал пузыри. Он еще не решил — то ли камнем на дно, то ли всплыть по такому случаю… Ладно, он начал совершать вялые движения руками, которые почти не слушались. Сделать остановку для декомпрессии, чтобы голова потом не взорвалась, повисеть между дном и поверхностью залива. Вспомнил — давно он что-то не пополнял запасы кислорода в легких. Пора бы уже! Он пулей устремился вверх, вынырнул, хлебнул бодрящего ночного воздуха, застонал…

Это было трудно, практически невыполнимо — гораздо труднее всего, что он сделал раньше. Ночь была в разгаре, она и не думала кончаться. Глеб перевернулся на спину, расправил руки и долго лежал на водной глади, восстанавливая дыхание. Где-то под ним погибала, наполняясь водой, подводная лодка (он сделал многое для мира и спокойствия, но, к сожалению, не уничтожил банду), а над ним мигали и переливались звезды, светила в лицо ядовитая луна — так уж совпало, что именно сегодня было полнолуние. Придя в себя, он начал осматриваться и обнаружил, что западный берег Калабановской бухты значительно ближе, чем восточный. С одной стороны спала Пыштовка, только где-то высоко в центре мигали несколько огоньков. С другой — возвышался горб горы Каурус с ее памятным содержимым. На ум пришла интересная мысль: а было ли слышно на суше то, что творилось под водой, на глубине практически тридцати метров? В принципе едва ли. Глубина, стальной корпус, несколько очередей из сравнительно негромкого оружия. Тем более что лодка уже прошла по бухте порядка пятисот метров, оставив позади себя и гору, и Пыштовку. С обеих сторон возвышались нелюдимые скалы. И, судя по тишине, эпохальное событие осталось не замеченным для всех, кроме ее участников, большинство из которых уже мертвы. Стало быть, и Штайнер не в курсе. И сохраняется вероятность, что он и его люди пребывают в счастливом неведении и еще не покинули базу…