Богдан Сушинский - Операция «Цитадель»

— Уверен: она сама будет добиваться этого, — ответил Шторренн.

— Вы что, знакомы с ней?

— Да так…

— Это не ответ. Близко знакомы?

— Увы. Слишком уж ревнив этот ее дунайский мавр Салаши. И горлорезов у него до дьявола. Однако наслышан.

— Она что, действительно бонапартистка?

Шторренн с удивлением уставился на Фройнштаг, хотя в это время они проезжали перекресток.

— Ну, этого я не знаю. Мне и в голову не приходило выяснять такое. Если вы считаете, что женщину, которая намерена стать женой фюрера Венгрии, следует считать бонапартисткой, — тогда, несомненно. Совершенно очевидно, что Юлиана фон Шемберг слишком властолюбива, чтобы довольствоваться всего лишь родовым достоинством баронессы. Эта сделает все возможное, чтобы вначале ее Салаши стал фюрером, а затем и мужем. Добившись как минимум титула графа. Для нее это, судя по всему, важно.

— А что, баронесса настолько уверена, что «затем» все же последует? — уже чисто по-женски полюбопытствовала унтерштурмфюрер.

— В противном случае погубит его. Для того чтобы отомстить, она пойдет на все. Уверен, что и во главе партии «Скрещенные стрелы» Салаши оказался только благодаря ей.

— Но как объяснить тот факт, что до сих пор баронесса почему-то мало известна в высших германских кругах именно как «женщина Салаши»? Официально за ним числятся две другие любовницы. Куда менее влиятельные.

— А Шемберг и не считает себя любовницей предводителя нилашистов. Надеюсь, вы не намекали ей на этот статус? Подобные намеки обычно приводят баронессу в ярость.

— Кем же она мнит себя в таком случае? Может, вы ответите, Гольвег? — обратилась к оберштурмфюреру, не рассчитывая на то, что Шторренн в состоянии удовлетворить ее любопытство.

— Кем бы она ни приходилась Салаши, — ответил тот, — но если мы всерьез рассчитываем на него как на фюрера, эту австриячку придется убрать. А то еще чего доброго возомнит себя императрицей.

— Не возомнит, а станет ею, — уточнил Шторренн.

— Допускаете?

— Вполне.

— Но в таком случае это совершенно меняет дело. Кто же тогда она? Договаривайте, Шторренн.

Унтерштурмфюрер помолчал и, лишь свернув в какой-то темный переулок — он вообще старался избегать людных улиц, — произнес:

— Это любопытный вопрос, фрау Фройнштаг, или Вольф, как вам будет угодно. Уверен, что вам следовало бы задаться им еще до того, как решили навестить баронессу.

— Я должна воспринять ваши слова как нравоучение?

— Думаю, что не только Скорцени, но и сам Салаши не совсем ясно представляет себе, каковы истинные планы его Юлиши, — не обратил внимания Шторренн на амбиции Лилии. — Она ведь вовсе не случайно оказалась у него в любовницах. Вряд ли баронесса питает к этому демагогу какие-то особые чувства.

— Чтобы предположить такое, не обязательно было собирать на нее сразу три досье: для абвера, СД и гестапо.

— Скорее всего, — не обратил Шторренн внимания на реплику Лилии, — она остановила свой выбор на Салаши только потому, что поставила на него, как опытный игрок — на неприметную для многих других лошадку.

— Это похоже на правду, Шторренн, — согласилась Фройнштаг. — В свое время точно так же поступила другая вдова — Жозефина Богарне, которую Юлиша обожает и принципам которой следует.

— О том, что она мечтает стать первой дамой Венгрии, догадаться не так уж трудно. Куда труднее предугадать ее следующий ход.

— Возможен и следующий? — не поняла Фройнштаг. — После того как она станет первой дамой Великой Венгрии?

Шторренн многозначительно рассмеялся.

— То, что вы услышите сейчас, ни от кого больше в этом мире услышать не смогли бы.

— Так уж ни от кого!

— Во всяком случае, в этом городе. Возможно, поэтому с трудом поверите мне. А дело обстоит таким образом: баронесса не настолько самолюбива, чтобы стремиться во что бы то ни стало овладеть именно этим, венгерским, «троном». Трон угров, как и «корона» на голове самого Салаши, нужны ей лишь постольку, поскольку благодаря им баронесса фон Шемберг рассчитывает затем воссоединить Венгрию с Австрией.

Фройнштаг разочарованно что-то промурлыкала: это ей было известно еще в Мюнхене, от приставленного к ней Скорцени консультанта по вопросам Венгрии.

— Перекреститесь, Шторренн, — совершенно по-иному отреагировал Гольвег, явно усомнившись в здравомыслии его слов. — Я понимаю, что в свое время вы прозевали аншлюс, приходя в себя после очередной попойки.

— Во время аншлюса, дорогой Гольвег, я был среди эсэсовцев, которые входили в Австрию для поддержки парней Скорцени и Кальтенбруннера. Правда, тогда я был совсем юным эсэсманном [82] Эсэсманн — рядовой войск СС. . А что касается баронессы Шемберг, то в ее лице мы имеем тайную австрийскую монархистку. Или националистку, как вам будет угодно, готовую жизнь отдать за то, чтобы была восстановлена Австро-Венгерская империя. Та самая империя, которую любимец баронессы Наполеон Бонапарт, — а Шемберг действительно поклоняется ему, вы угадали, — назвал «старой распутницей, которая привыкла, чтобы все ее насиловали».

— Он действительно так отозвался об Австро-Венгерской империи?! — воскликнула Фройнштаг. — «Старая распутница, которая привыкла, чтобы все ее насиловали»?!

— Дословно. Самому Наполеону, как вы помните, процесс изнасилования удался блестяще.

— Вы могли бы и обойтись без подобных уточнений и исторических пошлостей, Шторренн…

— Я-то мог бы, а Наполеон, как видите, нет. К тому же в баронессе течет кровь, родственная с той, что текла в жилах императора Австрии Франца I, умудрившегося столь бездарно распоряжаться «старой распутницей» во времена Наполеона.

— Так она еще и престолонаследница?!

— Причем признанная Международным монархическим союзом.

— Из этого следует, что баронесса Юлиша добивается трона не для Салаши и не для кого-то из известных нам представителей королевской династии, а… для самой себя?!

— В этом секрет ее стараний. В этом изюминка ее союза с Ференцем Салаши.

— Вы, Шторренн, даже не догадываетесь, насколько усложнили мне жизнь этим своим сообщением.

— В нынешней Венгрии никто всерьез ее престолонаследие пока что не воспринимает. Но время от времени императорская кровь ее, как это ни странно, вскипает. Так что, если вы желаете по-настоящему понять госпожу Шемберг и быть понятой ею, советую исходить из того, что и Салаши, и Венгрия для нее всего лишь средство к достижению главной цели всей ее жизни. Именно поэтому Юлиша так и ненавидит Хорти, что он мог, но не желал хоть что-нибудь сделать для возрождения империи.

— Но из этого следует, что баронесса опирается еще на кого-то.

— Следует, — не задумываясь, согласился Шторренн.