Сергей Зверев - Отпуск под пулями

— Пардон, уважаемый гражданин начальник, а на фига такие сложности и таинственности, а?

— Вход в заповедник по билетам — 15 турецких лир. То есть 10 американских зеленых рублей. Дорого! А мы люди русские, мы халяву любим…

— Типа ты скупой рыцарь, да?

— Ну, типа да, — снова рассматривая что-то на экране ноутбука, рассеянно подтвердил Соболев и поторопил водителя: — Володь, нас время начинает поджимать. Пока машину спрячем, пока до пляжа доберемся, пока руины осмотрим… Газуй, сержант!

Километра через полтора присмотрели подходящее местечко, и Владимир задним ходом загнал «Хаммер» в густые заросли высоких и колючих кустов, напоминающих обычную акацию, только эти были повыше, да и колючки у «турецкой» акации оказались покрепче и подлиннее. Машину особенно маскировать и не пришлось, поскольку джип камуфлированной расцветки и так замечательно вписался в желто-зеленые заросли и уже в двух-трех шагах от него был совершенно незаметен.

— Вот и славно, — Соболев положил на капот джипа еще одну пушистую веточку и довольно полюбовался на результаты маскировки. — Ты, Володя, главное, не забудь, где мы тачку оставляем, а то мало ли что… Так, нам теперь туда — там море, пляж и все остальные удовольствия.

— Виктор Сергеевич, а может, все-таки сначала старый город осмотрим? — Голос Даши был холодным и каким-то нарочито отчужденным. Девушка не очень-то понимала, что же все-таки задумал Соболев, и, как всякая нормальная женщина, сердилась за это непонимание. — День не так уж и велик, и мы можем просто не успеть все осмотреть до темноты. Или мы колонну уже не ищем?

— Ищем, еще как ищем! Хорошо, — легко согласился криптолог, — Дарья права — идем сначала осматривать руины. Тогда нам немного в другую сторону — вот туда…

… Соболев оказался прав: поскольку проволочный забор вокруг заповедника находился отнюдь не в Германии, а в Турции, то, естественно, в нем нашлась и чисто русская дыра. Ее даже и искать-то особенно не пришлось — к ней вела не очень приметная, но все же довольно-таки натоптанная дорожка. Возможно, по ней ходили на работу на территорию заповедника местные жители, а может быть, и простые хитрованы-туристы, любители сэкономить десятку-другую местных тугриков.

Руины, наверное, в любом древнем городе выглядят примерно одинаково. Древние стены, колонны, узкие улочки. Серые, желтоватые или белые камни, тропинки-дорожки, протоптанные в жесткой сухой траве, и много беловатой пыли, которую историки благоговейно именуют «пылью веков», хотя, по здравому размышлению, именно «ту» пыль давным-давно унесли ветры столетий. Камни, развалины, голубое небо и жаркое солнце в нем. Солнце, которое видело эти города, когда люди закладывали первый камень, видело в период расцвета, могущества и богатства, а теперь все так же равнодушно смотрит на груды камней и песка, оставшиеся от былого величия. Почему-то в таких местах мы чаще всего не испытываем благоговения и не изумляемся величественным свидетельствам того, что наши предки умели возводить огромные города, храмы, крепостные стены, а испытываем другие чувства. И прежде всего чувство легкого недоверия: неужели и правда здесь, вот по этим самым камням, когда-то расхаживали фараоны, римские легионеры, тевтонские рыцари или русские князья в красных плащах? И что, вот на этом самом месте стоял Гай Юлий Цезарь? А вот там проезжал на колеснице Рамзес — сколько там их было? Двенадцать или четырнадцать? И на этой самой площади сожгли Жанну д’Арк, а вот на той — Джордано Бруно? Да ну, господа, как-то это все… Как там у классика: «Свежо предание, да верится с трудом…»

— Хрень это, а не баня! — скептически заметил Локис, присаживаясь на теплый камень и отхлебывая из пластиковой бутылки глоток минералки. Только что они осмотрели остатки древних терм, а перед этим около часа бродили по тем тропинкам и развалинам, что много лет назад были одним из многочисленных небольших городков римской империи, в те времена занимавшей почти весь известный людям мир — от туманной Британии до Северной Африки и жарко-таинственной Индии. Замшелые и облезлые стены римских терм на Медведя тоже особого впечатления не произвели.

— И вот на этих каменных лавках грели пузо римские… как их там… о, вспомнил — патриции? Нет, ребята! Баня — это свеженький сруб, каменочка, веничек березовый или дубовый. Кружечку на каменку — раз! Да еще одну! И веничком… ммм! А этот цех цементного завода — тьфу! Вон только что пол красивый, с мозаикой. Сергеич, так что ты там толковал про колонну? Типа она поможет шифр-код твой прочитать… И где она?

— Да вот что-то нет здесь ничего похожего, — без особой печали признал Соболев, устало отдуваясь и закуривая свою очередную длинную сигарету. — Дай-ка водички хлебнуть…

— А мне здесь нравится, честное слово, ребята! — Даша обвела старые стены чуть печальным и одновременно восхищенным взглядом. — Вы только представьте: прошло больше чем две тысячи лет, и мы сейчас видим те же камни, мозаику, которую вполне мог видеть кто-нибудь вроде Марка Красса, о которых мы сегодня можем прочесть лишь в учебниках и научных трудах. А ведь они смотрели на то же, на что сейчас смотрим и мы!

— Да ни фига они тут не рассматривали, — захохотал Локис, — а грелись на лавках и вино литрами хлебали, а потом к рабыням веселым закатывались или к этим… весталкам!

— Весталки не были гулящими девками! — чуть высокомерно возразила Даша. — А совсем даже наоборот — они блюли целомудрие в храмах богини Весты.

— Да шут с ними, пусть и дальше блюдут, — лениво отмахнулся Владимир, которого дамочки пусть даже невероятной красоты, но умершие пару тысяч лет назад, совершенно не интересовали. — Что дальше-то, Сергеич?

— Думаю, пора нам отдохнуть, искупаться, на белом песочке полежать.

— Песочек, конечно, неплохо, но не пора ли нам где-нибудь поискать харчевню «Трех пескарей», а? Я бы три корочки хлеба в придачу к трем палочкам шашлыка со всем нашим удовольствием загрыз бы!

— Тем более тогда нам именно на пляж и надо подаваться, — уверенно сообщил Виктор. — Там, если путеводитель не врет, есть хитрый «Летучий голландец» — вот он-то нас и накормит…

Пляж оказался не очень широким, но длинным и в принципе ничем не отличался от подобных мест в том же Крыму. Песок, галька, легкий пенистый прибой, небо синее, солнце жаркое, море сине-зеленое. Лежаки, зонтики и масса разношерстного народу, из которого разве что выделялись светловолосые и пузатые веселые немцы, перекликавшиеся на своих баварско-берлинских диалектах. Единственным, пожалуй, отличием от крымских пляжей было отсутствие ларьков и киосков с напитками и закусками — никакой шаурмы, шашлыков и очередей за пивом. Правила заповедника разрешали допуск туристов на относительно ухоженный пляж, но запрещали всякую торговлю — вероятно, опасались антисанитарии и неизбежных куч мусора.