Иван Козлов - Осколок ордена

— Меня не надо уговаривать, — ответила Настя.

— Вот как, даже уговаривать не надо было? Увидела деньги и согласилась? И сколь же он тебе... Сколько же он...

Висок заныл так, что Андрей стал массировать его двумя руками. Но боль не утихала, стала, как током, пронизывать ноги, руки, в глазах потемнело, и Андрей потерял сознание.

...Очнулся он на своей кровати. Вокруг суетились Анна Федотовна, Сергей Иванович и некто в вязаной красной шапочке. Уши Андрея были словно забиты ватой, и голос Анны Федотовны звучал как бы издалека-издалека:

— Как же ты его дотащила, девонька?!

— Он легкий. И потом, немного сам шел, я только плечо подставляла.

— Ишь, как его в пот бросило. Надо хоть у горла рубаху расстегнуть...

Эта фраза привела Андрея в чувство. Не хватало еще, чтоб они шрамом любоваться начали.

— Все, — сказал Андрей. — Все, спасибо! Я сам теперь... Сергей Иванович, пусть все выйдут.

— Мы уходим, уходим, — закивала Анна Федотовна, а сама показала на ватман, лежащий на столике у изголовья. На нем был выполненный карандашом портрет женщины. Настя без труда поняла, что это был портрет Анны Федотовны.

Вышли в коридор. Женщина сказала:

— Меня рисует. Говорит, еще не закончил, а мне так очень нравится.

— Он художник?

Женщина не успела ответить, зазвонил телефон, и она поднесла трубку к уху:

— Появилась гостья, ага. Помогу, конечно... — И уже пояснила Насте. — Вадик звонил, спрашивал, встретил тебя Андрюша или нет. Не стала ему подробности сообщать, сама потом расскажешь.

— Вадик? Я не знаю никакого Вадика!

Анна Федотовна с улыбкой, по-заговорщически подмигнула девушке:

— Ну да, ну да, это ваши дела. Я в них вмешиваться не буду.

— Нет, — ответила Настя. — Это как раз я не хочу ни во что вмешиваться. Где моя тетрадка? А, я ее в комнате оставила, придется зайти на пару секунд. — И прежде чем это сделать, спросила: — У этого парня что, с головой проблемы?

— Не надо так, — подал голос Сергей Иванович. — Парень еле выжил, ему пули там, — показал себе на грудь, — все изрезали! Чечня — это тебе, девочка, не лесная прогулка. К тому же погоны снял, инвалидность... Понимать надо.

— Извините, — только и сказала Настя.

Зашла в комнату, взяла с тумбочки свою тетрадь.

Андрей лежал с закрытыми глазами, растирая ногу. По скрюченным пальцам Настя поняла, что стянуло судорогой мышцы.

— Снимай брюки, — сказала она.

Андрей открыл глаза, изумленно посмотрел на девушку:

— Нравы у вас, однако!

— Снимай, переворачивайся на живот и не скули. Массаж делать будем. Это я умею.

С того места, где стояли Рассадин с водителем, хорошо было видно, как по летному полю шли к зданию аэропорта пассажиры, прилетевшие утренним рейсом из Киева. Рядом со Стасом топала полненькая темная девушка, что-то говорила ему, и оба они улыбались. Улыбнулся и Рассадин.

— Что, — спросил водитель, — похожа на его давних подружек?

— Один к одному. Где такую выкопали?

— Знакомая нашего Волина. Антонина Ярема. Он ей позвонил, объяснил ситуацию — и вот, пожалуйста, она села на один борт с нашим Стасом, успела познакомиться с ним еще в «Борисполе»... Вообще, Волин башковитый парень.

— Глупых держу только в порядке исключения, — сказал Константин Евгеньевич, даже не думая, что собеседник может обидеться. — Хотя преданность иногда стоит выше ума. Ну что ж, первый акт мы посмотрели, будем переходить ко второму.

И Рассадин поднял палец, услышав, как захрипел динамик громкой связи. По нему дикторша объявила:

— Гражданин Васильев, прибывший рейсом двести два из Киева, просим подойти к окошку объявлений.

Пассажиры уже входят в аэровокзал, образуется толпа, но Рассадин цепко держит в поле зрения нужные ему объекты. Затерялась в людской массе Антонина, Васильев, державшийся чуть позади своего шефа, сейчас подошел, говорит ему что-то. Дикторша повторяет информацию, и Васильев, пожав плечами, идет к окошку объявлений. Там ему вручают конверт, он тут же раскрывает его... Отсюда, конечно, не видно его содержимое, но Рассадин знает о нем и так. Васильев сейчас достает из конверта фотографию. На ней — его дочь, Варенька, в венке из желтых одуванчиков, среди луговых цветов. А рядом с ней — ковбой из американского боевика, с пистолетом, и ствол направлен прямо в ребенка. Внизу приклеены вырезанные буквы: «Папа, думай обо мне!!!»

И все.

Но этого хватит с лихвой, поскольку надо знать, как Васильев любит своего единственного ребенка.

Рассадин видит, как руководитель службы охраны Стаса прислоняется плечом к колонне. Ему явно заплошало. Стас подходит... Вот теперь надо сразу наносить еще один удар.

И Константин Евгеньевич говорит водителю:

— Иди к Стасу и скажи, что я его здесь жду. По очень важному делу.

— А если не пойдет? — спрашивает водитель и сжимает кулак. — Можно чуть-чуть в ребро заехать?

— Это пока слишком... Стоп! Отбой нашим планам. — Рассадин увидел, что к Стасу подошел Панин. — Опять он не вовремя объявляется. Пора, значит, и им заняться.

А Панин вместе со Стасом и Васильевым едут сразу же в офис. Ведут разговор в машине, продолжают его в кабинете шефа. Это тяжелый разговор.

— Я и раньше думал об уходе, а сейчас просто еще один и самый главный повод, Станислав Викторович. Семьей рисковать ради работы не могу и не буду. Дочь у меня как Снегурочка, поздняя и единственная, с таким трудом слепленная... В общем, не надо меня уговаривать!

— У кого еще могла быть такая фотография? — спросил Вадим.

— Снимок удачный получился, я его наштамповал с полсотни, наверное. А может, и больше, у нас же родственников сорок сороков, всем давали. Еще в детсадике на стенде эта фотка висела. Да мало ли... У меня просьба, Станислав Викторович. Можно без всяких отработок? Я завтра же хочу уехать в деревню к теще, там жена и дочь сейчас отдыхают. Вадим меня заменит на все сто, впрочем, вы в этом уже и сами убедились.

Стас кивнул:

— Захотите вернуться — только скажите.

Позвонила из приемной секретарша:

— Станислав Викторович, Алан пришел.

— Пусть заходит. Да, Юля, приготовь нам два кофе. — И как бы извиняясь, повернулся к Панину. — Простите, у нас конфиденциальный разговор со старым товарищем и партнером. Так что идите в свой кабинет, сдавайте-принимайте дела, обсуждайте детали...

Вошел Алан, поздоровался со всеми, и тут зазвонил сотовый. Стас посмотрел высветившийся номер, хмыкнул, наверное, не признав его, но все же решил послушать:

— Да... Тоня? Сегодня вечером? Вообще-то приемлемо. Записываю адрес. Одну минутку. — И обратился к товарищу, прикрыв ладонью трубку: — Алан, разрядиться не хочешь? Прекрасная девушка, в самолете сегодня познакомился, есть подруга, приглашает на дачу, в баню.