Лев Пучков - Чистильщик

– Кхм… гхм! – Я сделал сонное лицо. – Мне нельзя ссориться с центральной братвой, радость моя. Мы еще не разрешили небольшой конфликт, в ходе которого я неосторожно помял там одного…

– Не надо ссориться, – согласилась Оксана, подавая мне брюки. – Мы аккуратно подъедем с заднего входа, пройдем в кабинет, посидим как следует, таким же образом ретируемся – никто и не узнает о нашем присутствии. Безопасность вашего неприкосновенного тела я вам гарантирую, шевалье! – Оксана потыкала пальцем в сторону настенных часов и сделала круглые глаза: – Давай живее, трусишка! Я такси вызвала – будет с минуты на минуту!

– Пока будем заказывать кабинет, пять раз нарисуемся, – как бы между прочим сделал я последнюю попытку отстоять свою точку зрения, не особенно торопясь натягивать брюки. – Тебе в любом случае придется мэтра вызывать на задний двор – это еще больше подозрения вызовет…

– Я заказала кабинет, – безжалостно сообщила Оксана, протягивая мне рубаху, которая оказалась выглаженной. – Так что – как ни крути, ехать придется. И кстати – если у тебя все в порядке со слухом, ты должен был услышать, как десять секунд назад бибикнуло подъехавшее такси! Так что – поторопись…

В «Тюльпане» все получилось как обещала: мы тихо подъехали к заднему двору, аккуратно прошли на второй этаж, уединились в уютном кабинетике с видом на ночной город и, вызвонив по телефону официанта, вскоре получили все, чем так славился этот не совсем благополучный в плане сохранности витрин кабак. В течение двух часов мы недурственно поужинали и от избытка чувств, отчасти вследствие пережитой днем передряги, нализались до устойчивой икоты и утраты ориентации в пространстве.

По пьяному делу я решил сдублировать свой мужской подвиг, свершенный накануне, и, завалив Оксану на пол, попытался воспроизвести эпизод на диване со всеми необходимыми сопутствующими эффектами: резким дерганием тазом, победным рычанием и тонким чувством моего могучего присутствия в прекрасных недрах милой дамы. Увы, получилось из рук вон – ударная доза употребленного спиртного и беспощадная эксплуатация моего топчуна накануне сделали данный акт любострастия лишь жалким подобием подвига. Рычать я не мог – сытый не рычу; резко дергать тазом по вышеупомянутой причине также было облом, а тонкого ощущения могучего присутствия не получилось совсем – я, увы, в процессе этого самого вообще с большим трудом ощущал, что попал куда надо и произвожу вялые фрикции не вхолостую. Вдобавок ко всему психоаналитичка, со стороны которой предполагалось трепетное участие в мероприятии, выступила в роли деструктивной силы, сводящей на нет мои героические попытки воспроизвести подвиг. Вместо того чтобы восторженно стонать и сладострастно повизгивать, Оксана пьяно хихикала, через каждые десять секунд сообщала, что у меня изо рта пахнет луком, и пыталась рассказать совершенно недвусмысленный анекдот, который, будь я менее пьяным, наверняка поверг бы меня в совершеннейшее уныние. Насчет лука я не спорю – в соусе действительно был плохо прожаренный лук, а суть анекдота такова: молодожену, ранее не бывавшему с женщиной, знающие люди подсказали, что в процессе дефлорации девушка должна ойкать от боли – в соответствии с физиологическими особенностями девичьего организма. И вот, в первую брачную ночь молодожен забрался на свою суженую, принялся увлеченно дергаться и хрипеть, а где-то посреди процесса вдруг вспомнил, о чем говорили ему эти самые знающие люди накануне. Приостановив совокупление, молодожен удивленно спросил:

– А что ж ты не ойкаешь, серденько мое? Дяди сказали, когда девушке вдуют, она должна ойкать.

– А ты вдул? – поинтересовалась новобрачная.

– Конечно, вдул! – возмущенно воскликнул новобрачный.

– Ну – тады ой! – успокоила своего суженого невеста…

Вот так эта негодяйка пыталась меня развлечь, пока я упирался в неимоверных потугах доставить нам обоим вполне заслуженное удовольствие. Тем не менее мне удалось-таки благополучно завершить процесс, после чего мы решили, что на сегодня достаточно, вызвали по телефону такси и крадучись, как ночные ниндзя, двинулись на выход.

Такси ожидало у распахнутых ворот заднего двора. Нам оставалось преодолеть каких-нибудь тридцать метров, но тут возникло непредвиденное осложнение. На углу ресторана, под фонарем, стояли трое сильно датых «быков» и оживленно убалтывали двух вызывающе одетых белоголовых особей из разряда «ноги-груди» прошвырнуться с ними в одно местечко, в котором, по их утверждению, имелась здоровенная кровать. В процессе убалтывания «быки» интенсивно размахивали руками и раскачивались из стороны в сторону, поэтому я здраво рассудил, что нам удастся благополучно выскользнуть за ворота, не привлекая их внимания. Мы успели подойти к самым воротам, и тут нас угораздило попасть в яркий свет фонаря – в этот момент пьяный взгляд одного из «быков» зафиксировал наличие двух движущихся объектов.

– Вот это жопа! – восторженно заорал «бык», акцентируя внимание своих сотоварищей. – Вот этой бы я впендюрил!

Оксана возмущенно фыркнула и сделала попытку притормозить – я покрепче ухватил ее за руку и силком потащил к машине, до которой осталось буквально пять метров.

– Эх, ноги! – не унимался «бык», радостно регоча. – Ха! Вот это ноги! Вот это станок!

– Да не тебе на нем работать, дебил! – вдруг взвизгнула Оксана, ловко освобождаясь от моего захвата и разворачиваясь лицом к «быкам». Я тихо застонал от отчаяния и попытался вновь ухватить ее, но дама моя проворно отскочила в сторону, уперла руки в бока и, покачиваясь, вызывающе уставилась на представителей центральной группировки.

– Че-че? – не вполне врубился «бык», апеллируя к своим спутникам. – Че она там пробормотала?

– Иди, свиней трахай на задворках, дегенерат! – крикнула Оксана и для убедительности выставила братве аж два кукиша: – Вот вам, а не станок, уроды недоделанные!

— Да я те жопу на части порву, курва! – возмущенно вскричал оскорбленный «бык». – Пацаны – вы слыхали, че эта шалава там пропердела?!

– Ты что – совсем?! – прошипел я, пытаясь поймать психоаналитичку в охапку и фиксируя краем глаза, как троица, утратив интерес к белоголовым особям, дружно потопала в нашу сторону. – Я же сказал, что мне нельзя ссориться с этими!

– А ты что – будешь спокойно сносить, когда твою женщину в б-р-р-г… в б-р-р… грязь втаптывают?! – вдруг напустилась на меня Оксана, отчаянно отбиваясь от моих объятий. – Давеча мамедами хотел затррр… затрравить! А щас – этих урродов жалеешь?! Вот это дружок у меня!!!

– Заводи! – крикнул я водиле, отчаявшись обуздать свою мегеру, и принялся тереть уши, чтобы хоть частично обрести ясность панорамы перед предстоящим сражением. – Заводи! А то щас тебя вместе с нами на части порвут!