Лев Пучков - Чистильщик

Я бы, например, тоже мог так. Остался бы тогда сидеть на месте, когда «быки» Оксану насиловать волокли, – и ничего бы не случилось. На вокзале, когда Стаса встречал, дал бы себя отоварить – потом разобрались бы, глядишь, те пацаны еще бы прощения прибежали просить, пожалуйся я Феликсу. Бросил бы Оксану на произвол судьбы при разборке с мамедами – не было бы сейчас головной боли, связанной с этим вопросом… В общем, терпел бы – не было бы сейчас никаких забот. Увы мне, увы – не могу я так. Я много раз смотрел в лицо смерти и утратил реальное ощущение стоимости человечьей жизни. Поэтому за обиду, нанесенную мне или моим близким, могу тут же перегрызть горло. А терпеть я не могу – отсюда и частые конфликты с братвой, привыкшей к безусловному повиновению среднестатистической массы…

В отличие от прошлого понедельника я не рискнул участвовать в процессии – меня, как мне кажется, неправильно бы поняли товарищи павшего вчера в схватке Юры, заявись я с наглой рожей на похороны босса центральной группировки и займи место во главе внушительной колонны первых лиц области, шествовавшей за гробом. Нет, я не настолько испорчен, чтобы играть на нервах у скорбящих товарищей усопшего. А потому я скромно сидел в «Линкольне» своего патрона, чувствуя себя в безопасности за тонированными стеклами и под защитой грозного имени Дона, отвлеченно размышлял о превратностях судеб сильных мира сего (на похоронах самое время рассуждать о подобных материях) и пялился на процессию через свою испытанную в профсоюзных акциях подзорную трубу. Как и на похоронах Ник-Ника, здесь присутствовал весь областной ареопаг: губернатор с молодой женой в траурном наряде (при виде ее у меня что-то сладко екнуло внизу живота!), мэр – без жены, начальник УВД с замами, прокурор области - с ними же, новотопчинский вор Пахом с немногочисленной свитой, иные не менее уважаемые товарищи регионального разряда и, помимо этого, естественно, вся центральная группировка. Процессия выглядела очень солидно: за разношерстным авангардом, представлявшим областной ареопаг, ровными рядами следовали две сотни похожих друг на друга здоровенных парней, имевших одинаковую прическу (а именно – полное отсутствие таковой) и одинаково одетых. На всех «быках», несмотря на влажную жару, были черные кожаные куртки – создавалось впечатление, что по кладбищенским просторам марширует какое-то подразделение, облаченное в специфическую униформу. Чувство однообразия дополняли траурные черные повязки, красовавшиеся на лбу у каждого члена группировки. Внушительное зрелище, я вам скажу! Если не знать, по какому поводу собрались все эти нехилые ребята, можно предположить, что кто-то решил продемонстрировать свою мощь и единство. Сразу видно, что это – самая многочисленная, самая организованная и самая крутая группировка как города Новотопчинска, так и Новотопчинской области. Когда мы ехали сюда, кортеж иномарок численностью под сотню автоединиц растянулся на пару километров и часа на полтора парализовал движение на дорогах города. А как мы ехали! Мммммм… Гроб с телом Феликса на открытой платформе, заваленной цветами, провезли по всем местам, где глава центральной группировки любил бывать при жизни. А поскольку вождь центральной братвы любил бывать почти повсеместно, мы колесили полтора часа по городу, и гаишники, заботливо выделенные УВД для сопровождения процессии, провожавшей в последний путь такого важного парня, зачастую впадали в панику, когда нужно было протаскивать колонну по встречной полосе или выруливать на непроездные улицы центра. Если права молва и душа почившего действительно некоторое время витает где-то рядом с телом, желая проследить, какие почести близкие воздают своему усопшему собрату, можно пребывать в твердой уверенности, что душа Феликса осталась довольна. Помимо великолепных похорон бандитскому главарю накануне были оказаны посмертные почести несколько иного характера – весьма специфические по нашим современным меркам. В воскресенье утром вся центральная группировка организованно выдвинулась в Гордцовиковский заказник и до обеда прочесывала пустоши, паля во все живое, что попадалось под руку. Не удовлетворившись масштабами возмездия, братва скромно пообедала и… подпалила заказник с четырех концов, задействовав для этого двадцать пятитонных горючевозов с бензином. Старшему егерю заказника с семейством лишь чудом удалось спастись – хитрый Жуков еще накануне удрал на потаенный островок среди непроходимых Гадючьих болот, и теперь центральная братва предпринимала попытки его розыска, дабы покарать за нерадивое отношение к исполнению служебных обязанностей. И хотя все это я узнал на уровне сплетен повышенной проходимости, сомневаться в этом не приходилось: облака черного дыма сплошной пеленой застилали северо-западный сектор на подступах к городу и в любой точке Новотопчинска ощутимо воняло гарью. В средствах массовой информации никто не осмелился указать на действительную причину этого – в вечернем выпуске теленовостей лишь скромно упомянули, что вновь начался сезон лесных пожаров, и на этот раз на месяц ранее обычного, поскольку для нашего региона таковой сезон характерен для второй половины сентября…

Итак, несведущему могло показаться, что он присутствует при прохождении могучего и хорошо организованного отряда, объединенного централизованной властью. Если бы не утренний разговор с патроном, я бы тоже так подумал, но Дон счел нужным поделиться со мной своими опасениями, я знал, что совместное присутствие группировки на похоронах – не более чем демонстрация былого единства, канувшего в Лету.

Тело Феликса привезли в город к полудню субботы – и с этого момента группировку начали сотрясать внутренние катаклизмы. Номинальное управление группировки – приближенные Феликса – оказалось не в состоянии сказать свое веское слово в защиту прежней формы функционирования, а бригадиры, обладавшие немалой властью на землях, где трудились составные части группировки, явственно выразили желание быть маленькими князьками каждый в своем огороде. В общем, не прошло и трех суток со дня гибели верховного лидера, а мощная группировка распалась на четыре бригады по территориальному признаку: собственно центральную, вокзальную, октябрьскую и халтуринскую. Феликс, как оказалось, был сатрапом – он жестоко подавлял любые поползновения к самостоятельности и железной рукой правил четырьмя бригадами, паразитируя на их «непосильном» труде…

Предав тело земле, процессия неорганизованно двинулась в обратном направлении. Основная часть отправилась на поминки – в ресторан «Тюльпан» (чтоб ему сгореть!), где Феликс любил отдыхать при жизни. Остальные, особо занятые, разъезжались кто куда. Среди расходящейся толпы я уловил в объектив своей оптики Дона – он беседовал с четырьмя бригадирами центральной… пардон, просто с четырьмя бригадирами – самостоятельными правителями своих небедных земель. Ребята то и дело отирали обильный пот со лбов – запарились в своих дурацких куртках! – и изо всех сил старались казаться важными персонами. В былые времена их не то что к Дону, к Ник-Нику – упокой господь его грешную душу – на пушечный выстрел бы не подпустили; все вопросы решали Феликс и его приближенные. Да, ребята, теперь вы круто поднялись, что и говорить. Теперь каждый из вас будет есть все свое мясо, забитое на подконтрольном участке, – разве что Пахому придется маленькую тушку отдавать на общак, да и то совсем не обязательно: воровская сила в Новотопчинске с некоторых пор значительно ослабла под давлением новых бандитских формаций. Теперь вы короли! Только ведь и проблем у каждого из вас – куча. Если раньше все организационные вопросы брал на свои плечи мудрый Феликс, сейчас эти вопросы придется решать бригадирам. А от этого порой зависит не только финансовый успех бригады, но и жизни ее членов… И еще – если раньше кто-то по хилости ума решился бы хоть краешком своей тележки наехать на интересы группировки, Феликс порвал бы его на части, мобилизовав все силы. Для этого ему нужно было лишь свистнуть – в телефонную трубку, естественно, – как под его «свечкой» через полчаса собрались бы две сотни вооруженных головорезов, готовых сокрушить любое препятствие. А что будет теперь? Что будет, к примеру, ежели на пятидесятирыльную центральную бригаду наедет стобойцовая речпортовская группировка, которая давненько метит на некоторые объекты в Центральном районе, но абсолютно равнодушна к Халтуринскому и Октябрьскому районам и по этой причине пожелает поддерживать с ними добрососедские отношения? Нехорошо будет! Я не думаю, что ребята из халтуринской и октябрьской бригад будут умирать за добро бригады Центральной. Но это все еще впереди. А пока бригадиры пыжатся, пытаясь договориться о совместном существовании с Доном. Времечко они выбрали не самое подходящее – патрон мой хмур и неразговорчив, он, как мне кажется, взбешен тем, что эти сопляки затеяли деловой базар прямо на кладбище. Он сейчас может послать их на известный предмет и удалиться, отложив решение проблемы на более благоприятное время. Бригадиры – если они не законченные идиоты – Дона обижать не должны: их благосостояние зависит от нашей фирмы, отмывающей грязные бабки всей городской братвы. Ага! Ну – так и есть, Дон раздраженно махнул ладошкой, что-то отрывисто сказал и, не подав никому руки, быстро пошел прочь. На лицах бригадиров застыло недовольство – за спиной Дона они о чем-то перешепнулись и синхронно покивали головами – я бы сказал, разочарованно покивали. Так вам и надо, индюки! Всему есть время и место.