Андрей Воронин - Группа крови

«Да, – решил он, – пора и честь знать. Хотя теперь, когда у меня появились деньги, дядя Федя наверняка будет огорчен расставанием. Ничего, переживет как-нибудь…»

Продолжая размышлять, он совершил прогулку к ржавому холодильнику «Саратов», который гудел и щелкал на кухне. Здесь Абзац экспроприировал одну из принесенных дядей Федей бутылок кефира и задумчиво употребил ее по назначению. Совесть его не мучила: теперь дядя Федя вряд ли вспомнит о кефире, пока у него опять не кончатся деньги. Вот интересно, подумал Абзац, когда человек пьет – не выпивает, а пьет всерьез, – его ничто не мучит: ни безденежье, ни скверные бытовые условия, ни плохое здоровье, ни проблемы с пищеварением…

Даже на политику ему наплевать, лишь бы политическое положение страны не отражалось на стоимости водки. А как только запой кончается, вот тут его, болезного, и прижимает: там у него колет, тут стреляет, участковый смотрит косо, чеченцы людей похищают, а по утрам в сортире ничего не получается, хоть тресни. Вот уж воистину блажен, кто рано поутру…

Он не спеша допил кефир, сполоснул бутылку и выкурил еще одну сигарету, наслаждаясь не столько вкусом дорогого табака, сколько отсутствием необходимости экономить, выгадывая каждую копейку.

Раньше он даже не подозревал, как это, оказывается, унизительно – экономить на еде и сигаретах.

Когда сигарета истлела до самого фильтра, Абзац еще раз потянулся и пошел одеваться. Жизнь научила его не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Если уж решил сниматься с места, нужно сразу же начинать действовать, пока не стало поздно. К тому же, это решение не было высосано из пальца: тяга к перемене места не возникла сама по себе, а была подсказана интуицией, которая еще ни разу не подводила Абзаца.

Деньги и все еще лежавший в куртке «вальтер» он убрал в тайник под половицей, оставив в кармане сто долларов на непредвиденные мелкие расходы.

Съезжать с квартиры было рановато: следовало сначала оборудовать себе новое убежище.

Выходя из дома, Абзац посмотрел на часы и подумал, что дядя Федя слишком долго ходит по магазинам. До коммерческой палатки, где торговали водкой, было рукой подать, а до обменного пункта лишь немногим дальше. Так где его носит, этого старца? Впрочем, он мог встретиться с кем-нибудь из старых приятелей и на радостях начать пир прямо в какой-нибудь подворотне или на скамейке в сквере. Попадет в вытрезвитель, старый дуралей, с досадой подумал Абзац. На поиски дяди Феди он, конечно же, не пошел, решив, что своим временем и своими деньгами старик волен распоряжаться по собственному усмотрению. Здоровья у него хватит на троих, а если ему хочется проснуться посреди ночи в подворотне с вывернутыми карманами, это его проблемы.

В газетном киоске Абзац приобрел толстое рекламное приложение и телефонную карточку, после чего засел в кафе, чтобы в тепле и уюте внимательно изучить раздел объявлений о сдаче жилья внаем.

Оказалось, что он забыл купить ручку, но эта проблема легко решилась с помощью молоденькой и симпатичной официантки, которая охотно ссудила ему огрызок карандаша. Вооружившись этим немудреным инструментом, Абзац углубился в чтение, время от времени помечая заинтересовавшие его объявления. Когда нужный раздел был прочитан до конца, а кофе выпит, Шкабров расплатился, сложил газету и вышел на улицу, высматривая будку таксофона.

Набирая первый из помеченных номеров, он подумал, что в чем-то времена, несомненно, меняются к лучшему. По крайней мере, телефонный звонок в Москве перестал быть проблемой. Ему припомнились грязные улицы с пыльными витринами, чахлые от бензинового угара деревья на газонах и исписанные похабщиной, провонявшие мочой будки с развороченными телефонами без трубок. Так бывает всегда, когда гибнут империи, независимо от эпохи и географического положения. Если и есть какая-то разница, то она заключается лишь в количестве пролитой крови и жестокости последующего кризиса. Впрочем, для тех, кто переживает кризис, он всегда кажется более жестоким, чем все предыдущие, потому что он переживает его лично, а не читает о социальных потрясениях в учебнике истории…

– Слушаю, – произнес в трубке скрипучий старушечий голос.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Абзац. – Я звоню по объявлению…

Домой он возвращался уже довольно поздно. Часы показывали всего половину восьмого, но темнота наступила уже почти три часа назад, так что с непривычки казалось, будто стоит глубокая ночь.

С неба падал мокрый снег. Абзац основательно продрог и мечтал только о стакане горячего чая и теплой постели.

Первый день поисков, как и следовало ожидать, успехом не увенчался. Он сделал десятка два звонков и побывал в шести местах, но так и не смог остановиться ни на чем конкретном. Хозяин одной из осмотренных им квартир показался Шкаброву профессиональным стукачом, а неподалеку от Разгуляя на звонок Абзаца дверь открыл угрюмый небритый мужчина в мятом милицейском кителе с капитанскими погонами. В остальных местах тоже неизменно находилось что-нибудь не то. В конце концов Абзац пришел к выводу, что ему просто не хочется съезжать от дяди Феди. В самом деле, нора на Остоженке была почти идеальной: в отличном районе и в то же время как бы на отшибе, просторная, с хозяином, который большую часть своей жизни проводил в алкогольном тумане, она вполне устраивала Абзаца. Если бы еще не это сосущее предчувствие чего-то скверного, что вот-вот должно было произойти…

Он вошел во двор, держа руки в карманах и втягивая голову в поднятый воротник, как черепаха в панцирь, и сразу замедлил шаг. Ему захотелось остановиться, замереть на месте, а еще лучше – броситься наутек, но он заставил себя идти дальше ленивой походкой человека, которому не от кого прятаться и совершенно нечего скрывать.

Во дворе стояли две милицейские машины, а прямо у дверей подъезда, в котором находилась квартира дяди Феди, топтались двое в бронежилетах и трикотажных масках. Все остальные атрибуты профессии – пятнистые комбинезоны, сапоги, автоматы, наручники и дубинки – тоже были при них. В обеих машинах скучали водители. В целом картина была знакомая, наводившая на неприятные мысли об обыске или задержании.., только вот кого именно тут обыскивали и задерживали?

Ясно было одно: соваться в подъезд нельзя ни при каких обстоятельствах. Абзац хотел было пройти мимо, но тут один из стоявших у дверей омоновцев повернул к нему безликую прорезь своей маски. В свете висевшего над подъездом фонаря его глаза поблескивали, как кусочки слюды. Абзац немедленно остановился, закурил и стал с крайне заинтересованным видом пялиться на дверь подъезда и на охранявших ее автоматчиков.