Александр Кабаков - Группа крови [повесть, рассказы и заметки]

Художник Валерий Калныньш

Кабаков А. А.

Группа крови: повесть, рассказы и заметки / Александр Абрамович Кабаков. – М.: Время, 2018. – (Самое время!)

ISBN 978-5-9691-1736-5

Новый сборник прозы Александра Кабакова, как и предыдущий, включает все жанры, кроме разве что романа. Здесь вольная фантазия fiction и почти протокольная достоверность non-fiction, рассказы о неназванных исторических персонажах и реальные истории выдуманных героев, рассуждения на свободные темы и свободные импровизации на темы заданные… Словом, что хочет, то и пишет, а получается всегда современная русская проза.

© А. А. Кабаков, 2018

© «Время», 2018

Только ленивый критик и еще более ленивый простой читатель не объявили в последние годы смерть беллетристики и торжество документалистики-публицистики. Для этих жанров, обходящихся без фантазии, придумано общее название – non-fiction, постепенно перешедшее на всю прежде называвшуюся серьезной литературу.

Однако полностью истребить в сочинителях фантазию оказалось невозможно. На то они и сочинители. Только отвернулся, например, мой внутренний литературный надзиратель, как я – раз! – и сочинил рассказ. Не успел приткнуть это художественное произведение в какой-никакой приличный – то есть вовсе денег не дающий – журнал, как еще одно такое же, в смысле художественное, образовалось. А журналы не резиновые, да и сколько же можно без денег-то?

Вот тут и пришла мне в голову мысль и быстро освоилась в ней, как дома. Я давно заметил: если нужно что-нибудь оправдать, хоть вредную привычку, хоть даже одноразовый дурной поступок, – подходящая мысль является немедленно.

Что и позволяет нам жить – и прожить всю жизнь.

В данном случае мысль состоит вот в чем: проза неделима. Нет никаких разумных причин для апартеида заметок и эссе, для романных привилегий, для каторжной доли рассказа… А если набраться смелости, то и внутри всей литературы, включая поэзию и вплоть до александрийского стиха и прочей аристократии, следует объявить полное эгалите, как уже давно объявлены либерте и, блин, фратерните! Все литературные жанры равны, а те, которые равнее, равны тоже. И всем предоставляется жилплощадь в сборниках, альманахах, ежемесячниках и в отдельных томах для наиболее заслуженных романов.

Оправдываемый этой мыслью, я поселил все свои рассказы и эссе, появившиеся в последние три-четыре года и до сих пор неприкаянные, под одну обложку, в литературную коммуналку. Вы ко мне? Заходите…

Красновато-черная лужа не могла впитаться в искусственный мрамор и еще не успела свернуться, так и стояла выпуклой каплей. Это должно произвести впечатление даже на привычных ко всему фотографов из прикормленных, подумал он. Вид крови действует почти на всех, в головы не приходит самое простое – умело подкрашенная вода. Или еще натуральней – томатный сок…

Накатило обычное чувство освобождения. Во всяком случае, все сделано профессионально. Пусть на таком уровне подготовит презентацию кто-нибудь из новых. Они и сами чувствуют разницу, сами придумали обращение «профессор».

Уходить не хотелось, уйдешь – и исчезнет это прекрасное чувство свободы, законченной работы. Но пора было возвращаться в жизнь, и радость освобождения сменилась раздражением против всего и всех…

Таким образом обозначен и главный герой – рефлектирующий старый мастер, и настроение – настроение человека, вполне еще живого, которого современная жизнь выталкивает из жизни… Кое-где почистить по стилю.

Контора, черт бы ее взял, перебралась на другое место.

При этом телефоны сохранились прежние, а сообщить новый адрес идиотка-ресепшионистка – двухметровая дура, с трудом умещающая ноги за стойкой рецепции, не потрудилась. Так что сначала он приехал в привычный окраинный, почти загородный переулок, большую часть которого занимал некогда шикарный доходный дом, превращенный в отвратительное вместилище офисов. Ремонтники сломали осыпавшиеся дровяные плиты на огромных бывших кухнях, разделили затхлые гостиные и заплесневелые будуары стеклянными перегородками, в ржавые лестничные клетки втиснули нестандартные узкие лифты… Контора занимала весь четвертый этаж, перед входом на который сидел дополнительный охранник.

Сюда он и приехал, как приезжал двадцать три года не реже раза в месяц, – и был остановлен уже первым, основным охранником в вестибюле. Увидев пропуск, секьюрити (так было написано на рукаве сторожа, именно кириллицей) молча сунул ему под нос бумажку с новым адресом конторы.

Ехать надо было через весь город и едва ли не через половину области. Метро с двумя пересадками, автобус по расписанию раз в сорок минут и метров восемьсот по разъезженной липкой грязи – к протыкающему небо карандашу зеленого стекла, вокруг которого гигантской горстью были рассыпаны леденцы автомобилей.

С новой ресепшии ответила прежняя долговязая идиотка. Одно профессиональное правило она почти усвоила – распознавать по голосам наиболее почтенных абонентов и помнить имена-отчества их, а также важных визитеров. В остальном полагалась на раздутый уколами до непристойного вида рот и обороты речи, переводные с делового английского…

– «Росстрах», слушаю вас, меня зовут Алёна, здравствуйте, чем могу помочь… А, Игорь Матвеевич, это вы! Вам кохо надо?

Англосаксонский офисный стиль девушка выдерживала не дольше двух фраз и переходила на неискоренимый южнорусский.

– А Ниночка Филипповна в отъезде, обещала быть послеобед, так же пробки чистый ужас, а вы хочете приехать? А вы вже приехали? А вы доховаривались? Так я сейчас пропуск в охрану зашлю, и поднимайтесь с вахты, кофа попьете пока, а можно, если срочно, по мобильному Ниночку Филипповну, только она может в метро ехать, потомушо пробки… А вам же невдобно было ехать в таку даль…

Поднимаясь в прозрачном лифте на шестнадцатый этаж, он думал, что привыкшие к таким лифтам относительно новые поколения, вероятно, вообще лишены страха высоты. И вообще, вероятно, любого страха. И название «Росстрах», вероятно, вообще не связывают ни с каким страхом, а исключительно с медицинской страховкой, которая входит (или не входит) в соцпакет и позволяет бесплатно (или за деньги) лечить, например, случайный гепатит C.

Да, и малограмотного произношения не стесняются, и все местные незаметно перенимают его у приезжих – акцент успеха…

Боже, подумал он кротко, как все они надоели.