Андрей Воронин - Группа крови

– Шутки у тебя, братан, – сказал Абзац, переступая высокий порог. – На зоне ты, я вижу, не был ни разу, иначе так не шутил бы.

– Кто не был, тот будет, кто был – не забудет, – с деланным оживлением откликнулся охранник, запирая калитку на засов. – Пошли, у меня там буржуйка. Махнем по стаканчику, согреешься…

– Кузнец где? – спросил Абзац, закуривая сигарету и незаметно оглядываясь по сторонам.

То, что он увидел, производило впечатление.

По обе стороны широкого бетонированного прохода, уходя на недосягаемую высоту, тянулись заваленные инструментами и какими-то запчастями прочные металлические стеллажи. В полутора метрах от входа стоял темно-зеленый «гранд чероки», а за ним смутно виднелось нечто, очень напоминавшее одноместный вертолет. Абзацу пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сохранить индифферентное выражение лица: как знакомый Кузнеца, он не имел права удивляться увиденному.

– Понимаешь, братан, – сказал охранник, – ты меня еще раз извини… Кузнеца-то здесь как раз и нету. И не будет, наверное.

– Не понял, – строго сказал Абзац.

– Ну, он, типа, продал всю эту ботву, – охранник сделал широкий жест рукой, указывая на стеллажи, – нашей фирме. Фирма «Тропик» – не слыхал? Ты ж видал, у него теплицы какие! Мы в них будем всякие мандарины выращивать, ананасы…

К лету развернемся. Приезжай, угостим.

– Кузнец, – напомнил Абзац.

– А, ну да, Кузнец… Так отвалил он, понимаешь.

За бугор отвалил. Решил, типа, что с такими бабками он и там не пропадет. Я его, барана, отговаривал. Схавают, базарю, тебя эти чехи, вместе с дерьмом, и косточек не выплюнут. А он, муфлон такой, уперся – и ни в какую: хочу, бакланит, хоть на старости лет пожить по-человечески. Нет, ты видал урода?

– Вон оно что, – задумчиво протянул Абзац. – Продал, говоришь? То-то же я думаю: откуда у Кузнеца пять штукарей зеленью? Так, говоришь, в Чехию?

Охранник заметно растерялся, поняв, что сболтнул лишнее. Он явно был в курсе всех дел Кузнеца.

По крайней мере, ему было известно о том, что Кузнец одолжил кому-то пять тысяч долларов фальшивыми бумажками.

– Собственно, в Чехию можно не ехать, – продолжал Абзац, откровенно разглядывая охранника. – На хрена я туда поеду? У Кузнеца бабки есть.

И какие бабки!

Он намеренно подчеркнул слово «какие», намекая на то, что цель его визита не ограничивается возвращением долга. Охранник немедленно понял намек, но вместо того, чтобы выпроводить опасного гостя, вдруг преисполнился радушия.

– Проходи, братан, проходи, – ненавязчиво подталкивая Абзаца вперед, приговаривал он. – Согреешься, побазарим… Я вижу, что ты по делу приехал.

Только я тебе не помощник. Я кто? Охранник я, сторож, понял? А тебе с начальством надо потолковать.

Начальство – оно в очках, ему виднее…

– Ну, и где оно, твое начальство? – пренебрежительно спросил Абзац, лениво закладывая руки в карманы куртки. Правая ладонь при этом легла на удобно изогнутую рукоятку револьвера, большой палец сам собой нащупал рубчатый курок, а указательный нежно дотронулся до спускового крючка.

– Начальство, браток, здесь не ночует, – сочувственно сообщил охранник. – Начальство в Москве, в мягкой постельке…

– Да, – согласился Абзац, – с начальством всегда так. Но ему, начальству, в случае чего и достается крепче.

– Да брось, братан, чего им там достается! – на этот раз совершенно искренне воскликнул охранник.

Тема была благодатная, вполне пригодная для поддержания любого разговора – в общем, универсальная. – Я вот тут сижу, с кобелями деревенскими перегавкиваюсь. Если, к примеру, пуля – так мне первому, а не начальнику. А с его бабками от любой беды откупиться можно.

– Не от любой, – негромко сказал Абзац.

– Чего?

– Я говорю, есть беды, от которых откупиться никакой капусты не хватит. Старость, болезнь…

Смерть. Или к примеру, враги.

– Ну, может, и так, – со вздохом согласился охранник. – Но все-таки у больших людей забот поменьше.

– Зато сами заботы побольше, – возразил Абзац. – Боже тебя сохрани от таких забот.

– Да я в генералы и не рвусь, – заканчивая спор, сказал охранник. – Мне и на моем месте не дует. Сюда, братан.

Он указал на открывшийся по правую руку проход в стеллажах. Абзац увидел неприметный узкий тупичок, заваленный покрытым мохнатой пылью хламом, и зиявшее в полу квадратное отверстие люка, откуда просачивался электрический свет. Шкаброву показалось, что в тупичке воняет тротиловой гарью, но он отогнал наваждение: вряд ли здесь могли что-то взрывать.

– Ты первый, – сказал он охраннику, отступая в сторону.

Тот пожал плечами и ухмыльнулся.

– Ты чего, братан? Боишься, типа, что я тебя по черепу отоварю? Так это я тебя должен бояться, а не ты меня. А вообще-то, как знаешь. Меня мамка тоже, помню, учила: не верь, сынок, чужим дядям, не бери, типа, конфет у незнакомых мужиков… Ты аккуратнее, а то тут лестница, мать ее, отвесная…

Продолжая бормотать, он опустился на корточки лицом к Абзацу и по одной спустил в люк ноги. Его руки слепо зашарили по бетону в поисках опоры.

– Помоги, братан, – сказал он, протягивая руку. – Никак к этой хрени не привыкну, все время боюсь шею свернуть.

Абзац наклонился и протянул ему левую руку.

Охранник крепко вцепился в нее потной ладонью, вслепую нащупывая ногами следующую ступеньку.

Шкаброву показалось, что сзади послышался шорох.

Он повернул голову, пытаясь разогнуться и выхватить из кармана револьвер, но охранник вдруг повис на его левой руке всей своей тяжестью, а второй, все время кравшийся за ними по пятам, ударил Абзаца по затылку обрезком водопроводной трубы.

Он очнулся почти сразу – как раз вовремя, чтобы услышать лязг захлопнувшегося у него над головой люка. Этот лязг заставил его мгновенно вспомнить, где он находится и что с ним произошло. Абзац с трудом удержался от громкого стона. Какая инфантильная самонадеянность! Какая самоуверенная тупость! Нестись сквозь метель, пробираться по сугробам, мерзнуть, спешить, разыгрывать дурацкую комедию перед охранником, и все лишь для того, чтобы схлопотать дубиной по затылку и оказаться запертым в подвале!

«Великолепно, – сказал он себе. – Просто расчудесно. А теперь успокойся и постарайся придумать что-нибудь более конструктивное, чем обливание себя самого помоями».

Думать было тяжело, и не только потому, что мешала тупая боль в ушибленном затылке. Абзац никак не мог успокоиться. Дать перехитрить себя двоим тупоголовым качкам! Им ведь даже не пришлось вынимать оружие. Просто заманили в темный угол, звезданули чем-то тяжелым по башке и сбросили в открытый люк, как мешок с картошкой…

Абзац пощупал карман куртки. Револьвер, конечно же, исчез. Черт с ним, с револьвером… Абзац очень кстати припомнил, как кто-то когда-то сказал ему, что вооруженный человек – более легкая добыча, чем тот, кто безоружен. Сжимая нож, дубину или винтовку, ты ощущаешь себя большим, сильным и непобедимым.