Шарип Окунчаев - Месть по иронии

— Я все понимаю мама, но жить и учиться на твою пенсию, я не хочу. Я уже взрослый и должен думать, как жить дальше. Сациту надо поднимать. Ты больная, еле-еле ходишь и тебя надо серьезно лечить. Ваха ведь обещал, что приедет и заберет тебя туда в Тулу на лечение…

— Да не поеду я никуда, на все воля Аллаха, — перебила мать сына. — Сколько отведено мне времени, столько и проживу. У нас тут тоже докторов хватает, если что. Дома оно сподручнее, здесь все свои, не пропаду. Сейчас речь идет о тебе, я-то свое прожила. Может ты и прав, брат мой, конечно, поможет, чем сможет. Итак каждый раз когда приезжает, столько для нас делает, что мне порой становится и неудобно даже. У него-то своих вон сколько, не считая наших всех братьев и сестер. Всем старается помочь. А сколько там надо учиться-то этому ремеслу? — спросила Тумиша.

Она отлично понимала логику мыслей сына. Приходилось очень тяжело, тело порой не слушалось, одна нога уже отнималась, страшно болела спина. Каждый раз она старалась скрыть от детей свои «болячки». Да и с коровой никак не могла расстаться, все-таки кормилица, но силы с каждым днем покидали ее. Дети, конечно, помогали, чем могли. Сацита уже сама доила Зойку, но у нее тоже школа, уроки, да и по дому дел куча. Как и все родители, она старалась жалеть детей, но, увы, жизнь диктовала свои условия.

— Не знаю, мама, это же не специальное заведение какое-то. Это, думаю, от меня еще зависит, чем быстрее, тем лучше. Там у Вахи в мастерской эту работу выполняет какой-то армянин — дядя Ашот. Так вот, когда Майрбек с ним переговорил, то он согласился меня научить, но при условии, что я научусь и сразу уеду. Видишь ли, мама, в этом деле огромная конкуренция сейчас, в Грозном таких специалистов только единицы. Мама, прости, но я не знаю, как быть, вас оставить не могу. Да, и с дядей Ахмедом я тоже на эту тему говорил, он одобрил, а с вами во время отсутствия сказал, будет жить его внук Аслан. Как ты на это смотришь?

— Да что там Аслан, мы и сами справимся, хотя ему, конечно, будет лучше здесь. Он же тоже занимается с Раисой, пусть поживет, — ответила Тумиша.

— Спасибо, мама. Я знал, что ты поймешь меня правильно. За университет не волнуйся, я поступлю заочно. Я тогда сегодня же позвоню Майрбеку, он на днях собирается приехать, вот с ним и уеду. Я думаю, что чем быстрее уеду, тем быстрее приеду, — с радостью закончил разговор Расул.

На машине «Тойота Камри» Расул с двоюродным братом Майрбеком доехали довольно-таки быстро. Расстояние почти 2000 км от родного дома Майрбек преодолел за какие-то 18 часов. Правда, пару раз остановили сотрудники ДПС и выписали штрафы за превышение скорости. Тем не менее, Майрбека это почему-то не смущало, и он «топил» автомобиль на большой скорости. Расул, находясь рядом, не решался делать замечания ас-водителю, мало ли подумает, что он боится. Иногда бывает, он дремлет рядом, даже не по своей воле, так как сон настолько сильный «наркотик» для человека, что преодолеть силу сопротивления дремоте бывает, практически, невозможно. Только от случая до случая, когда машину стряхнет, где-то на какой-нибудь ямке, бывает на миг приходишь в себя. В такие минуты Расулу становилось даже неудобно перед Майрбеком за такую слабость, а он, как ни в чем не бывало, рулил.

Расул первый раз в жизни выехал за пределы своей республики. Его удивляло все в окружающем мире.

Огромные просторы, ухоженные поля, сады, такой необъятный край — все это наводило Расула, ребенком пережившего ужасы войны, выросшего, перенеся все невзгоды тех лет, на естественные размышления: «Многострадальная чеченская земля! Сколько приходится ей платить за то, что люди там просто хотят нормально жить, как живет цивилизованное общество.

Чеченская Республика — клочок земли по сравнению с этими просторами. За что можно люто ненавидеть наш народ, чтобы без суда и следствия истреблять от мала до велика? Если это наведение конституционного порядка, то как можно направить всю державную армию, оснащенную всеми видами оружия, против собственного народа? Боевики боевиками, а как можно обращаться с населением как с животными?»

Расул вспомнил слова учителя истории, который им объяснял, что депортация чеченцев, как «изменников» родины, теперь трактуется как большая ошибка бывших правителей. И задумано это было с целью освободить территорию Чечено-Ингушской республики от коренного населения. Так же, как чеченцев и ингушей, выслали балкарцев, карачаевцев и калмыков. Такое же положение было и в Крыму, когда оттуда также депортировали коренных жителей — татар.

«Простой народ, чеченцы, русские, татары, да сколько их, всех и не перечислишь — живут дружно, — продолжал размышлять Расул. — Делятся последним куском хлеба, вместе трудятся, живут, созидают. Откуда берутся эти политики-бездари, которые лбами сталкивают собственный народ?! Народ, который вместе защищал и защищает при любом зове эту землю от внешнего врага во всех войнах. Откуда берутся и где находят этих палачей-монстров, которые бессердечно уничтожают детей, женщин и стариков? Когда же все наладится?»

От этих мыслей Расула пробирала дрожь. Никогда он не забудет эту физиономию палача в шрамах, который на его глазах расстрелял самых близких для него людей. Получалось, что он как бы едет в стан врага, но, слава Аллаху, он наслышан от ребят, которые родились и живут в России, что русские сами не меньше страдают от такой политики. Они бесправны на своей собственной земле.

Расула вспоминал своего знакомого Висхана, который много лет отсидел в тюрьме. В 1945 году как нарушившему режим спецпереселенца ему дали 10 лет. По возвращении он жил рядом по соседству и часто заходил посидеть с его отцом. Он говорил, что судьба русского народа и чеченского ему кажется одинаковой, единственная разница, что разного вероисповедания. А так и по менталитету, по многим нравам и самое главное, как народы-страдальцы, во многом одинаковы…

Заехали во двор, а их уже ждали все домочадцы. Специально по такому случаю, чтобы встретить брата, приехала сестра Ася с супругом Идрисом. Они жили не далеко от поселка в соседнем селе и имели свое большое хозяйство. Традиционно по-чеченски обнялись, справились о здоровье и зашли в дом.

Ваха встретил племянника со свойственным ему дружелюбием, расспрашивал о здоровье матери, близких родственников, интересовался положением в республике.

Хотя он сам частенько приезжал домой и не понаслышке знал, какие изменения происходят на его малой родине, но, тем не менее, эту тему он любил. Все те, кто уехал и живет за пределами республики, кто бы что ни говорил, живут с тоской по родному дому.