Шарип Окунчаев - Месть по иронии

— Да, — не задумываясь, ответил Расул.

— Э-э, ребята, давайте по-русски, а то я ничего не понимаю. Тем более разговор идет о моей родственнице, — перебил их Володя.

— Она мне также родственница, — уже по-русски ответил Майрбек, — я отношусь к ней как к сестре. Ты же знаешь, Володя, что она на наших глазах и с нами как наша родная выросла. Отец наш, да и мы во всем им помогали, мать ее похоронили. Вы родные по крови, я ничего не говорю, но мы еще роднее, потому что в трудную для них минуту всегда были рядом.

— Да-да, об этом разговора нет, я не спорю. Моя мама часто о вас тепло отзывается. Да и сама Наташа больше вас родственниками считает, чем меня. Обидно немного, но что поделаешь. Я разговаривал с ней на эту тему. Майрбек, я только рад, правда, только рад. Мама говорила мне, что вы в дружбе надежные, поэтому и дружу. Книгу еще читал, знаешь, «Угрюм-река» называется, там также говорится, что на вас, горцев, можно положиться. Мы с мамой часто навещаем ее, она сейчас живет со своей подругой Мариной. Дом добротный ей остался от родителей.

— А ты знаешь, что этот дом отец мой построил им, будучи директором совхоза? — перебил его Майрбек.

— Нет, этого я не знал, — ответил Володя.

— Ну ладно, будешь знать. Вообще-то мы приехали отдыхать. Да, Расул? Давайте, сначала искупнемся, — закончил разговор Майрбек и пошел к реке. Следом пошел и Володя.

Расул стоял и думал: «Как же так? Майрбек сказал, что Наташа ему как сестра, тогда выходит и он как брат ей? Значит, я не могу дружить с ней? Как же так? Она же сама приглашала меня на танец. А этот Володя, что за человек интересно, что-то не внушает он мне доверия, хоть он и родственник Наташе. Ну что, время покажет», — оборвав свои мысли, Расул также пошел к реке.

Наташа жила в родительском доме. Несмотря на свой юный возраст, она была на зависть всем сверстницам очень хозяйственной. В доме всегда были должные чистота и уют, по всем окнам расставлено много цветов, словно в оранжерее. Летом в основном все горшки с цветами она переносила на веранду.

Особую красоту составляло изобилие цветов во дворе. С улицы забор был смастерен из армированных прутьев, с особой фантазией узоров. В середине небольшая калитка и сразу дорожка к дому. Вдоль дорожки разные цветы. Они посажены настолько с хорошим вкусом и фантазией. Изобилие красок как в каком-то парке. На определенном равномерном расстоянии — плодовые деревья яблонь разных сортов. Под одной из них установлена красивая скамейка, где можно было с удовольствием отдыхать в тени от знойной жары. Основной сад находился за домом, там изобилие разных фруктовых деревьев: груши, сливы, вишни…

Заслуга Наташи была в том, что она не запустила дом, сад, двор, а содержала все в идеальном порядке.

После смерти матери, чтобы не оставлять ее совсем одну, с ней жила Марина — подруга и дальняя родственница по отцу. Родители Марины жили рядом, в соседнем доме. Девочки вместе окончили школу, а теперь каждая, кто как могла и хотела, определяла свою судьбу.

— Марина, а ты что решила с учебой, ты же собиралась поступать? — спросила Наташа свою подругу.

Хоть они и делились обо всем между собой без секретов, но тут подруга что-то молчала.

— Да-да, я забыла тебе сказать, завтра с папой едем в Тулу, буду подавать документы на экономический факультет в наш университет. Может, ты передумаешь и поедешь с нами, вместе будем учиться.

— Да нет. Мы уже говорили об этом. На какие деньги? Если бы не Ваха и его семья, я вообще не знаю, как прожила бы. Я уже разговаривала с Маржан, могла бы и к Вахе обратиться, он мне как отец родной, но постеснялась. Маржан обещала с ним переговорить насчет работы. Учиться можно и заочно. Я не хочу быть ни от кого зависимой.

— Да, тебе повезло, хоть есть на кого опереться, не пропадешь.

— Они мне как родные. Знаешь, Марина, вот честно тебе скажу, но у нас так не умеют. Они вроде и чужие нам. Ну приехали, живут себе. Я-то им вообще никто, а помогают и заботятся как самые близкие люди. Ваха очень уважал мою маму. Когда она окончательно слегла, Ваха все время ей повторял, чтобы за дочку не беспокоилась. Действительно, ко мне относится как к родной дочери, у него у самого вон, сколько детей, да и родственников не счесть, а он всем помогает, и я тут. Мне порой знаешь, так неудобно. Майрбек и Мовсар также относятся ко мне как к сестре…

— Так они к тебе так и обращаются — «сестренка», — перебила ее Марина.

— Конечно, да вдобавок еще говорят, что если кто, мало ли, обидит, чтобы я сразу сказала им.

— Понятно, защитники у тебя неплохие. Да еще твои близкие родственники теперь тоже здесь. Кстати, как к тебе относится Валентина Степановна, ведь, как ни как, родная тетя? Брат-то твой Володя, хоть и двоюродный, все-таки родная кровь, но мне он не нравится, скользкий чрезмерно. Кстати, а он не ревнует к ребятам тебя?

— Ревнует, конечно. Мне он непонятен и тоже не нравится. Какой-то он не такой, разбалованный, просто слов нет. Он у них единственный, плюс еще из Санкт-Петербурга, вообще воображает из себя крутого парня. Мимо ни одной юбки не пропустит. Тут как-то пришел пьяный, тебя в тот день не было, ко мне приставал, я еле его выставила. Хорошо еще тетя Дуся пришла, соседка наша. Когда он шел ко мне пьяный, так она сидела с бабками на улице и, почуяв что-то неладное, прибежала. Она тоже к нему относится неважно. Все время говорит мне, чтобы его остерегалась. Видимо, чувствует в нем человека подленького. На второй день, правда, пришел, извинился, но меня он здорово разочаровал. Хотела тете Вале пожаловаться, но раз извинился, то не стала. Мне еще не понравилось то, что обзывал ребят чеченцев. Сам с ними как бы в друзьях, а мне все жаловался, что эти «черные» такие-сякие, что он их ненавидит и прочее, ересь нес.

— Надо было Майрбеку сказать, пусть знают, какой к ним «друг» с дружбой лезет. Вот гад, а с виду таким интеллигентом прикидывается. Я же говорю, что он мне сразу же не понравился. Он ко мне также приставал, я его сразу отшила, — с возмущением начала вспоминать Марина. — Надо было его папе сказать, все-таки священник.

— Я же говорю, что прибежал на второй день и извинился, да вдобавок просил забыть, никому не говорить, мол, пьяный был, вот я и промолчала. Но все равно я ему не верю. Девчонки рассказывали, что он долго с одной не задерживается, любит распутный образ жизни. Да и к его папе я тоже отношусь настороженно. Мне кажется, хоть он и священник, но какой-то не такой. Знаешь, еще мать жива была, а они только приехали к нам, тетя Валя маме рассказывала, что они приехали сюда из Питера не случайно. Это сейчас он отец Василий, а там, якобы, служил в ОМОНе. И вот, когда он был в командировке в Чечне, то что-то там они натворили. Он оттуда привез много золотых украшений, денег, а когда тетя Валя спросила, откуда все это, то накричал на нее и сказал, чтобы молчала и не лезла не в свое дело.