Леонид Влодавец - Фартовое дело

Санина спешка объяснялась одним обстоятельством. Дежурный Лузинского РОВД, которому не понравился второй взрыв, связался по рации с патрульной машиной и велел им съездить к озеру, поглядеть, что и как. Около малининской просеки ментовские «Жигули» притормозили возле Саниного «Чероки». Вот это и были те самые «сваты», о которых шла речь. Саня ментам был хорошо известен, и разговор с ними не носил острого характера. Насчет десяти «лимонов» Саня малость покривил душой. «Сватам» районного масштаба, тем более в таких малых чинах, как эти, он отстегнул по двести долларов на рыло, а рыл было всего четверо. Плюс пришлось, конечно, написать записочку в кафе при бензоколонке — то самое, куда заезжал Маузер перед роковой для него поездкой на озеро, — чтоб стражей порядка обслужили бесплатно и по высшему разряду. Такая щедрость предусматривала, что менты обеспечат Сане три часа невмешательства и спокойной работы, хорошо отдохнут и периодически будут докладывать из кафе в райотдел о том, как они осматривают озеро, выясняя причины взрыва. Ежели Саня не успеет, то придется доплачивать. Вот он и торопился.

Но не зря говорят: поспешишь — людей насмешишь. Саня увяз, и в то время как граждане Кабан, Щелбан и Клизменштейн мерзли, не имея возможности согреться в изрешеченных пулями джипах, от Попа и его бойцов только пар шел — машину вытаскивали, надрывались.

Однако Кабану и прочим все это было по фигу, они устали прыгать вокруг разбитых джипов. «Флагманский» не заводился потому, что «противоугон», который пристроил на нем хитроумный Ежик, ни Клизменштейн, знавший кучу всяких шоферских хитростей, ни тем более остальные найти не могли. А «Чероки» самого Клизменштейна завестись не мог при всем желании — в его мотор попало несколько пуль, которые, удирая, напоследок выпустил Ежик. Что же касается трактора, то оказалось, что Механик унес ручной пускач с собой, и завести «Беларусь» тоже не сумели.

Поскольку в промерзлых машинах с разбитыми стеклами было так же холодно, как на открытом воздухе, решили было разжечь костер. Но это оказалось не так просто сделать.

Во-первых, никому не хотелось соваться в лес, где, разыскивая сушняк, можно было зацепить мину. Во-вторых, не было топора, а были только финки, которыми колоть в живот и резать по горлу удобно, а дрова рубить — нет. Наконец, на льду все больше ветрило, и удержать пламя было большой проблемой.

Троица, поняв, что может и вовсе не дождаться Серого, попробовала решить проблему проще. Сняли с машины Ежика две покрышки, содрали чехлы с сидений, полили их из канистры бензином и уложили под берег. Нарезали веток с прибрежных елок и пихнули их вместе с пробензиненными чехлами внутрь покрышек, после чего подожгли. Бензин загорелся жарко, от покрышек и чехлов пошел чад, стало чуточку теплее…

— Кайф! — возрадовался Кабан, но тут же услышал испуганный вопль Клизменштейна:

— Затаптывай! Затаптывай, блин!

Кабан и Щелбан как завороженные поглядели в ту сторону, куда показывал Клизменштейн. А потом как угорелые рванули на тропу, протоптанную между елок.

Оказалось, что горючее с политых бензином чехлов стекло на лед и загорелось вместе с костром из покрышек. Фук! — и огонь побежал по этой бензиновой дорожке к «флагманскому» «Чероки». Как раз там чехлы поливали бензином из канистры, которую оставили рядышком с бензобаком.

Клизменштейн, сделал несколько неуверенных шагов следом за стремительно бегущим пламенем, понял, что не успеет, и бросился наутек. А огонь уже пробежал свою дистанцию…

Банг! — звонко лопнула канистра, пылающий бензин расплескался под днищем «флагманского» «Чероки», через десяток секунд послышалось гораздо более громкое бам-м! — это взорвался бензобак. Огненная речка проплавила снег и лед, но не потухла и покатилась к «Чероки» Клизменштейна, лизнула покрышки, заплясала под бензобаком, и снова гулкое бам-м! эхом разнеслось по лесу. А от второго «Чероки» поток бензина хлынул в сторону трейлера — ныне колесного морга. Сперва загорелась правая лыжа, потом пламя лизнуло стеклопластиковый борт…

Кабан, Щелбан и Клизменштейн как завороженные смотрели на горящие машины. Костерчики в покрышках казались жалкими свечками по сравнению с буйством огня, которое вызвали незадачливые истопники.

Горели краска кузовов, салоны, сиденья, запаски — все. Огонь топил лед, вода, шипя, превращалась в пар…

— Да уж, наделали фейерверк! — пробормотал Щелбан. — А Булка ведь жива, припомнит… Машинки-то дорогие были.

— Вот именно! — произнес Кабан. — Как говорят — «корабли сожжены», надо срочно идти за Механиковым рыжевьем. Иначе Булка Саню перехватит, и тогда нам точно не жить.

— Может, она его уже и перехватила… — мрачно предположил Клизменштейн.

— Все равно, — упрямо сказал Кабан, — если сейчас возьмем, хоть будет какой-то козырь. Может, Сыч уцелел. Вчетвером даже против шестерых возиться можно…

— Их семеро будет, если с Булкой и Ежом, — поправил Щелбан. — Может, и москвич жив или Капитон.

— Ладно, чего хороните раньше времени? Пошли! Уже согрелись небось!

Решимость Кабана произвела впечатление. Бежать все равно было поздно, да и не на чем. И все трое дружно двинулись в горку…

Никита к тому моменту, как на льду озера взорвались баки автомобилей и заполыхал пожар, шел по старым следам, не рискуя сворачивать. Взрывы и пламя, которое он увидел через просветы между деревьями, зарево, вставшее над верхушками елей, заставили остановиться… Что стряслось? Механик не мог этого сотворить, если он действительно спрятался в трубе, у выхода из которой его поджидают Сыч с Капитоном. Значит, еще кто-то вмешался. Или, может, между своими разборка? Ух, эти бандитские дела! Ух, эта Светка!

Ветров на минуту позволил себе подумать, что, может, будет лучше, если он вернется обратно в коллектор. Ему ужас как не хотелось снова переживать на чужом пиру похмелье. Если Светка снова разругалась с Серым, хотя вроде бы перед поездкой сюда они мирились, то Серый Никиту будет однозначно считать врагом. И должно быть, какие-то верные ему люди здесь тоже есть. Маузер погиб, но есть Саня, а за Саней, надо полагать, вся лузинская группировка. Эх, махнуть бы отсюда подальше.

Вообще-то ему никто не мешал. Можно было попробовать пешочком пройти до Немецкой дороги, а оттуда по шоссе добраться до Дорошина. Там станция, наверно, есть какой-нибудь ночной поезд на Москву. Ехать недолго, к утру дома будет. Хрен с ними, со всеми здешними волками. Пусть сами себе горла перегрызают.

Тем не менее ноги несли его все по той же лыжне, все по тем же следам, которые они с Маузером протоптали. И вот он уже свернул из ложбинки, двинулся к тому месту, где начинался подъем на горку, к бывшей прожекторной площадке и доту № 3…