Андрей Воронин - Шальные деньги

– Ну вы и напутали меня, – выдохнул психиатр. Договаривались у ворот встретиться. Кирилл Андреевич изобразил на лице улыбку.

– Наверное, я немного раньше приехал.

– Нет, это я задержался, по телефону болтал.

– Пусто здесь у вас, безжизненно, – проговорил полковник налоговой службы.

– Нас сейчас только трое в доме, персонала не хватает, особенно на ночные дежурства.

– Он здесь? – спросил Кирилл Андреевич.

– Конечно.

Сердце у Кривошеева забилось быстро и неровно.

– Вы не волнуйтесь так, – психиатр взял Кирилла Андреевича за локоть. – Больные, они чужое волнение сразу чувствуют. Если человек не в себе, то и больные начинают нервничать, а слушаются они только уверенных в себе людей. Дай им ощутить слабину – вмиг наглеют.

Мужчины медленно поднимались по крутой деревянной лестнице на второй этаж. Перед дверью, выкрашенной белой краской, они остановились.

– Ну вот вы и дождались. Психиатра даже немного забавляло то, как волнуется Кривошеев.

– Он узнает меня?

– Откуда? – хихикнул Кругловский. – Он своего отражения в зеркале уже несколько лет не видел. Человеку вообще свойственно не помнить своего лица.

– Я готов, – одними губами нервно проговорил Кривошеев.

– Что ж, тогда заходите.

Кругловский широко отворил дверь. Комнату освещала настольная лампа, стоявшая на письменном столе. Ее колпак был приподнят так, чтобы свет падал лишь на мужчину, сидевшего у стены на стуле. Когда дверь отворилась, больной приподнял голову и прижмурился, пытаясь рассмотреть, что же творится за пределами конуса света, в котором он находился уже около часа. Брат Кривошеева глупо улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы.

– Стоматолог постарался на славу. Это лучшее, что можно сделать в нашем городе, – шепотом сказал Кругловский, подталкивая Кирилла Андреевича к центру комнаты.

Брат Кривошеева сидел, положив руки на колени. Перемены в нем произошли разительные. Теперь он почти не выглядел сумасшедшим. Волосы были аккуратно подстрижены – точь-в-точь, как у самого Кирилла Андреевича. Даже морщины на лбу немного разгладились.

– Удивительная вещь, – шептал Кругловский, – у него даже конфигурация морщин такая же, как у вас. Я попросил нашего парикмахера, одного из наших пациентов, чтобы подстриг его по вашему подобию. По-моему, неплохо получилось. Я психологию близнецов хорошо знаю, они во всем стремятся быть одинаковыми.

Наконец Кривошеев нашел в себе силы шагнуть в пятно света и машинально протянул руку.

– Привет, – сказал он.

Брат Кривошеева, Евгений, медленно поднялся, посмотрел на протянутую ему ладонь. Наморщил лоб, пытаясь припомнить, что же следует делать в таких случаях. Уже пятнадцать лет, как никто не подавал ему руки. Глаза его загорелись, он радостно вцепился в ладонь брата и принялся ее трясти.

– Здравствуйте, – радостно проговорил он. Тут сумасшедший почувствовал испуг человека, стоявшего перед ним, отдернул руку, чуть присел, согнув колени, и снизу вверх заглянул в его глаза.

– Где-то я вас уже видел, – задумчиво прошептал он.

– Все хорошо, – вкрадчиво сказал Кругловский, – садись и отдыхай, жди нас.

Кривошеев стоял и, не отрываясь, в упор смотрел на брата.

– Выйдем, я дам вам пару советов. Психиатр умудрялся говорить так, что слышал его лишь Кирилл Андреевич. Повинуясь настойчивости Кругловского, Кривошеев вышел в коридор.

– Вы даже дверь не запираете?

– Он смирный; если ему сказали сидеть и ждать, он целую неделю с места не сойдет.

Главврач психиатрической лечебницы и Кривошеев устроились в коридоре на старом кожаном диване.

– Я понимаю, – говорил Кругловский, – родственникам всегда тяжело смириться с тем, что их близкие неадекватно реагируют на окружающий мир. Им всегда хочется верить, что человек сможет выздороветь. Я честно вам признаюсь: шансов у него на это практически никаких.

– Да, знаю, – тихо ответил Кривошеев.

– Если вы собираетесь лечить его у других психиатров, то берегитесь тех, кто требует за это большие деньги. Он быстро вспомнит многое из того, что умел раньше: пользоваться ножом и вилкой, бриться, пожимать руку, говорить дежурные любезности, но прежним он уже никогда не станет. Он – видимость человека. Я говорю не слишком жестко? – спохватился психиатр.

– Нет, – покачал головой Кривошеев, – правда всегда лучше лжи.

– Вы его первое время ни о чем не просите, только требуйте. Он привык слушаться, привык выполнять команды и приказания.

– Вот деньги, – глядя поверх головы психиатра, сказал Кривошеев и достал из папки полиэтиленовый пакет с пятью пачками долларов.

– Даже не знаю, как вас благодарить. Это слишком много, хватило бы и меньшей суммы. Брат все-таки – дело святое.

– Не отказывайтесь.

Кругловский, волнуясь, принял деньги и произнес:

– Я на вас наживаюсь, Кирилл Андреевич. Ваш покойный отец многое сделал для нашей лечебницы.., а теперь.., вы. Я понимаю ваше состояние: вы хотите откупиться от судьбы.

– Да, я поступаю так, как дающий милостыню калеке в подземном переходе. Плачу за то, чтобы судьба сберегла меня.

– Хотите расплатиться с судьбой, а почему-то платите мне.

– Мне так удобнее.

– Если вы передумаете, часть денег я вам обязательно верну.

– Ни за что, – Кривошеев поднялся. – Я уже могу его забрать?

– Пожалуйста.

Кирилл Андреевич остановил психиатра перед самой дверью.

– Я хочу попробовать убедить его без вашего участия.

– Не убедить, а приказать, распорядиться. Будьте настойчивее.

Брат Кривошеева сидел в той же позе, в которой его оставили.

– Встань, – твердо произнес Кирилл Андреевич.

Брат повиновался.

– Идем со мной.

Брат, как привязанный, двинулся за Кириллом Кривошеевым.

– Если что, звоните… – приговаривал Кругловский, выходя вместе с братьями на крыльцо.

– Дальше мы сами.

Кирилл Андреевич попрощался с психиатром и зашагал к воротам. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не обернуться, прислушивался, идет ли брат за ним. Тот не отставал ни на шаг.

– Машина, – услышал Кирилл Андреевич.

– Садись.

– Твоя? – спросил брат.

– Моя.

Брат Кривошеева сел и секунд на пять задумался.

– Раньше такое уже было, – проговорил он и пристегнулся ремнем безопасности.

"Вспоминает, – подумал Кирилл Андреевич, – все, что человек когда-то умел, из него ничем не выбить”.

– Кто ты? – спросил брат.

– Твой новый доктор, – выдавил из себя Кирилл Андреевич и зло нажал на стартер.

Первые километры брат Кривошеева восторженно осматривался: то опускал боковое стекло, подставляя лицо ветру, то поднимал его. Перед самой Москвой дотянулся до радио, перебирал пальцами кнопки, ручки настройки, но так и не включил его.