Уоррен Мерфи - Объединяй и завоевывай

– Что это?

Тот оглянулся и увидел чью-то физиономию, расплющившуюся о прозрачный плексиглас кабины.

– Ложись! – крикнул парень и потянулся к своему верному «хелфайру».

Прежде чем он успел вскинуть оружие, дверца кабины распахнулась и впустила внутрь поток холодного черного дождя. Вместе с ливневыми струями в кабину проникла могучая безжалостная рука.

Смита выбросило из кабины. Он упал на спину, вслед за тем кто-то втоптал в грязь его автомат. Вспыхнув от ярости, он поднял глаза на нападавшего.

И встретил взгляд своего предполагаемого отца. Не сказать, что взгляд этот излучал нежность.

– Вы что, с неба упали? – прорычал Уинстон.

– Волшебники обычно тайн не раскрывают, – хмыкнул Римо.

– Отличный марш-бросок! И время рассчитали по минутам!

– Оставь, чилито. Теперь для тебя настал вечный комендантский час. И знай – мы слышали каждое твое слово.

– Как же вам удалось?

Римо ухватил парня за воротник и рывком поставил на ноги. Смит заметил рядом и старого корейца, взгляд которого тоже не сулил ничего хорошего.

– Отпустите его, вы, янки из ЦРУ! – закричала Ассумпта. – Он мне все про вас рассказал. Но помните, вам никогда не победить господина Верапаса!

– В настоящий момент у нас проблема посерьезнее.

– И какая же? – прорычал Уинстон.

– Монстр. Срочно требуется твоя помощь, поскольку нам надо до него добраться.

– Монстр? Да вы что, в игрушки со мной играете?! Огнетушитель не сражается с чудовищами. Попросите об этом лучше Раймонда Бера.

– Поскольку он умер, выбор пал на тебя.

После этой фразы Уинстон почему-то оказался в кресле пилота. Прямо как малое дитя, которого строгий воспитатель усадил на высокий детский стульчик.

Кореец тоже залез в кабину и, скрестив ноги, уселся на крышку своего живописного сундука.

Уинстон взглянул на Римо, все еще мокнущего под дождем.

– А вы как же?

– Давай взлетай! Я уж как-нибудь пристроюсь на шасси.

– Так вот, значит, как вы меня достали!

– Прошел слух, что ты несколько медлителен.

– Я не согласен.

И все же Смит снова взлетел. Сидящий у него за спиной старик указывал ему, куда лететь, тыкая в нужном направлении пальцем с длиннющим остро заточенным ногтем. Временами Уинстон ощущал прикосновение жуткого ногтя к пояснице и испытывал не слишком приятное чувство, будто его кололи кончиком раскаленной добела иглы.

Увидев чудовище, Уинстон Смит сразу же изменил свое мнение о монстрах.

– Вот это да! Вы только взгляните на ее размеры! Знаете что? Давайте-ка ее взорвем!

– Ни в коем случае, – запротестовал Чиун. – Я тебе запрещаю.

– У нас на борту есть противотанковые ракеты и автоматическая пушка Гатлинга. Да мы ее с землей сровняем!

– Нет, – повторил кореец.

– Скажите хотя бы почему?

– Перво-наперво, запомни – это чудовище нельзя победить, пока функционирует его мозг. Необходимо уничтожить мозг, в противном случае мерзавец сможет вновь собрать себя по частям и принять новую, возможно, более совершенную форму.

– И все?

– А еще вот что – вместо нас чудесно справится молния.

Подлетев ближе, они увидели, что монстр, словно пробитый трансформатор, ослепительно искрит во всех направлениях. Чудище качнулось, сделало еще несколько шагов, но второй удар небесного электричества окончательно его доконал, и оно остановилось. От него, потрескивая, отлетали зеленые и золотые искры.

– И что теперь? – поинтересовался Уинстон.

– Посади-ка этот миксер где-нибудь поблизости, – сказал Чиун. – Да поторапливайся! У нас очень мало времени.

– А может, сначала все-таки пострелять?

Словно в ответ на его предложение к висевшей на внешней подвеске пушке потянулась здоровенная рука, без видимых усилий оторвала контейнер от основы и отшвырнула его прочь.

Казалось, они атакуют под перекрестным огнем артиллерии. Вспышки и громыхание следовали снова и снова, превращая тусклое утро в жаркий день. От них содрогалось и полыхало само небо. На лицах хуаресистас, маршировавших следом за Антонио Аркила, ясно читался страх. Руки партизан, сжимавшие АК-47 и АР-15, тряслись то ли от холода, то ли от испуга.

Всякий раз, когда они замедляли шаг, Аркила подбадривал и воодушевлял их.

– Смотрите! – воскликнул он, поднимая телевизор так, чтобы всем было видно. – Монстр навлекает на себя молнии. Они бьют только в Коатлик.

– Боги справедливы, – заключил кто-то, правда, без всякого энтузиазма.

С каждым шагом лица хуаресистас темнели все сильнее.

Антонио хотел было обругать маловеров, но поостерегся. Он-то в богов не верил. Впрочем, неизвестно, согласился бы он отказаться от собственного обожествления со стороны своих простодушных сторонников, будучи всего лишь сыном кофейного плантатора.

Прошло совсем немного времени, и телевизор не понадобился.

На горизонте возник кипарис Туле.

Антонио слышал о нем, но никогда раньше не видел. Поговаривали, что дереву около двух тысяч лет. Со стороны кипарис здорово смахивал на гигантскую плакучую иву. Его толстые ветви согнулись под тяжестью лет, образуя огромный непроницаемый шатер-купол. Листья нервно трепетали под непрекращающимся ливнем. Дерево это было старше креста Спасителя, и, хотя Антонио в крест не верил, он невольно затаил дух при виде самого древнего на свете растения.

Снова полыхнула молния. Дерево в голубоватом отсвете напомнило Антонио негатив, с которого можно было отпечатать фотографию самого угрожающего свойства.

Оказывается, негатив запечатлел и монстра: когда глаза Антонио малость пообвыкли, он впервые увидел Коатлик.

Она двигалась прямо к кипарису. Огромное дерево несколько скрадывало ее размеры, и потому ее внешность не казалась уже столь фантастической и устрашающей. С того места, где находились хуаресистас, богиня выглядела обыкновенной глиняной статуей, возведенной неподалеку от средних размеров дуба.

И тем не менее в плечах Коатлик не уступила бы трем широкоплечим мужчинам, а ростом превзошла бы пятерых.

Оглянувшись, Антонио заметил, как оставшиеся в строю бойцы майя осеняли себя крестным знамением. Количество их заметно уменьшилось, но Антонио отнюдь не осуждал их за дезертирство. Уж слишком сверхъестественным представлялось зрелище бредущей к кипарису Коатлик! Но куда более странным был тот факт, что зигзаги всех молний устремлялись именно к каменной богине и никак не затрагивали громадное дерево, хотя оно и занимало здесь господствующее положение. Значит, проблемой каменного идола всерьез занялись высшие, небесные силы.

– Как знать? Очень может быть, что нам не придется ничего делать, – покачал головой Антонио.

В эти минуты он менее всего думал о славе и своем имидже спасителя отечества. Просто происходящее казалось невероятным, непостижимым, сюрреалистичным.