Уоррен Мерфи - Разгневанные почтальоны

– Смерть за веру автоматически обеспечивает пропуск в рай, – учили Юсефа. – В раю не нужно трудиться, там нет холода, нет боли. Все разгуливают в зеленых шелках и наслаждаются сочными фруктами, плодовые деревья в райских кущах – на каждом шагу, надо только руку протянуть.

– А как насчет женщин? – интересовался парень.

– В раю каждому счастливцу предоставляются семьдесят две девственницы, к которым не прикасался ни один мужчина или джинн. Они называются гурии и полностью принадлежат мученикам.

– Семьдесят две? – переспросил Юсеф, обрадовавшись такой перспективе.

С тех пор прошли годы. Нецелованные гурии по-прежнему ждали Юсефа в раю, а сам он, по-прежнему живой и здоровый, находился в лагере для интернированных ООП. И был здесь не внушающим страх Носом, а всего лишь Юсефом Гамалем, потерявшим надежду.

– Я никогда не смогу станцевать со своими гуриями, – пожаловался он как-то товарищу – борцу за свободу из «Хезболлах». – Потому что сгнию заживо в этом отвратительном месте.

– Я слышал, что в Афганистане открываются блестящие возможности, – откликнулся его приятель-палестинец.

– В Афганистане?

– Да. Безбожники русские наконец убрались оттуда. Сейчас там идет джихад.

Юсеф заметно повеселел.

– Священная война! Будем убивать проклятых евреев!

– В Афганистане нет евреев.

– Тогда что же там хорошего? – удивился Гамаль. – Черепами афганцев врата рая не открыть.

– Муллы и имамы говорят по-другому.

Юсеф энергично замотал головой:

– Нет, чтобы открыть врата рая, мне понадобится слишком много афганских черепов. Я не намерен всю жизнь приносить себя в жертву. Гурии вряд ли обрадуются, что я такой старый и дряхлый. Они ведь надеются на исполнение определенных мужских обязанностей с моей стороны.

– Если передумаешь, поговори с Муззамилем. Он без труда переправит тебя в Афганистан.

В конце концов Гамаля одолела скука, и он решил познакомиться с таинственным Муззамилем.

– Я интересуюсь Афганистаном, – объяснил Юсеф. – Как я понимаю, там есть неплохие перспективы стать мучеником.

Муззамили привлекал к себе внимание очень густой бородой и сверкающими глазами, которые немедленно сосредоточились на лице добровольца.

– Надо же, какой у тебя интересный нос!

– Спасибо, но как насчет Афганистана?

– Точь-в-точь как у еврея.

Услышав такое оскорбление, Юсеф Гамаль схватил обидчика за горло и попытался открутить ему голову.

Присутствующим едва удалось оттащить его от Муззамиля.

– Юсеф слишком горяч, прости его, о Муззамиль!

– Он палестинец, и этим все сказано, – отозвался тот, когда его темное, бородатое лицо восстановило прежний цвет. Голос Муззамиля звучал немного сдавленно, но в нем не чувствовалось ни гнева, ни страха.

– Иногда очень кстати, когда нос у тебя как у еврея, – бросил бородач просителю, который тут же разметал в стороны товарищей и вновь бросился на своего обидчика.

На сей раз Муззамиль оказался во всеоружии. Юсеф, который привык воевать с «Калашниковым» или РПГ в руках, никак не ожидал, что его выведет из строя обычный кулак. По правде говоря, Гамаль и не увидел того кулака, которым ему въехали в челюсть.

Когда Юсеф очухался, он увидел склонившегося над ним Муззамиля.

– Нос твой, к счастью, цел.

– Зато челюсть, кажется, разбита, – ошеломленно пробормотал Гамаль.

– Ничего, заживет. В будущем важен только твой сионистский нос.

– В Афганистане-то?

– Нет. Пусть туда едут дураки. А на тебя у меня другие виды.

В ту же ночь Юсеф покинул лагерь. Путешествуя на «лендровере», на лодке и на верблюде, он в конце концов прибыл в незнакомый город со множеством минаретов.

– Что за город такой, а?

– Тегеран.

– Я в Иране!

– Да.

– Ты перс?

– Да. Мое настоящее имя Абуф.

Юсеф Гамаль нахмурился. Конечно, персы поклоняются Аллаху, а их лидер, аятолла, – благочестивый мусульманин. Но все-таки они персы, а не арабы. А это совсем другое дело.

– В будущем тебе понадобится новое имя...

– Абу Гамалин, – быстро отозвался Юсеф.

– Неплохое имя для того, чтобы проводить теракты и подписывать коммюнике. А я говорю о кличке.

– Меня не будут звать так каждый день?

– Нет, кличка существует только для внутреннего пользования.

– Тогда мне все равно, – хмыкнул Гамаль.

– Ладно, – кивнул Абуф-перс и сообщил парню кличку: – Юсеф-еврей.

Единственное, что остановило Гамаля от того, чтобы тут же не перерезать горло презренному персу, было присутствие вооруженных «стражей исламской революции».

– Ты поедешь в Америку, – сообщил Абуф, когда Юсеф успокоился.

– Ни за что! В Америке не место для мусульманина.

– Примешь там американское гражданство...

– Никогда! Лучше уж сгореть в аду!

– Поступишь на работу и «заснешь», – невозмутимо продолжал перс.

– Это что, приказ для бойца?

– Работа позволит тебе обеспечить существование до тех самых пор, пока тебя не позовут. Под «сном» я имею в виду твое бездействие как агента.

– И сколько же я буду «спать»?

– Пока тебе не прикажут пробудиться.

– А тогда что?

– Скажут. Ты можешь «проспать» очень долго.

В действительности он «проспал» целых шесть лет. Прошло так много времени, что Юсеф-еврей забеспокоился, не забыли ли о нем надменные персы. Кончилась интифада, во время которой многие превратились в мучеников. Прошла также война в Персидском заливе. И все это без всякого участия Юсефа. Вернее, того хуже – он тем временем слыл всего-навсего ничтожным американским гражданином, водителем такси в Нью-Йорке.

Ужасная судьба! Все друзья Юсефа погибли и уже находились в раю, в объятиях Аллаха. А он был обречен бороться с ужасным уличным движением и, подобно погонщику верблюдов древности, перевозить евреев туда, куда им захочется.

И вдруг через шесть месяцев после неудачной попытки взорвать Центр международной торговли среди ночи раздался звонок.

– Мы собираем армию, – сообщили ему приятным голосом.

– Кто это? – спросонья не понял Юсеф.

– Абуф просил меня связаться с тобой.

– Абуф?! И где он?

– В раю.

– Какое счастье! А я вот прозябаю в Хобокене. Здесь хуже, чем в аду.

– Приходи в мечеть Абу аль-Кальбина, в Джерси-Сити, Юсеф Избранный.

– Зачем?

– Затем, что мы создаем тайную армию, чтобы сокрушить Великого Сатану.

Теперь Гамалю стало ясно, что с ним говорит какой-то перс, ибо только персы упоминают Великого Сатану. Тем не менее Юсеф согласился. Работа таксистом в Нью-Йорке постепенно сводила его с ума.

Мечеть Абу аль-Кальбина стояла в самом центре грязного местечка, называемого Джерси-Сити. Гамаль на поезде доехал до остановки «Джорнэл-сквер», а потом, следуя инструкциям, двинулся пешком вдоль бульвара Кеннеди.