Уоррен Мерфи - Американское безумие

– Единственный способ, которым можно наверняка выяснить, какой эффект произвело арахисовое масло, – сказал Стерновски, – это взять у нее кровь на анализ.

– Конечно, – сказал Фосдик. – Вы ведь специалист по анализам крови. Где находятся шприцы – знаете. Почему бы вам этим не заняться?

Американский ученый покачал головой.

– Я серьезно, Фосдик. Дайте ей через питательную трубку немного транквилизатора и можно спокойно делать анализ крови.

Фосдик не хотел даже и слушать об этом.

– Транквилизатор совершенно обесценит весь эксперимент. Подумайте об этом. Зачем покупателям такая возможность нарастить мускулы, если для этого им необходимо превратиться в зомби, которые не могут даже подняться с постели? Наши последние исследования показывают, что восемьдесят три процента вероятных клиентов эту возможность отвергают.

– А хвосты, значит, ничего! – саркастически сказал Стерновски.

– Вероятно, новый рацион даст возможность решить и эту проблему. Может быть, мы даже сумеем полностью восстановить прежнее состояние.

Стерновски с изумлением посмотрел на химика-исследователя.

– Где, говорите, вы учились в аспирантуре? – придя в себя, спросил он.

– Я этого не говорил.

– Вы не учились в аспирантуре?

– Нет, этого я тоже не говорил. Я два года был стипендиатом «Левер бразерс».

«О Господи! – с тяжелым чувством подумал Стерновски. – Теперь все, кажется, стало ясно...»

– Вы занимались средствами для натирания полов? – спросил он.

– Нет, я работал в Центре по совершенствованию бальзамов.

Стерновски пришел в ужас. Бальзамировщик! Созданием ГЭР руководит бальзамировщик!

– Финг, – сказал он, с трудом сдерживая гнев, – ради святого Петра, раскройте же глаза! У нашей подопытной, несомненно, есть самый настоящий хвост, и никакие изменения в рационе не смогут заставить его уменьшиться.

В то время, как Окра насыщалась, отросток, о котором шла речь, – короткий и пушистый, с забавными завитками на конце – ходил туда-сюда, периодически ударяя по полу, как будто жил своей собственной жизнью.

– Нужно его измерить, чтобы знать наверняка, – сказал Фосдик. – Мне кажется, что он уменьшился.

Стерновски не собирался объяснять своему азиатскому коллеге элементарные основы биологии.

– Вы ждете, что и мех тоже опадет?

Фосдик пожал плечами.

– Мы считаем, что мех – это не такой уж и страшный побочный эффект. Ежедневная депиляция сможет с ним справиться.

Стерновски взглянул на монитор. Подопытная с ног до головы была покрыта шерстью, особенно длинной и густой на задней поверхности ног и внутренней поверхности рук – как у ирландского сеттера.

– Чтобы избавиться от такой шубы, ей нужно прямо-таки купаться в «Наире», – сказал Стерновски.

Возле него медицинский персонал уже выполнял распоряжения Фосдика. Двое женщин сверлили отверстия в стенах, а в дальнем конце коридора уже двигалась процессия из каталок, на которых были водружены большие цилиндры с арахисовым маслом.

Прислонившись к стене, Карлос Стерновски беспомощно смотрел на свои руки. «Как могло до такого дойти?» – спрашивал он себя. Неужели это и есть воплощение его юношеских мечтаний, результат его тяжелой, неблагодарной работы? Неужели ради этого идиотизма он терпел насмешки и презрение окружающих? Для того, чтобы продолжить свои драгоценные исследования, он, как ненормальный, убежал из родной страны и продал душу Фингам. И что же они сделали с его результатами? Они все испортили. Если Финги действительно раньше времени выпустят препарат на рынок, то тем самым уничтожат все, ради чего он работал. От лекарства будет один вред, и это безнадежно его скомпрометирует как в плане научном, так и в медицинском.

Ослепленный сознанием величия своей миссии, он, как последний тупица, ухитрился передать контроль над важнейшим открытием тайваньскому бальзамировщику, который в аспирантуре занимался изучением того, как сделать мягче детскую попку.

Картину довершало то, что этот Фосдик Финг был еще и вечно плачущим, до смерти запуганным своим отцом идиотом.

Медицинский персонал уже протягивал сквозь стены коридора пластмассовые трубки, которые соединят взбесившихся подопытных с цистернами «Скиппи».

Можно было дать голову на отсечение, что теперь дела пойдут еще хуже.

Когда в сопровождении заспанной секретарши в кабинет Филлмора Финга вошли гости – американский юрисконсульт фирмы и самый богатый человек в мире, – глава корпорации поспешил им навстречу. Хотя по тайваньскому времени было еще три часа ночи, а Финг-старший провел перед этим беспокойную ночь, он все равно выглядел как огурчик.

– Входите, входите! – сказал он, приветствуя гостей в нервном центре своей всемирной корпорации. Несмотря на поздний час, он был рад воочию увидеть олицетворение первых успехов ГЭР. – Добро пожаловать на Тайвань, мистер Корб, – сказал он. – Это замечательный сюрприз. Смею сказать, вы прекрасно выглядите.

Дивейн Корб в ответ буркнул что-то невнятное. Прищурившись, он рассматривал стол заседаний, книжные полки, рабочие столы с кипами красно-белой фольги и пластиковых пакетов, среди которых были и герметически запечатанные пакеты с каким-то порошком.

– Это мой старший сын, Фарнхэм, – сказал Филлмор, указывая на сидящего на кожаной кушетке небрежно одетого молодого человека.

Фарнхэм, который доставлял своему отцу меньше огорчений, чем его младший брат, вежливо кивнул, однако пожимать руку компьютерному миллиардеру не стал. Он не желал приближаться к кому-нибудь из тех, кто принимал гормон. Как и весь медицинский персонал корпорации, он хорошо знал, что покушаться на личное пространство потребителя ГЭР – это верный шанс остаться без головы.

Филлмор Финг, улыбаясь, пригласил двоих американцев присесть за длинный стол. Когда Дивейн Корб садился, патриарх, не удержавшись, посмотрел на его поясницу. Хвоста он там не обнаружил, чем остался очень доволен. Лицо Корба, однако, было несколько одутловатым – такого Филлмор у других подопытных не замечал. Их лица всегда были такими же поджарыми, как и их тела.

Джимми Коч-Рош оделся соответственно здешнему жаркому и влажному климату. В мешковатых шортах его безволосые, тонкие как спички ноги походили на белые зубочистки.

Первым заговорил Корб – хриплым и чересчур громким голосом.

– Мне нужны еще пластыри, – сказал он. – Они мне нужны прямо сейчас. И я голоден. Мне еще нужно что-нибудь поесть.

– Над Марианами у нас кончилась вся еда, – пояснил Коч-Рош. – К тому же мистеру Корбу уже десять часов приходится обходиться без гормона. Его пластыри кончились.

– Как же вы это допустили? – недоверчивым тоном спросил Филлмор.