Фредерик Дар - Путешествие с трупом

– Вот, – говорю я в заключение, – моя ловушка сработала, но результат неполный. Девица, по всей вероятности, почти ничего не знает. А мужики мертвые!

– Почему вы вернулись? – спрашивает босс

– Потому что меня все достало. Мне нужно было сменить обстановку.

– Вы были неправы.

Он протягивает мне телеграмму, длинную, как шея жирафа. Подписана она Пеллегрини. Читаю и сильно вздрагиваю. Мой каннский коллега сообщает, что милашка, которую я оставил привязанной к кровати, сделала ноги. Когда началась пальба, настоящая медсестра и жена Пеллегрини подбежали к окну посмотреть на фейерверк. В палату вошла сиделка, увидела скрученную медсестру, она ее развязала, а той только этого и было надо... Воспользовавшись суматохой, она слиняла со сверхзвуковой скоростью.

Двое убитых оказались профессиональными убийцами из Марселя, машину они угнали.

По-прежнему осторожно действует банда Бункса. Для силовых акций они вербуют уголовников, чтобы не пачкаться самим, и убирают тех своих, кто, как они чувствуют, провалился.

– Мы на мертвой точке, – бормочу я.

– Даже хуже, – добавляет шеф. – Они теперь знают, чего мы хотим, раз женщина, у которой вы спрашивали о русском, удрала.

– Да, паршиво.

Шеф встает.

– Сан-Антонио, – говорит он, – я не хочу читать лекции такому человеку, как вы. Вы лучший сотрудник нашей Службы. Вы приучили нас к своим головокружительным трюкам... Человеческая натура привыкает ко всему, даже к чудесам. Чем больше вы играете в супермена, тем больших подвигов от вас ждут.

Если Старик не хочет читать лекции, то как называется это?!

– Короче, – продолжает он, – Сан-Антонио, решение этого дела должно быть найдено к завтрашнему дню...

Он говорит мне это, тщательно подбирая слова, но суть не меняется. Я незаметно пожимаю плечами.

– Если хотите, чтобы творились чудеса, – тихо говорю я, – надо брать в Службу Господа Бога! В морге ничего нового?

– Ничего!

Я выхожу, ничего не добавив к этому прочувствованному ответу.

Как и всегда, когда что-то не клеится, я иду в соседнюю тошниловку.

Хозяин жует кусок ветчины шириной с тракторный мотор.

– А вы не грустите, – бросаю я с горечью, которой наполнен под завязку. Он пожимает плечами.

– Не с чего, – заявляет он.

– Как подумаю, – вздыхаю я, – что тоже мог бы держать забегаловку, вместо того чтобы рисковать своей шкурой, аж сердце кровью обливается! Нагуливал бы жирок за стойкой, играл бы в белот, жрал бы от пуза, лапал официантку да подсчитывал в конце дня выручку! Вот она, красивая жизнь!

Толстяк смеется и говорит, что не его вина, если у некоторых в жизни одно занятие – портить нервы согражданам... Потом он предлагает мне вечный стаканчик беленького.

– Ага, точно, беленького... Только не стаканчик, а лоханку побольше. Мне надо забыться.

– Может, чего-нибудь поедите?

Поскольку я не отвечаю, он говорит:

– Загляните в холодильник...

Я с силой шлепаю ладонью по стойке.

– Бог ты мой! Да твоими толстыми губами говорит голос разума, – кричу я. – Холодильник! Мне только это и остается.

Я выбегаю, даже не подумав извиниться.

– Такси! В морг, пожалуйста.

Почему в морг?

Признаюсь, я и сам толком не знаю. Вернее, не знал в тот момент, когда решил туда поехать.

Принять решение меня заставило брошенное хозяином бистро слово «холодильник». Я подчинился какому-то. рефлексу... Но теперь я знаю, зачем еду в морг... И восхищаюсь своим старым чутьем, работающим быстрее мозгов.

С самого начала этого цирка я бегаю туда-сюда, натыкаясь на стены, как муха под стаканом. Я слушаю, говорю, убиваю, ору, но не управляю событиями. Я действую, не ища строгой, все освещающей логики.

Когда лжемедсестра мне сказала, что банда в курсе моих действий потому, что за мной кто-то следит, я не среагировал... А ведь было от чего подскочить до потолка. Не понимаете? Значит, вы дурее стада гусей.

Если за мной кто-то следит и узнает о моей поездке в Страсбур, а потом в Канн, этим «кем-то» не могут быть покойная Рашель, вылетевшая из окошка мамаши Бордельер. Выходит, клан Бунксов посадил мне на хвост не Рашель, а кого-то другого!

Этого другого я не смог обнаружить... Но кто в таком случае Рашель?

Вдоль моего хребта начинает течь холодный пот. А вдруг я замочил невинную девчонку?

Если это так, я швырну на стол Старику заявление об отставке и буду бродить в рубище по дорогам.

Однако, если Рашель не причастна к делу, зачем ей было рыться в моих шмотках? Почему она взяла золотую булавку? Почему отказалась давать мне какие-либо объяснения?

Я должен ее увидеть...

Мне кажется, мертвая она расскажет мне больше, чем живая.

В сторожке морга я нахожу одного моего коллегу, который режется со сторожем в белот, посмеиваясь и потягивая винцо.

– Хорошо живете! – бросаю я.

Монжен – маленького роста полицейский вскакивает и поправляет галстук.

– Господин комиссар... – бормочет он.

– Вы, кажется, не скучаете.

– Я жду уже три дня, господин комиссар, надо же как-то убивать время...

– Убивать время! – усмехаюсь я. – Здесь действительно больше убивать некого. Кто-нибудь приходил опознать труп?

– Никто.

– Кто-нибудь спрашивал, есть ли у вас тело молодой женщины?

– Абсолютно никто...

– Прекрасно.

Я поворачиваюсь к сторожу.

– Можно мне, используя стандартную формулу, повидать ее в последний раз?

– Следуйте за мной...

Очередная прогулка по некрополю, пропахшему смертью. Я начинаю чувствовать себя здесь как дома. Как в собственном ледяном дворце!

Парень вытягивает ящик с останками Рашель, над которыми я склоняюсь.

Я еще не видел ее мертвой. Последний взгляд я бросил на нее в комнате, где мы перемахнулись... Тогда, бледная от страха, она пятилась к окну. При ударе о землю у нее смялась верхняя часть головы и сломалась шея... Руки, ноги у нее переломаны... Неприятное зрелище... Подумать только, я держал этот мешок костей в своих объятиях!

Я долго, очень долго не свожу глаз с ее лица... И вдруг, странная вещь для подобного места, разражаюсь громким, бесконечным хохотом...

– Что... – бормочет обалдевший сторож.

– А что?

– Я... Ничего!

По-моему, он считает, что я совсем свихнулся.

Я ржу как ненормальный, хотя никогда не видел, чтобы так ржал даже псих.

Я сгибаюсь пополам от смеха. Это радость... Удовлетворение... Гордость... Самое сильное, самое будоражащее ощущение.

– Ладно, – говорю я наконец сторожу, который обалдевает все сильнее, – можете закрыть ваш ящик...

Я поднимаюсь из подвала на первый этаж, где меня ждет Монжен.

Он надел пиджак, застегнул манжеты, убрал карты и спрятал литровую бутылку вина.

– Где бутылек? – спрашиваю.

– Господин комиссар...

– А ну, – рявкаю, – живо! Он подчиняется.