Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет!

— Только не говори, что этого мало, — губы Гипнотизера скривились в некое подобие улыбки.

— Это как посмотреть, Саныч. Как посмотреть…

— А тебе хочется поучаствовать в прибылях?

— Много чего хочется. В том числе остаться в живых.

— Чего боишься?

— Слишком высокий полет. Там интересы ФАГБ, МВД.

— Это не угроза.

— Для тебя — нет?

— Дима, я тебя уважаю, но у тебя кругозор грозы вокзальных ларьков и торгашей арбузами… А ты не допускаешь, что есть другие силы, кроме чекистов, для которых ты букашка, которую прихлопнут сапогом и не заметят, — голос Гипнотизера журчал, как горный ручей.

— Допускаю. Ну и что?

— Так знай, что полезным насекомым дают жить и размножаться… До той поры, пока они приносят пользу…

— Ты угрожаешь? — Кабан отвел взгляд. Не мог он смотреть в глаза Гипнотизеру, чувствуя, как кураж, который его из «шестерки» превратил сначала в бригадиры, а потом в паханы серьезной группировки, куда-то улетучивается.

— Я? — удивился Гипнотизер. — Ты же знаешь, я никогда не угрожаю…

Кабан знал. Угрозы — это по-человечески. Это развод ситуации, при котором возникают разные варианты. У Гипнотизера разных вариантов не было.

— Ладно. Чего мы сцепились? — примирительно произнес Кабан.

— Действительно. Ты же мой друг, Димон… Мой друг… Ты мой… С потрохами…

Сказано было тихо. И по спине Кабана пополз противный, мелкий озноб.

— Сегодня у вас аура почище. Однако сглаз остался. По утрам тяжело вставать. Кости ломит. Вечером предметы расплываются, да? Это от сглаза. Это такой же удар. Только не физический, а энергетический, — поведал Парамон Купченко.

— Оставим эту тему, — на этот раз терпеливо, но довольно сухо произнес президент фонда «Технологии, XXI век». — У нас есть что обсудить.

— Встречу назначил не я. Беру на себя смелость предположить, что вы получили заключение. И скорее всего, оно благоприятное.

— Почему вы так решили? — слабо улыбнулся Марципало.

— Сегодня вы настроены куда более благожелательно.

— Насчет благоприятного отзыва вы поторопились…

— Значит, вам пора сменить экспертов.

— Ваша самоуверенность даже вызывает уважение… Вот заключение, — Марципало положил руку на стопку бумаги. — Подтвердить вашу правоту эксперт не решился. Однако есть предмет для разговора.

— Что же у него вызвало сомнение? — саркастически осведомился «Колдун».

— Температурный барьер.

— Мы преодолели его. В этом и суть технологии.

— Парамон Васильевич. Даже если это так. Вы думаете изменить мир?

— Думаю.

— Велик шанс, что мир с благодарностью примет ваше открытие?

— Велик.

— Никакого шанса!

— Почему? — озадаченно уставился Купченко на президента фонда.

— Потому что в мире живут не ваши друзья лунатики, а люди с их интересами. Когда встанет вопрос о коммерческом воплощении проекта, мы наткнемся на барьер… На бетонную стену…

— И кто строить будет стену?

— Люди…

— Что за люди?

— Те, чьи интересы мы затронем. У кого есть деньги и возможности.

Купченко замахал руками, будто отгоняя от себя осу:

— Это все приземленный взгляд. Миром правят не люди с их алчностью, а высший промысел. И космосу угодно, чтобы мы сейчас сделали это открытие. И оно пробьется…

— Оставьте эти проповеди.

— Это не проповедь. Это суть вещей, Николай Валентинович, — глаза у ученого налились оловянной тяжестью, как у религиозного фанатика.

— Парамон Васильевич, поступило предложение. Вы продаете технологию. Сумма, — Марципало протянул листок, на котором была написана весьма внушительная цифра.

Купченко презрительно посмотрел на листок.

— Вас не устраивает сумма? — язвительно осведомился президент фонда.

— Вы знаете, я неплохой математик… И умею зарабатывать деньги. Я заработал их в коммерции столько, что хватило на завершение исследований… Но деньги для меня — это шелуха. У меня, в отличие от большинства людей, есть в жизни свое предназначение. Вот оно, — Купченко хлопнул ладонью по бумагам. — И меня не остановит ничто.

— Но исходных данных мало, — с кислой миной произнес Марципало. — Пока мы верим вам на слово. Где демонстрация технологических возможностей процесса?

— На днях я привезу установку…

— Она что, влезет в чемодан?

— В фуру влезет.

— Вам оказать помощь? — Глаза у Марципало загорелись.

— Э, нет… Такие вопросы я решаю сам, — взгляд Купченко стал хитрый. Ученый нахально улыбнулся и погрозил пальцем.

«Чертов шизофреник!» — подумал Марципало и не заметил, как хрустнул в его пальцах карандаш.

Артемьев в технике и компьютерах разбирался, как лев в бананах. Вот выбить злодею дух ударом кулака, взять бандюгу за жабры и развалить до задницы, заставить писать признательные показания и закладывать всех и вся, вербануть влегкую агента, составить опер-комбинацию так, что самая зубастая рыба запутается в сетях — это запросто. А всякую фигню типа файлов, антивирусов, распространения радиоволн, «жучков» он воспринимал с сугубо обывательской точки зрения, по которой свет загорается исключительно из-за того, что нажимают на кнопку.

В противоположность ему двое ребят, которые сейчас колдовали у мощных компьютеров, — плавали в информационных полях, как щуки в реке, взламывали без труда любые базы данных. Худосочные, похожие друг на друга, с ослабленным зрением, они олицетворяли собой людей двадцать первого века, жителей виртуальной реальности, проводников в лабиринтах всемирной паутины. Специалисты они были экстра-класса. «Малой конторе» пришлось постараться, чтобы привлечь их к сотрудничеству. В свое время эти кудесники подрабатывали на одну транснациональную организованную преступную группировку — ударно чистили компьютеры конкурентов, скачивали банковские проводки. После одной особо удачной акции хакеры были хозяевами приговорены к ликвидации — слишком много знали. Артемьеву удалось вытащить ребят из передряги, притом в самый драматический момент, когда уже затворы щелкали, а пулям было тесно в стволах. И эти двое стали собственностью «Легиона».

Они были самые лучшие. На их счету взломы самых защищенных баз данных с информацией стратегического характера, опускание ниже ватерлинии коммерческих структур.

Глядя на колдующих хакеров, Артемьев заметно нервничал. Операция «Зеленая книга» входила в завершающую стадию. На нее было оттянуто большинство ресурсов организации. И Артемьеву хотелось верить, что все не напрасно. Он надеялся на успех. Крючок закинут, и на него должны клюнуть. Обязательно клюнут.

Уже вторые сутки Артемьев проводил в штабном подвале дома рядом с Кольцевой дорогой, битком набитом аппаратурой связи, компьютерами. Сюда стекалась информация от «наружки» и постов технического контроля. Отсюда осуществлялось руководство опер-составом. На большой электронной карте в углу скользили огоньки, обозначающие положение групп наружного наблюдения, объектов, за которыми велась слежка. На карте видна была локализация автомашин противника, к которым присобачены спутниковые маячки — они позволяют установить точное, до метра, расположение объекта. Сбрасывались переговоры со стоящих на контроле мобильников. Этот подвал влетел «Легиону» в такую копеечку, что об этом даже не хотелось думать. Но зато Артемьев был уверен, что подобного штаба для проведения спецопераций нет ни у госбезопасности, ни у милиции. Средства у государства, конечно, имеются, но при закостенелой бюрократии создать действительно эффективную систему оперативного управления невозможно. Артемьев, чьим детищем являлся этот штаб, воплотил в жизнь свою давнишнюю мечту. И не раз убеждался в том, что деньги потрачены не напрасно.