Леонид Словин - Отстрел

Сам же проводил.

Солнце так и не утихомирилось. Душная жарь.

В пыли за дорогой валялся дохлый ишак. По-видимому, он лежал тут уже несколько дней. Когда Савон и майор проходили мимо, с трупа неспешно слетел ворон, лениво перелетев, присел невдалеке. Зеленоватые мухи, обленившие нос животного, переползали между зубами. Уши ишака были прижаты.

—Вы уж извините. — Майор поправил русую прядку. У него было открытое лицо северянина. Верхняя губа блестела жиром. — Тут все по-простому…

Туалет оказался негабаритным, горячим, выставленным на зады, к кукурузной плантации. На самый солнцепек. Жара под шиферной крышей внутри напоминала духовку. Савон прошел по высохшим доскам. Он не испытывал симпатий к аборигенам. «Зверье и есть зверье…» Вместо широкого — от души, как в России, — круглого очка над выгребной ямой была небольшая узкая щель — доски только чуть отколоты в нужном месте. Строили без оглядки на удобство. Без возвышения. Пол не закрепили. В углу виднелось мумифицированное, готовое немедленно рассыпаться в пыль дерьмо, оставшееся, может, еще со времен Тимуридов. Брызги мочи мгновенно просыхали, падая на пол…

Внезапно Савона осенило: «Туалет заброшен!»

Взгляд женщины, подававшей касу, предупреждал!

Он метнулся к выходу, но пол уже качнулся. Неизвестно кто — не менее двоих — резко выбили из-под ног центральные доски. Пол рухнул. Савон не успел даже развести в сторону руки. Зловонная жижа, едва прикрытая верхней жесткой коркой, сковала движение. В дыхалку — в нос, в рот — ударил застоявшийся резкий нестерпимый дух. Авторитет попытался крикнуть полным вязких человеческих испражнений ртом, но не услышал себя. Доски снова сдвинули. Узкий скол, заменявший нормальное человеческое очко, не оставил ни одного шанса.

«Чапан, сука… Перехитрил!»

Не выбиравшаяся много лет яма поглотила Савона сразу и целиком. Выкарабкаться было невозможно. Где-то в затылке послышался ритмичный стук. Кто-то мастеровитый для верности уже сшивал доски припасенными заранее длинными коваными гвоздями.

Толяну позвонил Бутурлин:

— Доставили Шмитаря…

— Сейчас. Я хочу на него посмотреть…

Шмитарь выглядел жалким. С ним разговаривали одновременно сразу несколько оперативников. При появлении Толяна все поднялись. Шмитарь тоже встал. На это все рассчитывалось: он уже принял условия игры… Генерал скромно присел сбоку, жестом приказал сесть всем.

—Говорит? — кивнул в сторону Шмитаря.

Он перенял у розыскников несколько их приемов.

—Еще и не начал…

Шмитарь начал с фразы, которая перед тем, как он заметил, произвела впечатление на Рэмбо. Он повторил ее дословно:

— Это те, которые его отмолотили в пятницу… Перед тем, как Шайба рвался ко мне!..

— «Отмолотили…» Откуда ты знаешь? Может, упал пьяный! — Бутурлин был в образе: обманчиво-спокойный, безразличный, ясноглазый.

— Ершов говорил!.. Он пришел вслед за Шайбой!

— Это еще кто?

— А-а… Никто.

— Они знакомы?

— Ершов знает его как облупленного…

— Где он может быть?

— Пьет. Есть несколько мест, где он обычно бывает…

— С ним компания?

— Его девка. Он ведь дурной после сотрясения. Смотрит за ним, как бы чего не случилось…

Генерал взглянул на часы:

—Всех по злачным местам! Бутурлин, лично тебя прошу распорядиться…

Время, назначенное для отчета перед начальником ГУОПа, неумолимо приближалось.

Звонил заместитель Бутурлина. Толян снял трубку. Хитрец Савельев мгновенно переиграл начало:

—Желаю здравия, товарищ генерал. Подполковник Бутурлин на месте?

На этот раз ему не повезло.

— Что это у тебя с голосом? — Толян знал свои кадры.

— Да нет. Простуда. Уже дня три. Вы просто не замечали. — Некий врач-хирург, когда он вместе со старшим опером проходил по квартирам, плеснул каждому по полчашки чистейшего спирта-ректификата.

— Бутурлин вышел. Ты где?

— В Вадковском…

Обыск на квартире Шайбы ничего не дал. Шайба оказался богатым человеком, и не только по российским меркам. Было много ценных бумаг, валюты. Однако он не вел записей. Не было даже намеков на письменные упражнения. Логически следовало, что убитый секьюрити неграмотен. Тем более, что в комнате не бросилось в глаза ни одного печатного издания. И все же везучий мент обнаружил следы письменности… На стене, у телефона. Семизначный номер и фамилия, начинавшаяся с «П».

«Промптов!»

Савельев успел доложить непосредственно Бутурлину, и тот направил его в дом абонента. Теперь, когда у генерала возникли сомнения на его счет, Савельев бросил на весы сведения, полученные от жильцов.

— Интересные сведения, товарищ генерал… Промптов Евгений… — При случае он умел показать начальству товар лицом. Особенно лохам, пришедшим со стороны. — Докладываю… — Перечислял по формуле: где родился, где крестился, где женился. Получалось много. — Мы сейчас тут, у его дома.

— С соседями говорили?

— Обошли до черта и больше квартир…

— С кем он живет?

— Холостой. Обычно его видят с одной и той же молодой бабой. В доме ее не знают.

— Работает?

— В фирме. Где-то на Дмитровском шоссе…

— Где он был вчера? Известно?

— Уезжал! Ставил машину уже в третьем часу ночи…

— Кто это знает?

— Дамочка с десятого этажа видела.

Генерал чуть отпустил удила:

— Самой-то не приснилось?

— Она ждала «неотложку» к матери.

— А когда уехал с вечера?

— Около двадцати… — Савельеву сопутствовала удача, как и любому профессионалу его уровня. — В доме собирали деньги на коллективную антенну. У них украли. Промптова уже не было. Машина у него… «ВАЗ-1103». Я вижу ее сейчас через дорогу… Серого цвета, номерной знак 56…

— Погоди.

— 79… Мозги вывернешь, чтобы запомнить!

— Он дома?

— Только приехал. Один. Номер телефона…

— Так… Не клади трубку!

В кабинете скрипнула дверь.

—Бутурлин! Вовремя зашел… Такое дело!

Переговорили накоротке.

—Нечего нести на ковер… Пусть Савельич слегка пощупает Промптова. Я сам с ним поеду!.. Алло, Савельич, слушаешь?

Комбинация была весьма простой. Заместитель Бутурлина из автомата набрал номер. У Промптова долго не отвечали, наконец хозяин снял трубку:

— Да…

— Мне нужен Промптов… — Савельев отчеканил его данные полностью.

— Это я.

— Добрый вечер!

— Слушаю вас внимательно…

— Есть претензия. Дело такого рода…

Разговор решено было продолжить через тридцать минут на Вадковском.

Толян в машине с тремя оперативниками подъехал к дому. Савельев уже встречал его:

— Бутурлин мне теперь яйца оторвет — почему без него!

— Не боись! Я пришью новые!

Дом был сталинской поры — с высокими окнами, с лепниной на фасаде, с неприглядным двором, — превращенный в общежитие работяг Савеловского направления дороги. Железнодорожное начальство обходило двор вниманием: неубранный с осени уголь, сломанная карусель… Запах нищеты. И ни малейшего намека на попытку подняться. Между подъездами толкались любители совать нос в чужие дела. Все изрядно поддатые. Один из них не замедлил подойти.