Леонид Словин - Отстрел

Тут же группа хорошо одетых цыганок с детьми, не особенно остерегаясь милиции, выпрашивала валюту у иностранцев.

Миха прошел мимо них на стоянку такси. Обслуживание к лучшему не изменилось, цены успели вырасти. Первый же водитель, к которому, кроме авторитета, никто не подошел, объявил цену:

— Двести доларов…

— Не круто?

— Тут наполовину идет отстежка…

Шел явный беспредел.

—Поехали…

Двести долларов на такси у Михи были. Был и пистолет-зажигалка. Жид не решил, что он достанет в первую очередь.

Машин вокруг было немного.

Еще не выехав из Шереметьева, сзади к такси пристроилась голубоватая «вольво». Обгонять не думала. Миху вели не профессионалы. Те вели сейчас кого-то другого. В районе метро «Сокол» филерам показалось, что они его потеряли. На повороте между Ленинградским шоссе и Волоколамским, на светофоре, «вольво» подъехала вплотную — за тонированными стеклами не было ничего видно. Миха поднял бронированный кейс. Это могли быть киллеры.

«Тогда чего они ждут?..»

Миха не знал об убийстве Арабова и о том, что сам он из идеального союзника Сметаны и Серого в Израиле превратился в их ставку при попытке спасти от расстрела брата Серого.

Таксист молча переключал скорости, тормозил, обгонял, терпеливо ждал на перекрестках. Уйти от преследования в такси с незнакомым водителем не было никакой возможности. Дом, в котором жила сестра, на улице Поликарпова, был уже близко, Миха не решился к ней ехать.

«Что-то не срослось…»

— Куда поедем, хозяин?

— Покатай чуток. Я добавлю полсотни…

— Это можно. — Таксист покосился с любопытством.

Москва сильно изменилась с того времени, что он не был тут. Мраморные фасады, стекло, бронза… Ремонтирующиеся здания в центре снизу доверху закутаны были плотной зеленой рогожкой, как во всем мире.

Миха поглядывал назад.

Пытаться запутать — был напрасный номер. Тем не менее стоило попробовать.

—Смотри… — Он положил доллары между сиденьями впереди. — Сейчас ты резко остановишь вон там. Я выскочу. Ты развернешься, подъедешь к переходу на той стороне. Будешь ждать пятнадцать минут. Глазок не включай. Там я добавлю. Давай!

Таксист резко затормозил. Миха выскочил из машины, с ходу, не обращая внимания на светофор, бросился через широченную трассу на другую сторону, в самую лавину машин.

Это было на Смоленской.

Визжали тормоза, матерились водители…

Свернув с Пресненского вала, машина «Лайнса» двигалась словно в колонне. Рэмбо подвел итог:

—Заказ большой. Освобождение заложника — Рахмона-бобо. И личная безопасность Неерии. Чтобы ее обеспечить, я должен знать, кто убил Нисана.

Территория вокруг Ваганьковского кладбища была забита машинами. Транспорт шел в один ряд — между припаркованными по обеим сторонам «Жигулями» и иномарками. Проводить Ковача в последний путь прибыли представители обеих структур, в которые он входил. Спорт и частно-охранный бизнес… Братва, расставшаяся с рингом, с ковром, с треком ради телохранительства, «лички», обменных пунктов, подозрительной активности сыскных бюро, служб безопасности банков и страховых агентств с неясными родословными — ради шальных денег, крутой, обвальной, красивой, рисковой жизни. Друзья, друзья друзей, знакомые знакомых.

Рэмбо заметил с горечью:

—Не помню, чтобы конторакого-то так хоронила…

Похороны убитых ментов выглядели скромнее.

—И комитетская разведка тут… — Водитель кивнул на сторону.

— Ты своих с ходу сечешь…

— Механическая мойка. В середине номера цифра всегда грязнее. Руками никому не охота махать!

— Ты слышал о Коваче раньше? — Рэмбо обернулся к Игумнову.

— Звезда первой величины! Чемпион…

— Чемпионы, тем более в первом полусреднем, менялись каждый год!

— Обнаружил феноменальные способности… Реакция, техника. Поднялся на верхнюю ступень. Олимпийский комитет положил на него глаз.

— В общем, так, конечно… Собрались бы сюда все эти люди… — Рэмбо показал в окно. — Если бы Ковач был только спортсменом…

Рэмбо располагал досье на Ковача.

Чемпион среди юниоров почти в одну ночь из нищего превратился в принца. Из запущенной, с непросыхающей мочой в подъезде хрущобы сразу же с матерью, с сестрами переехал в цэковский, с улучшенной планировкой дом у «Новослободской». К нему был прикреплен тренер, составлена персональная тренировочная программа.

—И все прахом!

При досмотре багажа звезды первой величины, возвращавшейся с соревнований из Юго-Восточной Азии, таможня обнаружила более двухсот единиц триметилфентанила, сильнейшего наркотика синтетического происхождения, распространяемого в ампулах…

—Президиум Федерации бокса… Президент Международной федерации любительского бокса, ФИФА, — все были в шоке!

Из спортивной структуры Ковач плавно переместился в криминальную.

Было много неясного в деле. Спортсменов, как правило, не обыскивали — Ковача сразу взяли. На горячем. С другой стороны, он не выскочил бы так быстро. За него ходатайствовали весьма уважаемые люди. О Коваче они никогда не слыхали. Знали только людей, которые за него просили. Тоже весьма уважаемых.

«Мерс» Рэмбо еле продвигался в колонне, огибавшей некрополь. Водитель выкраивал путь буквально по сантиметрам. Рэмбо не выдержал:

— Приостанови, мы выйдем…

— Мне тут не приткнуться!

— Поезжай вперед — мы найдем…

Они были уже на тротуаре.

—За синтетическим наркотиком сейчас не летят в дальнее зарубежье. Есть каспийский вариант.

Кладбище в центре Москвы, предназначенное первоначально для пострадавших от стихийных бедствий — косившей людей чумы ли, Ходынки ли, революций, а также жертв несостоявшихся судеб, все более приобретало скандальную известность своими захоронениями воровских авторитетов. Начало им, по свидетельству прессы, положил известный вор в законе Валериан Кучулория, по кличке Песо…

Ковачу предстояло лежать не в одиночестве — в кругу таких же выдающихся спортсменов и авторитетов.

Бывший чемпион СССР и Европы Олег Каратаев, президент Российской профессиональной спортивной лиги Юрий Ступеньков, крупнейшие представители российского бизнеса и мафии — Отари и Амиран Квантришвили, погибшие в свое время в результате разборок…

Рэмбо пробирался сквозь толпу.

Территория, прилегающая к воротам внутри кладбища, была тоже заполнена соответствующей публикой. Широкие брюки, крутые затылки. Черные либо белые шелковые сорочки с галстуками… Накачанные амбалы… Ни одной женщины. Одни мужики. И тишина. Гробовое безмолвие.

В бандитский колер негусто были вкраплены бизнесмены — партнеры фонда «Дромит», банки-учредители, земляки, друзья Ковача, партнеры Арабовых. Многие явились с собственными секьюрити.