Леонид Словин - Пауки

Бригада была небольшая.

Зрелище карточного мошенничества в Израиле было не из частых. Несколько зрителей, в том числе религиозных служителей в кипах и традиционных сюртуках, вели себя как расшалившиеся юнцы.

Громко подсказывали:

— Король там, средний!

Цыган лениво бросал пятидесятки. Выигрывал.

Центровой бесстрастно жевал, не поднимая глаз. Он был начеку. Охота шла на одного.

Я легко вычислил жертву.

Молодой парень следил как бы незаинтересованно, стоя в отдалении. У его ног стояли пакеты с покупками. Он шел с рынка.

Только раз центровой среагировал молниеносно, на миг прекратив жевать, когда парень резко выдвинулся вперед, показал на лежащую в середине карту и второй рукой достал деньги.

Двести шекелей.

Центровой вроде ничего не успел сделать…

Перевернул карту.

Короля на месте уже не было.

Парень бросил деньги, сразу исчез. Центровой и глазом не моргнул. Продолжил игру с цыганом…

Проиграл, выиграл.

Мне было интересно, кто у них на а т а с е.

Вскоре я увидел. Среднего роста в бело-желтой рубахе с широкими горизонтальными полосами. Он стоял на краю тротуара, внимательно вглядывался в глубь улицы.

«Любопытно, откуда бригада…»

В России на железных дорогах славились донецкие и ростовские каталы. Среди москвичей сто очков вперед другим давали ореховозуевцы…

Мне подумалось, что это были харьковчане. Позже я увидел всех троих на углу, у банка «Леуми», они садились в автобус.

Пять снимков убитого, 10х13, я поставил в ряд вдоль стойки, отделявшей салон от моей крохотной кухни. Мертвеца трудно опознать.

Некая дочь в Москве узнала в сбитой машиной женщине свою мать. Оплакала, омыла, схоронила… Потом мать вернулась. Она попала в больницу с сердечным приступом, не могла дать знать о себе. Об этом писала «Вечерка».

Я пожалел, что в ту ночь на бензоколонке не рассмотрел лучше всех действующих лиц.

Водителя серой «ауди», который вместе с Шабтаем Коэном вытащил женщину из машины, я видел лишь мельком.

Тому была и объективная причина: он стоял спиной к огням бензоколонки, лицо оставалось в тени. Мое же было, наоборот, обращено к свету…

Я снова взглянул на фотографии.

Нет, я не мог сказать, водитель ли серой «ауди» на снимке или нет. Но то, что я видел этого человека, было бесспорно.

«Эти завитушки надо лбом, тонкие правильные черты лица».

Но может, я зря вспомнил о нем.

Тот был земляком великого поэта.

«Спас-Клепики!» — сообщил он с гордостью при нашем первом и единственном разговоре несколько лет назад в сумраке коридора административного здания, где к тому же еще шел ремонт…

Его отличали есенинские кудри.

«Эти волосы взял я у ржи!»

Этот же, в моей прихожей, в жизни и на фотографии был, в натуре, жгучий брюнет…

Я включил все лампочки. Опустился на колени, принялся осматривать пол. Серая мраморная плитка была начисто вытерта теми, кто унес отсюда, из прихожей, в огромном полиэтиленовом мешке труп, обернутый в махровую простыню…

То, что я искал, могло тем не менее уцелеть.

Я намочил вафельное полотенце и принялся тщательно протирать плитку, плинтуса…

Прошло минут пятнадцать, я потерял веру в успех, но все же продолжал тереть каждый квадратный сантиметр.

Среди комочков пыли, копоти, влетавшей с вечно шумящей под окном Элиягу Голомб, я увидел достаточно длинный вьющийся волос.

Поднять его тоже было нелегко, я боялся потерять угол, под которым он был виден. Наконец мне удалось переместить его на лист чистой бумаги.

— Господи, это еще что?

Я был бы рад ошибиться!

Волос был перекрашен! Прикорневая часть — не менее пяти миллиметров — была светлой! Цвета так называемой спелой ржи!..

Я вернулся к фотографиям. Это был московский частный детектив. Еще в Москве я придумал для него прозвище Арлекино… Мы не были знакомы. Разговаривали всего раз и то — по случаю.

Как это бывает между профессионалами, работающими в одной сфере, я знал в общих чертах его историю.

Фамилия Арлекино в ментовских и прокурорских кругах была достаточно известной. Он работал следователем по важнейшим делам прокуратуры Федерации, ставшей затем Генеральной. Атлетичный, с вьющимися локонами, голубоглазый. внешностью чуть романтичной для важняка прокуратуры.

Карьера его в Генеральной прокуратуре сломалась в одночасье.

Было так.

Супруга президента небольшой национальной республики лично проводила избирательную кампанию своего мужа.

Накануне выборов она подослала двух дюжих быков к реальному претенденту на кресло мужа. Претендент угодил реанимацию, выборы выиграл действующий глава власти и счастливый супруг…

Это случилось в славное перестроечное время.

Общественность взволновалась. Быков отловили. Они назвали организатора, сумму гонорара… На представительницу слабого пола завели уголовное дело. Вести его в республике оказалось некому. На следователя давили. Пришлось передать важняку в Москву. Им стал Арлекино.

Конец истории был, однако, предрешен.

У высокопоставленной четы в столице обнаружились не менее высокие покровители. На предъявление обвинения в прокуратуру президентша явилась с солидным московским адвокатом.

Дело было прекращено как незаконно возбужденное.

Важняку объявили неполное служебное соответствие.

Генеральный принес извинение президенту крохотной республики и его супруге.

Положение Арлекино в момент изменилось. Незамедлительно подвернулась длительная — на год, не меньше — командировка в Тмутаракань для расследования чрезвычайно запутанного уголовного дела.

Арлекино отказался: болела жена.

Оставалось подать в отставку. А через короткое время он объявился в ипостаси частного детектива. Профессия эта к тому времени становилась все более престижной и оплачиваемой — бывшему важняку быстро отыскалось место в сфере охраны бизнеса.

Я еще стоял охранником в отеле на Арбате, конфликтуя с Пастором и Окунем, а к Арлекино, несмотря на отсутствие лицензии, уже поступали первые заказы.

Мы познакомились несколько лет назад в Управлении по регистрации и лицензированию, на Щепкина, в мрачном доме, где к тому же еще шел ремонт, мы разговорились совершенно случайно…

Знал ли он мою фамилию?

Вряд ли. Прокурорские не очень жаловали ментов.

Нас вызвали на одно и то же время с разницей в четверть часа для получения лицензии на право заниматься частной детективной деятельностью.

Начальство задерживалось, вместе с другими мы ждали в темном коридоре.

— Бывший важняк или начальник розыска в качестве начальника службы безопасности — лучшая реклама солидной фирмы! Не эти же! — Он показал стоявших у кабинета. Среди ожидавших лицензии частных охранников преобладали молодцы с криминальной внешностью.