Леонид Словин - Пауки

«Арлекино мог свести с Шабтаем Коэном кто-то из соотечественников. Может, соседей…»

Я поискал длинные ашкеназийские фамилии на почтовых ящиках, их было меньше, чем коротких ивритскйх. Но знакомых имен не встретил. Как и накануне, по неожиданно чистой широкой лестнице из белого камня я поднялся на пятый этаж, к двери с пластинкой «Шабтай Коэн» и детскими рисунками на стене сбоку. На тетрадных листках цветными фломастерами с помощью палочек и кружков были изображены фантастические существа. Дверь оказалась закрытой. Я позвонил, твердо зная, что ничем не рискую. Будь Шабтай Коэн связан с убийцами Арлекино или теми, кто мне звонил и прислал послание с угрозой, они первым делом потребовали бы вернуть его удостоверение личности. Шабтай Коэн был напрямую связан с Арлекино, и его судьба никого не интересовала.

—Ми? — спросили меня по ту сторону двери на иврите.

«Кто?»

—Шабтай Коэн.

Дверь открыл сам Коэн.

Сабра был в выпущенной поверх джинсов ковбойке в широкую клетку, домашних тапочках. Кипа у него на этот раз была тоже вязаная, только не серая, а вишневого цвета. Я не видел разницы. Он смотрел на меня с вежливым любопытством.

—Шолом…

Мы поздоровались. Мой приход не вызвал у него интереса.

—Бецалел и Хана Коэн… — Я назвал имена его родителей.

Он взглянул внимательнее.

—Кен. — Он кивнул.

«Да».

—Автобус Цомет Пат… — Я показал жестом, будто держу руль.

Он быстро оглянулся. В прихожей, позади, никого не было. Он махнул мне рукой, приглашая, войти. Мы прошли через холл. За дверью я увидел с дюжину крохотных туфелек и башмачков разных размеров. Вошли в угловую комнату. Кроме софы, здесь стояли и стол, и тумбочка с телевизором. На полочке рядом с тяжелой хрустальной вазой лежал молитвенник. Он показал на стул. Мы сели друг против друга.

—Теудат зеут? — Он вопросительно взглянул на меня.

Ему нужно было его удостоверение личности.

—Паспорт!

Он не понял.

—Пассэ русси! — Я показал головой неопределенно, как бы в сторону, где мог находиться сейчас Арлекино.

На этот раз он понял.

Показал сложенные щепотью пальцы. Это означало наше «Одну секунду!», «Сейчас!», «Минутку!».

Он вышел. Я огляделся.

Если бы в комнату вместе с Шабтаем Коэном вошел крутой израильский амбал, первым делом следовало швырнуть в окно хрустальную вазу.

«Лучше вместе с тумбочкой…»

Разбившись на проезжей части Яффо, они привлекли бы внимание к происходящему в доме. Мои противники пытались бы бежать. Полиция бросилась бы в квартиру и всех повязала.

Лучше было не думать об этом.

Опасность мог представлять и Шабтай Коэн. Многие здесь были вооружены.

«Тем более шоферы экскурсионных автобусов!»

Я решил, что буду ждать не более трех минут… Прошло не менее четырех. Я поднялся, вышел в прихожую. Коэн уже шел мне навстречу откуда-то из глубины квартиры. Я показал ему, чтоб шел за мной. Он промолчал. Не разговаривая, не останавливаясь, мы поднялись на плоскую крышу. Белье, которое я видел накануне, уже сняли. На каменной балюстраде-ограждении сидела жирная серая крыса, смотрела в нашу сторону. Она не думала уходить.

—Инэ! — Коэн протянул наш обтянутый целлофаном молоткастый, серпастый российский заграничный паспорт.

Мы отошли, чтобы каждый раз не встречаться глазами с крысой. Не упуская из виду вход на чердак, я раскрыл корочки. Взглянул на фото.

Это был он. Арлекино. Тут же были указаны данные владельца.

«Мацнев Станислав…»

Арлекино не был ни Мацневым, ни Станиславом.

«Одна фикция…»

Для своих дел в Израиле он подрядил Шабтая Коэна. Они дали друг другу в залог свои паспорта. Я понял, что после неудачи на перекрестке Цомет Пат партнеры больше не виделись. Предполагали продолжить работу. Документы так и не вернулись к их владельцам.

—Ну? — Коэн не сводил с меня черных, как маслины, выпуклых глаз.

Он не знал, где Арлекино, не появлявшийся третий день. Я потрепал водителя автобуса по плечу:

—Бэ сэдер… В порядке.

Мы оба расслабились. Тесные улочки религиозного квартала по другую сторону Яффо были полны прохожих. Молодая пара — бородатый поселенец, с автоматом через плечо, с ребенком, с рюкзаком на изгибе локтя, и его жена с коляской позади — пересекали улицу. Детки по ранжиру — все как один с седлами-рюкзаками на спинах и сбруей впереди тянулись следом.

Крыса ушла по балюстраде. Солнечный бойлер скрыл ее из виду.

Я перешел на английский:

— Кто была та женщина?

— На Цомет Пат?

— Да. Ты знаешь?

Он отвечал неохотно:

— Нет,

— Где вы ее взяли в машину?

Рассказ Коэна был намеренно клочковат. Отрывист.

Арлекино договорился с ним накануне. Соглашение было джентльменским, однако стороны в залог дали друг другу свои документы. Шабтай Коэн надеялся вернуть свое удостоверение личности малой ценой. Умолкал на полуслове.

—Это его знакомая…

Красивая женщина. Арлекино называл ее Инна.

—Автобус с экскурсантами — десяток туристов из России, одна компания — привез из Ашдода на Мертвое море в Эйн-Геди, оттуда вся группа вечером приехала в Иерусалим, в ресторан отеля. — Коэн назвал отель на Байт ва-Ган…

Общую картину Коэн не знал либо не хотел рассказать.

— На следующий день — поездка с гидом, по святым местам.

— Станислав ехал в автобусе?

— Мы встретились в Эйн-Геди.

Я понял, что Арлекино приехал на Мертвое море самостоятельно в серой «ауди».

— Кто эта женщина? Он говорил?

— Были знакомы в России.

Дальнейшие расспросы дополнили картину. Из Эйн-Геди Инна возвращалась в машине Арлекино. Они всю дорогу держались позади, за автобусом.

— А маршрут?

— Фабрика по переработке продуктов Мертвого моря, крепость Масада, Кумран — там нашли рукописи… Дальше Иерусалим.

Он отлично понимал, что меня интересует. Поэтому о всякой чепухе говорил довольно подробно. И

сразу становился малоречив, когда разговор заходил о существенном. Надо было спешить: я не мог задавать вопросы бесконечно.

— Как вы попали к бензоколонке?

— На Цомет Пат? После ужина он ее повез в «ауди» смотреть город, на Цомет Пат хотел заправиться.

— А как ты там оказался?..

— Он предупредил… чтобы я привел автобус… и ждал…

Коэн темнил, но несовершенство моего английского сильно ограничивало возможность прощупать его.

—Куда он ее вез? Зачем?

—Какие-то люди… хотели встретиться… сесть имеете с ней ко мне в автобус…

—Ну!

— Он попросил выйти… купить сигарет… она хотела… Люди ждали… она увидела… назад в машину…

— Так…

— Стада кричать… хотели ее успокоить… — Он и словом не обмолвился о том, что тоже тащил ее наружу. — Люди ушли… она тоже…

— Что она кричала?

— По-русски…