Леонид Словин - Пауки

Встреча была деловой.

Обсуждалось что-то экстраординарное…

У Камала Салахетдинова было назначено совещание.

Я видел в окно, как припарковалась машина президента страховой компании, приехал Джамшит, затем крупные пайщики — члены совета директоров банка, кредитный комитет. Обсуждали создавшееся положение. Банк лишился единственной реальной силы, которая могла защитить нас физически, а также помочь вернуть кредит. С потерей крыши ирасклад полностью менялся. В том, что «Алькад» нас к и н е т, и очень скоро, сомнений ни у кого не было. Банк не мог вступить в открытую борьбу. Не мог он и обратиться за помощью в правоохранительные органы, потому что сам был по уши в дерьме.

Джамшит пробыл в банке недолго. Банковский истеблишмент тоже вскоре начал разъезжаться.

Члены совета директоров приняли решение — искать компромисс с группировкой, разделавшейся с Женей Дашевским и Лобаном.

Победители, однако, пока не давали знать о себе. Выжидали.

Между тем прибыли заказанные мною сведения из третьего, наиболее засекреченного уровня информационного центра «Лайнса». Два пересланных мне документа были из совершенно конфиденциальных источников: справка регионального управления по борьбе с организованной преступностью и не подлежащее оглашению сообщение Национального центрального бюро Интерпола Бельгии… Обе бумаги были, как говорится, не для слабонервных. Узнай о них О'Брайен, он бы поручил захватить их вместе с моей головой.

«По конфиденциальным данным, — значилось в справке РУОП, — ТОО „Алькад“ является мафиозной структурой, находящейся в конфликте с криминальными формированиями, находящимися в Бельгии. Фактический владелец фирмы О'Брайен является членом русско-грузинско-еврейской мафии, а также замешан в отмывании денег…»

Дальше шли сведения оперативного характера на О'Брайена, включавшие среди прочего местонахождение жены и двоих детей, проживавших в Антверпене, в Бельгии. С женой авторитет формально оформил развод…

Пастор, работавший представителем очередной фирмы «Экологический продукт» за границей, в свое время письменно запросил О'Брайена направить в Бельгию вооруженных людей. В просьбе ему было отказано, в результате чего он фиктивно отстранился от дел, уступив президентское место Окуню…

Документ Национального центрального бюро Интерпола Бельгии содержал, собственно, почти те же сведения.

«Г-н О'Брайен, Отари, удостоверение личности NAY 193215, проживал по адресу: 2018 Antwerpen Pelikaanstraat 11/С23*, проходит по криминальным учетам Бельгии по делу об изъятии фальшивых банкнот достоинством 100 американских долларов. В настоящее время, по имеющимся сообщениям, находится в Москве…»

На обеих бумагах стоял штамп:

«Данные сведения предоставлены ассоциацией „Лайнс“ на условиях заключенного контракта и не подлежат огласке».

Неожиданно для себя я превращался в наиболее опасного для О'Брайена обладателя компрометирующей его самого и его окружение информации.

Председатель совета директоров банка хотел меня видеть. Я поднялся к нему.

Кабинет был меблирован в соответствии со вкусами главы банка. Паркет скрывало ворсистое синтетическое покрытие. Оно несло вошедшего, словно на воздушной подушке. Ноги шли сами.

Прямой, как палка, Камал Салахетдинов сидел за столом рядом с тяжелым сейфом, в котором было от силы три-четыре бумаги. Напротив, на тумбочке, работал телевизор, который он никогда не выключал. По одному из каналов передавали соревнования японских борцов сумо — самых тяжелых людей планеты. Ляжка каждого из них весила не меньше центнера. Схватки борцов длились не более нескольких мгновений.

Салахетдинов показал мне на стул, вперился в экран. Так молча мы просмотрели несколько боев.

Вызвал он меня, однако, не за этим. Он должен был выполнить весьма приятную церемонию. Камал вытащил из кармана пачку стодолларовых купюр:

—Держи!

Это были деньги для секьюрити и ментов, которых я привлек к охране ресторана во время проведения юбилея банка.

—Поблагодари каждого. Бойцы могут нам еще понадобиться. Ты понимаешь, о чем я…

Деньги были «грязные». Расписок не требовалось. По бухгалтерским проводкам операция не проходила.

Еще один толстяк-борец с округлым женским тазом появился на ковре…

— Посмотри. Это моя жена получила!..

Салахетдинов искал если не дружбы, то профессионального нейтралитета. Он подал отпечатанное на хорошей вощеной бумаге послание. Оно было адресовано персонально председателю совета директоров.

«Уважаемый г-н Камал Салахетдинов!

Милостивый государь, не будучи лично знакомыми с Вашей супругой, мы уверены, что она обладает необходимыми знаниями протокола и этикета. Тем не менее мы не сомневаемся, что участие в нашей программе «Workshop» пополнит ее познания, что будет оценено и Вами…»

— Интересно?

— Чрезвычайно.

Я мельком просмотрел текст.

Лучшие метрдотели Лондона собирались продемонстрировать супругам руководителей российского бизнеса классический стиль приема гостей — украшение столов для деловых завтраков, обедов, банкетов, приемов, фуршетов, правила хорошего тона. Стоимость поездки составляла каких-то четыре тысячи фунтов стерлингов, включая авиабилеты, пятидневное проживание, питание, услуги переводчиков.

Председатель совета директоров сделал мне неожиданное предложение:

—Хочешь отправить жену? За счет фирмы, разумеется.

Я покачал головой:

—Сейчас это опасно.

Я машинально пробежал глазами послание:

«Почетными гостями международной встречи в этом году станут также Норма Майджер, Джин Ягср, баронесса Бригита фон Фрундершусс…»

Я понятия не имел, кто эти достойные дамы.

«…Кроме того, жены послов России, Украины, Грузии… Основные темы: „Супруга руководителя. Что это значит? Как манеры могут помочь деловой карьере вашего супруга или погубить ее…“

—Ты смог бы поехать вместе с ней… Осмотреться. Сейчас многие наши дела решаются там. Ты меня понимаешь.

Я подумывал о работе частного детектива за рубежом по заказам из России. Это было интересно и достаточно высоко оплачивалось. Но моему решению еще предстояло дозреть.

Я положил послание на стол. Камал Салахетдинов смотрел на меня испытующе:

— Ну?

— Нет.

—Вот и я тоже. Я знаю, кто за всем этим стоит. О'Брайен. Я решил, что им нужен заложник…

До этого он никогда не был со мной откровенен.

—Двести миллионов баксов за три месяца невозможно превратить в триста миллионов, чтобы вернуть их банку да еще себе заработать! Афера! Запускают новую пирамиду. Деньги пойдут за границу! В израильский банк…

Я впервые услышал, как он матерится.

«У них есть свой человек у нас в банке…» Я мог бы быть откровенным, но время для этого пока не наступило: я еще не знал всех обстоятельств, связанных с выдачей кредита.