Леонид Словин - Пауки

Для беседы я выбрал Петрика — тот жил в собственной квартире. Судя по всему, он имел средний достаток, был устроен. Существовала ничтожно малая вероятность, что именно он преследовал Арлекино. Аркадий Петрик жил в блоке «В» на третьем этаже. В подъезде с домофоном. Но дверь оказалась открытой. Я предпочел нажать клавиш переговорного устройства. Трубку взял ребенок.

— Тихо! — В глубине квартиры лаяла небольшая собачка.

— Аркадия, пожалуйста.

Дитя ответило, чудовищно коверкая язык:

—Аркадик ушла в амбатия…

«В ванне!»

Я перешел в блок «А» к Гальберманам. Поднялся на этаж. Дверь в квартиру была деревянная. Звонок не работал. Я постучал. Мне открыл худощавый мужчина лет сорока, вытянутое лицо окаймляла черная бородка подковой.

—Заходите…

Напротив двери я успел заметить большую светлую комнату, мебели было немного. У окна стоял диван, похоже, его приволокли сюда со свалки. Пред моим приходом Гальберман смотрел телевизор. Сбоку на столике стояла бутылка. Все та же водка — « Голд». Гальберман что-то писал. Когда я вошел, позвонил телефон.

—Минуточку… — Он отложил трубку, чтобы не разговаривать при мне. Взглянул вопросительно.

Я объяснил:

— Вы звонили в полицию насчет угнанной машины. Я из бюро проката. Мы объявили премию для того, кто укажет ее местонахождение…

Взгляд его сразу потеплел. Гальберман показал на стул — ученический, низкий, с жестким маленьким сиденьем, по-видимому тоже со свалки, расположенной где-то рядом со школьным зданием. Я огляделся. Справа от двери начинался длинный коридор. Там были еще две комнаты и удобства. Судя по застеленному одеялом матрасу в углу, квартиру снимало несколько семей.

Гальберману звонила женщина. Разговор легко было ПОНЯТЬ. Она уже звонила несколько раз, но не могла застать Гальбермана, а он оправдывался:

—На работе задержали. Чем больше работы, тем лучше тебе с Иркой! Скорее рассчитаюсь…

Он говорил со своей бывшей супругой об алиментах. Причина неурядиц была таким образом налицо.

—Куда я уеду? Ты же выезд перекрыла! Кто меня теперь из страны выпустит?!

Жена, видимо, звонила ему каждый день. Разговор супругов — нескончаемый, бесплодный — был уродливым продолжением их прошлой семейной жизни, к которой оба привыкли. Полемика на данном этапе не могла иметь решения. Наконец они оба почти одновременно бросили трубки.

Мне надо было спешить, я был уверен, что через несколько минут женщина позвонит снова… Мы понимающе улыбнулись друг другу.

— Далеко? — Я мигнул на трубку.

— В Тверии. Сто тридцать два кэмэ…

Что-то в этой точности километража заставило меня напрячься.

— Итак… — Он призывал меня держаться ближе к делу.

— С премией все в порядке. Вы сможете подтвердить, что именно вы обнаружили машину и позвонили? А то есть еще человек… Кстати, тоже репатриант…

Я попал в цель.

— Аркадий? Из блока «В»?

— Я не должен говорить. Я ведь только служащий. Это хозяин решит.

— Если честно, мы оба ее обнаружили…

— В Тверии? — Я не моргнул глазом.

— Почему? — Он растерялся.

— Ладно, колись… — сказал я как можно мягче.

— В Ашдоде.

— Ты там на строительстве?

След цемента на коврике точно указывал род его занятий.

— Сити строим. — Он принес из кухни еще рюмку, налил мне. Подвинул консервы. В банке с «туной» оставалось несколько рыбок. — Первая восьмиэтажка у пустыря. «Судзуки» там несколько дней стояла. Ее загнали на самую свалку.

— Это какой район?

— Между Йуд Гимел и Йуд Алеф. Его пока придерживают. Вокруг все застраивается, а он нет…

Труп следовало искать в Ашдоде!

— Немного поддали с другом. Ну и…

— Сгоняли еще в Тверию?

— Да, мне надо было. Мы, можно сказать, спасли машину: не сегодня-завтра ее бы угнали в Газу…

— Водительские права у тебя?

—У друга. Он тут уж лет восемь. Квартиру купил.

Так я и думал.

— Вы что-нибудь выбрасывали из машины? Какие-нибудь бумаги?

— Да нет вроде.

— Последний вопрос: магнитофон у тебя?

Гальберман подцепил «туну» из коробочки.

— А если я не отвечу?

— Тогда забудь про премию. Что-нибудь одно.

— Премия большая?

—Магнитофона на нее не купишь. Это я точно говорю.

Раздался звонок. Гальберман не спеша прожевал «туну». Отер ладонью рот.

— Это теперь до ночи. Каждый час звонит. Выясняем отношения. Алименты такие — впору бежать! Так опять же выезд перекрыт!

— Так как теперь будем?

— Черт с ней, с премией. Считай, что я ее получил.

Я приехал в Ашдод рано. Прямо напротив автобусной станции поднимались новостройки. Труп Арлекино следовало искать вблизи того места, где была оставлена «судзуки». Между Йуд Гимел и Йуд Алеф. На пустыре. Рядом — строительство Сити. Пустырь придерживают. Вокруг все застраивается, а его пока нет… Не густо! Машина была загнана на самую свалку. Гальберман и его друг уехали на ней в Тверию, затем — в Ришон ле-Цион.

Поблизости от автостанции меня настигла родная речь.

— Мы уссались над ними… — Молодые русские израильтяне шли компанией — три девочки и два мальчика, восьмиклассники.

— Парень… — спросил я одного из них. — Как пройти в Йуд Гимел?

— Пешком?!

Будто где-нибудь в Сумах я интересовался дорогой на Эрец Исраэл. Одна из девочек подскочила. Я думал, она спросит про время.

— У вас есть закурить?

— Не рано тебе?

—Я еще тамкурила…

Она мне кого-то напомнила. Округлая мордашка, серые большие глаза. Светлые волосы. В своей прошлой жизни эта маленькая школьница могла быть моей бабкой. Жаль, что, рождаясь заново, мы напрочь забываем о том, кем были прежде…

Я протянул сигареты.

—Это в том направлении… — Она показала рукой.

Ашдод был строго поделен на параллельные горизонтали и вертикали. С одной его стороны было море и развалины древнего города филистимлян. С другой — как бы конец света: песчаные горы со следами протекторов на склонах. Это были следы мотоциклов и тракторов, на них устраивали гонки по песчаным каньонам. Оттуда, как из духовки, тянуло жарким дыханием пустыни…

Районы Ашдода носили буквенные обозначения. Я прошел торговый пассаж, сплошь увешанный вывесками на русском. «Кондитерская „Аргентина“, „Колбасы“, „Ювелирный“…

Вокруг был русский Ашдод. В проносившейся на приличной скорости «хонде» врубили Владимира Высоцкого…

Я увидел еще забегаловку «Савой», «Арагви», рыбную лавку «Океан». Ряды были похожи на игрушечные декорации кукольного театра для «Трех поросят»…

От рядов я нашел дорогу довольно быстро.

Пустырь оказался песчаным, большим, приподнятым над окружающей местностью.

Со стороны моря его укрывал модерновый район-новостройка Йуд Алеф, с другой — уже застроенный Йуд Гимел. Дорога проходила только с одной стороны пустыря — вдоль строящегося делового района.