Евгений Сухов - На зоне

Вот и сейчас опасность стала реальной настолько, что Варяг ощущал ее запах, слышал дыхание, чувствовал само прикосновение ее холодных пальцев. Опасность окружала его. И, как всегда в таких случаях, его организм мобилизовался, включились защитные механизмы.

Варяг уже не однажды наблюдал в себе это превращение – в случае тревоги у него обострялись зрение, слух, он напоминал оголенный нерв, способный чутко реагировать на малейшее изменение интонации в голосе собеседника. Даже шутка в этом состоянии воспринималась по-особенному. Это состояние было сродни поведению дикого лесного зверя, предчувствующего приближающуюся смерть.

Одна из заповедей урки – это умение постоять за себя. И этой заповеди Варяг свято следовал всю свою жизнь, не спуская никому ни обидного слова, ни насмешки, ни косого взгляда. То, что вокруг него зреет нечто серьезное, он почуял с первой же минуты. Он ощущал вокруг себя пустоту, вакуум. Именно это заставляло его искать способ защитить себя.

Как-то после завтрака Варяг в рукаве вынес из столовой металлическую ложку. А потом в туалете, обломав ее край, заточил до остроты лезвия. Теперь он был вооружен. Заточка обрела покой в правом кармане его синей тюремной робы, не бог весть какое оружие, но, по крайней мере, он знал – ему потребуется лишь мгновение, чтобы извлечь его и острым жалом отразить хотя бы первую угрозу, воткнуть заточку в грудь неприятеля или вспороть тому аорту.

Егор Сергеевич Нестеренко взял трубку и уверенно набрал номер.

По этому номеру он звонил очень редко. И вовсе не потому, что опасался быть навязчивым. Просто едва ли не все проблемы он способен был разрешить собственной властью, к тому же подобное обращение от семидесятивосьмилетнего старика на том конце провода могло восприниматься как тревожные позывные могучего океанского лайнера, терпящего бедствие. А это никак не совпадало с истинным положением дел, да и не входило в планы Егора Сергеевича. Сейчас был особый случай.

– Валентин? – коротко поинтересовался Нестеренко, когда в трубке раздался неприветливый сип.

Реакция была почти мгновенной.

– Кто это?.. Ах, да. Да, конечно… – настороженные нотки сменились на почти виноватый тон.

Лишь самый ограниченный круг людей отваживался называть этого человека по имени. Все они были связаны не просто служебными узами, которые бывают подчас куда крепче кровных, их объединяло некое братство, сравнимое разве что с масонской ложей.

Но позвонивший ему сейчас был человеком совсем особого рода. Он не только входил в самый верхний эшелон этого братства, но и вызывал у Валентина Семеновича самый настоящий, почти животный страх. Так волк боится безжалостного охотника, крадущегося по чащобе с ружьем. Так сильный, опытный зверь, находящийся в клетке, опасается своего дрессировщика и поднимает хвост, словно бездомная перепуганная дворняга, от любого движения своего хозяина. Валентин Семенович боялся Нестеренко до коликов в печенках, потому что знал: этот человек не ведал жалости и всегда действовал как хорошо отлаженная машина. Он сумел бы подмять под себя любого, кто посмел встать на его пути.

– Узнал?

– Узнал, конечно, узнал.

– Ну вот и прекрасно. У меня к тебе будет маленькая просьба. Я сначала не хотел тебя волновать по этому пустяку, все-таки ты человек очень занятой, но, подумав, решил позвонить. Мне время нужно выиграть.

– Я слушаю, Егор Сер…

– Только не надо имен. Знаешь, к старости я стал очень суеверен. Я беспокоюсь не за себя – мне нечего бояться. Понимаешь?

– Хорошо… понимаю. Все, что в моих силах, я готов выполнять. Любую вашу просьбу. Но если только…

– Не прибедняйся, чиновнику такого ранга, как ты, это не к лицу, – доброжелательно укорил Нестеренко, – ты говоришь, как девушка по вызову, которая хочет набить себе цену. Со всеми этими приемчиками я знаком давно, они не тобою выдуманы. Ты же знаешь: больше, чем положено, ты из меня не выжмешь. Я, конечно, не собираюсь скупиться, но есть тариф и для вашего ведомства.

Нестеренко ненадолго замолчал – пусть переварит. Пауза никогда не помешает в таких делах. На том конце провода наконец раздалось негромкое сопение, потом снова повисла тишина.

– Слышу, ты со мной согласен. Ну вот и лады. Мне нужно вот что. Включи-ка ты меня в группу юристов и думцев, отправляющихся в Америку. Они, насколько мне известно, хотят поучиться уму-разуму у американских коллег, посмотреть условия их работы, образ жизни. Я тоже хочу в Америку вместе с юристами и депутатами.

– Мне бы очень не хотелось вас огорчать…

– Да уж ладно, говори все как есть, без политесов!

– Все списки уже утрясены и заверены в самых высоких инстанциях. Если кого-то сейчас вычеркнуть, то это может вызвать определенные недоумения и массу вопросов. Мне бы очень не хотелось на них отвечать. – Голос Валентина Семеновича был взволнован. – А потом, если говорить откровенно, я ведь не имею никакого отношения к этой группе. Вам проще обратиться в Думу.

– Я не для того позвонил, чтобы выслушивать твои советы, куда мне проще обращаться. Потом, ты должен твердо усвоить, что мои проблемы, это и твои проблемы тоже. Иначе я могу просто… – Егор Сергеевич помолчал. В этот раз пауза получилась значительно длиннее. Он чувствовал, как гнетущее молчание стремительно бежит по телефонным проводам и наполняет душу собеседника все большей тревогой, – иначе я могу потерять к тебе интерес, – спокойно и весомо закончил фразу Нестеренко.

– Помилуйте… Я думал, может быть, помочь гостевой визой.

– …Если бы я хотел съездить в Америку по гостевой визе, я не стал бы утруждать даже твоего секретаря. Такие визы делаются в течение двух минут. Мне нужны полномочия, которыми располагают участники этой группы парламентариев. По договоренности с американской стороной они смогут посещать даже исправительные учреждения, причем без всяких бюрократических проволочек? Так?

– Да, так. – Голос на том конце провода с каждой минутой становился все более унылым.

– Ну вот и прекрасно! Именно это мне и нужно! – Не обращая внимания на тон собеседника, как ни в чем не бывало подхватил Нестеренко.

– Какую тюрьму вы планируете посетить? – голосом, полным отчаяния, спросил собеседник.

– Федеральная тюрьма в Сан-Франциско.

– Сан-Франциско? Сделать это будет чрезвычайно трудно, но я все-таки попробую. Я, конечно, не обещаю…

– А ты пообещай! – резко сказал Нестеренко. – Я не жду другого ответа. И еще раз подчеркиваю, чтобы без всяких бюрократических штучек и проволочек! Мотаться по конторам у меня нет ни сил, ни времени, да и желания никакого. Мне совершенно неинтересно, как все это будет происходить – через ходатайства адвоката, через тюремную администрацию или еще как-то. Главное, чтобы все документы были. Американцы большие бюрократы, а я не хочу терять время на объяснения с бюрократами. А кроме того, если американцы шастают по нашим казематам, как по собственным газонам, так почему бы нам точно так же не погулять по их территории?