Эрл Гарднер - Дело мифических обезьян

— Конечно.

— Надеюсь, что вы это тоже поняли, Мейсон? — сказал Дункерк, обращаясь к адвокату.

— Ну, разумеется, — ответил тот. — Я понял, что мисс Мид замешана в этом деле даже больше, чем я предполагал вначале.

— Жизнь покажет, — философски ответил мистер Дункерк, — только это и могу сказать, мистер Мейсон. Я всегда вас уважал и уважаю до сих пор. Но, по-моему, в данной ситуации вы действуете не так, как следует. И на этой почве у нас могут возникнуть разногласия. Я вам от чистого сердца советую держаться в стороне и оставить мисс Мид в покое… Заботиться о ней буду я.

— А вам не приходило в голову, — ответил ровным голосом адвокат, — что, действуя таким образом, вы подводите мисс Мид под подозрение? И если вы считаете, что я, не имея на то веских основании, втягиваю ее в данную историю, то вы сами своими поступками, короче, всей линией своего поведения, прекрасно подыгрываете мне! Если вы как следует подумаете, то поймете, что именно я пытаюсь помочь мисс Мид выбраться из этой неприятной ситуации, а вы мне все портите.

— Не обращайте на него внимания, Мовис, — сказал Дункерк, — хотя и адресуется он, по сути, к вам, а не ко мне.

После этого он тем же гоном хозяина позвал Дюка и ткнул пальцем в сторону адвоката. Дюк ухмыльнулся, и на загривок Мейсону легла огромная лапища.

— Доброй ночи, Мейсон, — напутствовал его вышибала, слегка подтолкнув.

Почувствовав, что он вот-вот потеряет равновесие, адвокат поспешил к двери.

Она с грохотом захлопнулась за ним. Лязгнула задвижка.

Перри Мейсон сидел в комнате для свиданий в тюрьме и внимательно смотрел в глаза Глэдис Дойл.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне всю правду, — сказал он.

— Мистер Мейсон, я рассказала вам абсолютную правду, — ответила она. — Прошу вас, помогите мне!

— В подобных ситуациях у адвоката есть разные пути, — негромко заговорил Мейсон. — Я, например, мог бы убедить полицию, что вы невиновны, если бы был уверен, что вы сможете им ответить на некоторые вопросы. С другой стороны, я мог посоветовать вам не отвечать на некоторые вопросы полиции и довериться тому, что у них нет против вас достаточных улик, чтобы предъявить вам официальное обвинение. Вам это понятно?

Она кивнула.

— Отлично! — сказал Мейсон. — Есть у меня и третий путь. Именно им я и хочу воспользоваться. Я хочу подстегнуть полицию. Я написал жалобу, в которой ссылаюсь на habeas corpus. Судья официально принял ее и рассмотрел. А это означает, что полиция должна предъявить вам обвинение. Если она не готова сделать это, вы свободны. Поэтому, я думаю, они обвинят вас в убийстве первой степени, это позволит не ожидать решения суда присяжных.

Тогда во время предварительного слушания у меня будет возможность выяснить, какими данными располагает полиция, далее в ходе перекрестного допроса я поодиночке раскручу свидетелей, не дав им договориться друг с другом. В то же время на предварительном слушании можно выяснить множество, казалось бы, незначительных подробностей, которые могут оказаться весьма полезными на суде присяжных. Я надеюсь, вы достаточно мне доверяете, чтобы принять мое предложение.

— Как скажете, мистер Мейсон.

— Вы видели утренние газеты?

— Нет.

— В них помещена фотография убитого, — сказал Мейсон. — Причем эксперты постарались сделать снимок таким образом, чтобы он на нем выглядел как живой. Полиция уверена, что кто-нибудь его наверняка опознает.

Мейсон достал газету и прижал ее к стеклу, отделявшему его от Глэдис.

Та с явным интересом посмотрела на фото.

— Вы видели этого человека?

— Вас интересует, видела ли я его до того, как обнаружила мертвым в коттедже?

— Да. Знали ли вы этого человека при жизни?

Она покачала головой.

— А того, другого, который встретил вас в коттедже? Вы его раньше видели?

— Нет, никогда.

— А вы не знаете, где он может быть сейчас?

— К несчастью, нет. Я уже думала об этом, но так ничего и не придумала. Поймите, мистер Мейсон, я рассказала решительно все, что знала.

— Хорошо, в таком случае я задам вам вопрос, как говорится, совсем из другой оперы. Только сначала хорошенько подумайте, а потом уже отвечайте. Вам ничего не говорит имя Джозеф Мэнли?

Она никак не отреагировала на его слова и лишь через некоторое время задумчиво покачала головой:

— Нет, мистер Мейсон.

— Так-таки ничего?

— Совершенно.

— Вы никогда не слышали этого имени?

— Насколько я могу припомнить, никогда.

— Хорошо, — вздохнул Мейсон. — Дело в том, что у меня есть все основания предполагать, что убитого звали Джозеф Мэнли. И я надеюсь, что мы узнали об этом раньше полиции. Но сейчас, я думаю, и они в курсе, только не говорят газетчикам, чтобы скрыть это имя от нас.

— Значит, вы считаете, что полиция уже знает, кто он такой?

Мейсон кивнул.

— Склонен думать, что да. Конечно, они не объявили об этом. Считают, что пока это должно быть в тайне. Теперь о другом. Они выяснили, что стреляли из револьвера 22 калибра, который нашли на полу в спальне. Скажите, вы не дотрагивались до него?

— Я очень плохо помню, что я делала в те ужасные минуты, но почти уверена, что трогала его.

— Когда?

— Сразу, как только увидела труп. Я увидела револьвер, и у меня мелькнула мысль, что неплохо было бы иметь оружие на случай, если… если убийца все еще скрывается в доме. Потом я испугалась и бросила его на пол…

— И наверняка оставили на нем отпечатки своих пальцев, — со вздохом сказал адвокат.

— Но, мистер Мейсон! Ведь к тому времени человек был уже давно мертв.

— Это мы с вами знаем, — начал терпеливо объяснять Мейсон. — В какой момент и почему вы схватили этот револьвер. Но вся беда в том, что определить время появления отпечатков пальцев на предмете невозможно. Никто не может с уверенностью сказать, КОГДА они были оставлены, до убийства или после… Теперь об инструкциях, полученных вами от Мовис Мид.

Буду с вами совершенно откровенен, Глэдис. У меня сложилось твердое убеждение, что она ведет какую-то непонятную игру. Поэтому мне крайне важно, чтобы вы все хорошенько вспомнили. Куда она велела вам свернуть после развилки — направо или налево? Я не собираюсь этим воспользоваться, но должен сказать, что тот листок из вашей записной книжки, на котором вы сделали свои пометки о маршруте, уже на руках у полиции. Согласно ему, вам полагалось свернуть направо. Глэдис Дойл испуганно посмотрела на него.

— Это так? — спросил он.

— Да, мистер Мейсон, она действительно сказала мне, чтобы я свернула направо. Теперь я это вспомнила. Но когда что-то стенографируешь, то работаешь чисто автоматически, не вдумываясь в то, что тебе говорят. Уже стоя в дверях, я внезапно обнаружила, что эта страничка исчезла из блокнота, ее кто-то вырвал, и страшно растерялась. А потом сообразила, что есть же план, с которого она диктовала мне маршрут. Я достала его из стола и восстановила свои заметки. И я готова поклясться, что на том плане стрелка показывала НАЛЕВО, поэтому я так и поехала.