Эрл Гарднер - Дело зеленоглазой сестрички

— Сразу всем?

— Нет. Одному из членов этой семьи.

— Кому?

— Миссис Сильвии Этвуд.

— Вы имеете в виду сестру обвиняемой?

— Да, сэр.

— Что происходило дальше?

— Миссис Этвуд наняла для ведения дела мистера Мейсона. Мистер Мейсон навестил меня, и я попытался объяснить ему, что в сложившихся обстоятельствах действую в качестве посредника, но в то же время представляю только семью Бэйнов и не имею и не хочу иметь ничего общего с мистером Фричем.

— Почему вы заняли такую позицию?

— По причине чисто этического характера. Речь шла об этике бизнеса.

— Действия мистера Фрича показались вам неэтичными?

— Да.

— В каком смысле?

— Честно говоря, я понял, что это откровенный шантаж, и не захотел стать его участником.

— Но вы вступили в переговоры с миссис Этвуд?

— Да, сэр.

— И она в свою очередь наняла мистера Мейсона?

— Да, сэр.

— Фигурировала ли в ваших переговорах некая магнитофонная пленка с записью?

— Да, сэр.

— О какой записи шла речь?

— Предположительно это была запись разговора между мистером Фричем и мистером Бэйном, отцом обвиняемой.

— Как развивались события дальше?

— Мистер Мейсон и миссис Этвуд пришли ко мне домой, чтобы прослушать запись этого разговора, и я предоставил им такую возможность.

— Каким образом эта запись оказалась у вас?

— Мистер Фрич дал мне ее. Он полагал, что в его интересах ознакомить мистера Мейсона и миссис Этвуд с подробностями его притязаний. Как только он узнал, что за это дело взялся мистер Мейсон, он понял, что если хочет выиграть его, то ему придется выложить свои козыри.

— Дальше.

— Я заверил мистера Фрича, что, хотя и не собираюсь представлять его интересы, готов поручиться своим добрым именем за то, что у меня с его записью ничего не случится.

— С ней что-нибудь случилось?

— Да.

— Что?

— Она была испорчена.

— Каким образом?

— Я сам хотел бы это знать. Полагаю, что мистер Мейсон имел при себе какое-то хитрое устройство, создающее магнитное поле.

— Объясните подробнее.

— Мы вновь вторгаемся в область предположений, не имеющих прямого отношения к нашему делу, — сказал судья Кейлор, взглянув на Мейсона.

— С позволения суда, — возразил Мун, — эти показания объясняют нам мотивы преступления и дают основание для предоставления этой пленки в качестве доказательства.

Что ж, в таком случае продолжайте, — сказал судья Кейлор. — Свидетель, отвечайте на вопрос.

— Не знаю, как мистер Мейсон сделал это, — повторил Броган. — На нем была какая-то штучка, которую он выдал за слуховой аппарат. Предполагаю, что с ее помощью ему удалось стереть запись при прослушивании. Когда мистер Мейсон попросил меня включить эту пленку второй раз, оказалось, что записи на ней нет.

— И что вы сделали, обнаружив это?

— Я уверил мистера Мейсона, что испортился магнитофон, и сказал, что мне нужно время для его ремонта.

— Почему вы решили, что испортился магнитофон?

— Я не мог поверить, что испорчена пленка и мне придется объяснять мистеру Фричу, что меня провели. Я знал, как он поведет себя.

— Значит, тогда вы полагали, что стертая запись являлась единственной записью разговора между Фричем и Бэйном?

— Да, сэр. Я так думал.

— Сейчас вы изменили свое мнение?

— Да, сэр, изменил.

— Почему?

— Я вынужден был сообщить мистеру Фричу о том, что произошло. И тогда я узнал, что запись, которую я считал оригиналом, в чем меня неоднократно заверял сам мистер Фрич, на самом деле была копией с оригинала.

— Где находился этот оригинал?

— У мистера Фрича.

— И что мистер Фрич сказал вам по этому поводу?

— Вы хотите получить ответ на этот вопрос в присутствии обвиняемой и ее защитника? — спросил судья Кейлор.

— Нет, ваша честь. Я только пытаюсь показать…

— У меня нет никаких возражений, ваша честь, — заверил Мейсон. — Пусть обвинитель говорит, что ему угодно.

— Ну что ж, в таком случае суд разрешает свидетелю дать показания по этому вопросу. Я допускаю, что обвинителю известны какие-то факты, знакомые суду, но мне кажется маловероятным, что обвиняемая имеет непосредственное отношение к разговору между мистером Фричем и данным свидетелем, скорее всего она и не слышала об этом разговоре.

Все в полном порядке, ваша честь, — сказал Мейсон.

— Очень хорошо, — отрезал судья. — Отвечайте на вопрос, мистер Броган.

— Фрич заявил мне, — сказал Броган, — что предвидел возможность неприятных случайностей с оригиналом и поэтому вместо оригинала дал мне копию, оставив оригинал у себя в надежном месте. Он сказал, что сделает для меня новую копию.

— Как вы отнеслись к этому?

— Я был очень смущен, поскольку уверял мистера Мейсона и миссис Этвуд, что они слышат оригинал и что других пленок не существует, как и заверил меня мистер Фрич.

— Мистер Фрич сам сказал вам, что у него есть оригинал?

— Да, сэр, сам.

— Вам приходилось видеть этот оригинал?

— Да, сэр.

— Была ли у той пленки какая-либо особенность?

— Да, сэр.

— Какая же?

— Она состояла из нескольких склеенных между собой кусков.

— И мистер Фрич сделал новую копию?

— Да, сэр.

— Как вы отнеслись к этому?

— Я был очень обеспокоен, так как понял, что попал в очень неприятное положение.

— Почему?

— Если бы представители семьи Бэйнов договорились с мистером Фричем о передаче им за определенную сумму этой записи, оригинал бы остался у Фрича и по-прежнему представлял бы для них угрозу.

— Насколько я понял, в этом записанном на пленку разговоре было нечто такое, чему семья Бэйнов не хотела давать огласку?

— Да, сэр.

— А вы не заметили случайно, находился ли у мистера Фрича этот склеенный оригинал шестого числа этого месяца?

— Заметил, сэр.

— И где он был?

— В его квартире.

— В каком месте он хранил его?

— Этого я не знаю. Фрич вышел из комнаты, принес его и показал мне. И показал магнитофон, на котором мог делать записи.

— Итак, на девять часов утра седьмого числа у вас с мистером Мейсоном была назначена встреча?

— Да, сэр.

— И с миссис Этвуд?

— Да, сэр.

— Вы находились в девять часов в своей квартире?

— В девять — нет. Нет, сэр.

— Будьте добры, расскажите суду, где вы были и что делали.

— Мне было очень интересно узнать, что думают мистер Мейсон и миссис Этвуд по поводу прослушанной ими накануне записи, и очень хотелось выяснить, как удалось мистеру Мейсону стереть запись, не прикоснувшись к пленке. Поэтому на вечер шестого числа я договорился с приятелем играть в покер, решил нарочно не ночевать дома и прийти на встречу, опоздав минут на пять или десять. Я специально оставил дверь своей квартиры незапертой и приколол к ней конверт с запиской, адресованной мистеру Перри Мейсону, в которой уведомлял его, что могу задержаться, играя в покер, и предлагал ему войти в мою квартиру и подождать меня там.