Эрл Гарднер - Дело о фальшивом глазе

— Вы разговаривали?

— Немного, в самолете было шумно. Но я угостил ее выпивкой в Сакраменто.

— Там вы разговаривали?

— Немного.

— Ты сказал ей, кто ты?

— Я назвал свое имя.

— Говорил, чем занимаешься?

— Нет.

— Дал ей свою визитку?

— Нет.

— Вообще говорил ей что-нибудь?

— Ничего вразумительного.

— О чем вы говорили?

— Я не помню, Перри. Я просто о чем-то болтал. Я думал, что она кинозвезда и летит в Рино разводиться. Мне кажется, что я видел ее на экране, но поскольку я редко бываю в кино, то не уверен.

— Она подсадная утка.

Дрейк воскликнул в раздражении, как человек, в значительной степени утративший уважение к себе:

— Само собой! Какого черта? Думаешь, я такой идиот, что не догадался? Но в тот момент не сообразил. Ты хотел знать все, что произошло, и я рассказываю.

— Что было дальше?

— Я спустился вниз и выпил, а потом взял машину и поехал по адресу.

— По дороге ты не взглянул на телеграмму?

— Нет, я ее прочел, как только получил, и запомнил адрес.

— Продолжай.

— Я нашел этот многоквартирный дом. Позвонил по домофону, и она открыла дверь, даже ни слова не сказав в переговорную трубу. Я сел в лифт и поднялся. Такой, знаешь, скрипучий автоматический лифт.

— Знаю, — нетерпеливо проговорил Мейсон.

— Давай дальше.

— Пошел по коридору, он был плохо освещен, пришлось включить фонарик, чтобы разглядеть номер квартиры. Постучал. Она открыла. Бумаги я не сразу вытащил из кармана. Заговорил самым приятным голосом и состроил самую обаятельную улыбку.

— Что ты сказал?

— Я спросил, не она ли Хейзл Фенвик. Она сказала, что нет. Я удивился и спросил: может быть, она Хейзл Бассет? Она вновь ответила отрицательно. Я молча смотрел на нее. Потом сказал, что должен передать бумаги Хейзл Фенвик или Хейзл Бассет. Она заявила, что ее имя Тельма Бевинс, но бумаги, которые находятся у меня, я должен отдать ей. Она выглядела точно так, как описано в газетах. Ты теперь понимаешь, что это игра. Я отдал ей бумаги и тотчас услышал, как открылась дверь напротив. Я посмотрел и увидел, что там полно мужчин. В общем, я отдал ей бумаги и ушел. Вскоре я понял, что случилось, но было слишком поздно. Я поискал телеграмму, но в кармане ее не оказалось. Эти парни работали профессионально. Они использовали коридорного, видимо заранее зная, кто я и зачем приехал. Один из них устроился на пожарной лестнице прямо напротив ее окна, и, разбив стекло, просунул камеру, и снял момент передачи ей бумаг.

— Репортеры?

— Репортеры и копы. Нет, Перри, в этом городе не стоит ошибаться.

— Что сделали полицейские?

— Один из них попытался влепить мне свинг в челюсть, но я успел увернуться и ответил тем же. Ее схватили, я это увидел, в этот момент бумаги были у нее в руках. Я сунул их ей, как только увидел, что местечко становится модным. Знаешь, Перри, это самая удивительная женщина на свете: она была совершенно спокойна.

— Тебе известно, что случилось потом?

— Да, я слышал, как ее тащили по коридору и всю дорогу допрашивали. Пытались узнать, кто послал ее в Рино, кто дал ей бумаги.

— Что она говорила?

— Ничего. Она отказалась отвечать на вопросы, пока не получит адвоката.

— Дальше.

— Я понял, что у нее попытаются выудить все, что она знает. Я пошел на аэродром и прилетел сюда.

Мейсон открыл газету и прочел:

«Таинственная свидетельница найдена в Рино! Признания получены местным адвокатом. Окружной прокурор сообщает, что дело будет слушать Большое жюри».

Мейсон медленно сложил газету.

— Очень жаль, Перри, — сказал Пол.

— Почему?

— Потому что ты впутался в это дело. Ты сам знаешь, что бабенка расколется, если уже не раскололась. И она им все выложит.

— Скажи, Пол, она настаивает, чтобы ее дело слушалось в Неваде?

— Не знаю.

— Осторожнее, — сказал ему Мейсон. — Здесь прокурор. Холодно улыбаясь, к Мейсону подошел Бюргер и заговорил с видом человека, который играет со своей жертвой, словно кошка с мышью:

— Если вы не будете возражать, адвокат, я отложу это дело на некоторое время, пока не соберется Большое жюри.

— Вы не могли бы передать его для Большого жюри одному из своих заместителей? Тогда мы продолжили бы слушание.

— Не стоит. К тому же я уверен, что для вас это не составит разницы. Не исключено, что и вам придется предстать перед Большим жюри в связи с поимкой этой Хейзл Фенвик в Рино.

— О! — воскликнул Мейсон. — Значит, она уже здесь?

— Пока еще нет, но скоро будет.

— И она была в Рино?

— Вы не хуже моего знаете, что она была в Рино. Она сказала офицерам, что вы оплатили ей поездку в Рино. Она во многом призналась. Она утверждает, что ее имя Тельма Бевинс. Вымышленное имя, под которым она зарегистрировалась в Рино. Она так и сказала парням из Рино. Ее еще не трогали. Она запоет по-другому, когда я заполучу ее сюда и проведу дознание.

Началась деловая суета. Судья Уинтерс занял свое место. Удар молотка призвал присутствующих к молчанию. Судья поглядел на Перри Мейсона. У него было строгое выражение лица. Он не стал распространяться насчет прочитанного в газетах, но тон его голоса стоил многих томов, когда он обратился к Мейсону:

— Вы желаете продолжать, адвокат?

— Да, ваша честь, — ответил Мейсон.

Судья Уинтерс кивнул прокурору:

— Продолжайте процесс.

Бюргер повернулся к помощнику шерифа и тоже кивнул. Тот приблизился к Перри Мейсону, протягивая свернутую бумагу.

— Ваша честь, — обратился прокурор к судье, — в связи с возникшими необычными, хоть и не слишком неожиданными обстоятельствами в этом деле, которые, в свою очередь, имеют отношение, пусть и не прямое, еще к одному делу, я прошу вас отложить слушание на некоторое время, приблизительно на час.

Судья Уинтерс нахмурился.

— Моя просьба объясняется тем, ваша честь, что это дело будет расследовано Большим жюри и мне придется в нем участвовать.

— У защиты есть возражения? — спросил судья.

Но прежде чем Мейсон смог ответить, прокурор, повысив голос, сказал:

— У защиты не может быть возражений, потому что первым свидетелем, которого пригласят на заседание Большого жюри, будет Перри Мейсон, адвокат обвиняемых.

— Ваша честь, в этом замечании нет необходимости, — спокойно сказал Мейсон. — У меня в руках повестка на Большое жюри, которая по указанию прокурора была заранее подготовлена помощником шерифа. Это сделано для того, чтобы суд и зрители знали, что я вызван в качестве свидетеля на Большое жюри. Правильнее было бы назвать это большим спектаклем.

Судья был в нерешительности, а Бюргер снова встал и сказал:

— Я вижу, что вы готовы подать блюдо, но не можете его съесть. Судья ударил молоточком:

— Прекратите, прокурор. Я запрещаю вам нападки. Суд продолжается, джентльмены.