Эрл Гарднер - Дело о двойняшке

— И?

— Ты отлично различаешь голоса. Когда секретарша мистера Джилмана возьмет трубку, попроси ее представиться. Если это будет мисс Норман, назови ей какое-нибудь вымышленное имя и адрес, а затем наври что-то про фонды, которые хочешь инвестировать, а она пусть тебе расскажет о том, какие услуги они оказывают.

— А дальше?

— Скажи, что тебе надо обдумать этот вопрос, и повесь трубку.

— И какой во всем этом смысл? — поинтересовалась Делла Стрит.

— Выяснить, как звучит по телефону голос секретарши мистера Джилмана.

— Чтобы я в дальнейшем могла его узнать?

— Мне кажется, что ты его вспомнишь, — ответил Мейсон. — Если только я не зашел в тупик, ты поймешь, что голос доверенной секретарши Картера Джилмана, Матильды Норман, — это голос, заверявший нас по телефону, что принадлежит Вере Мартель, частному детективу.

— Ого! — воскликнула Делла Стрит. — Другими словами, тебе удалось что-то выяснить?

— Пока только чувствую дым. Огня не вижу и стараюсь проявлять осторожность, чтобы не обжечь пальцы.

— А как там наша подружка Мьюриель?

— С ней все прекрасно. Какое у тебя создалось впечатление о ней, Делла?

— Очень мила и… кажется скромной и застенчивой.

— Для твоего сведения, она — чуть ли не профессиональная актриса и немало трудилась на этом поприще в школе и колледже, — сообщил Мейсон.

— Хорошо, я звоню на работу Джилману и понимаю, что разговариваю с Верой Мартель, вернее, с женщиной, представлявшейся Верой Мартель. Что дальше?

— Попроси назначить встречу с мистером Джилманом и повесь трубку. И, кстати, было бы неплохо, если бы ты как-то изменила свой голос, потому что, не исключено, что нам придется еще неоднократно общаться с Матильдой Норман.

— Когда мне ей звонить?

— Прямо сейчас.

— И ты потом со мной свяжешься?

— Все правильно. Позвоню, чтобы получить ответ.

Мейсон повесил трубку, вернулся к машине и улыбнулся Мьюриель.

— Вам, Мьюриель, придется простить сурового адвоката по уголовным делам, которого жизнь научила с подозрительностью относится ко всем и всему. Вы должны согласиться, что события сегодняшнего дня представляются несколько таинственными.

— Да, конечно, — кивнула Мьюриель.

Она посмотрела на него большими карими глазами, с невинным и благодушным выражением лица, на котором оставались следы беспокойства.

— Если сегодня вечером ваш отец появится дома, вам следует разговаривать с ним как ни в чем не бывало и ни в коем случае не сообщать о моем утреннем визите в ваш дом и о том, как вы разволновались, не увидев его за столом, и позвонили мне. Как вы считаете, вам это удастся?

— Это в интересах папы?

— Не сомневаюсь.

— В таком случае, я сделаю все, что нужно.

— Вы в состоянии сыграть подобную роль?

— О, конечно. Если я не хочу, чтобы человек что-то знал, от меня он этого точно не узнает.

— Хорошо, — кивнул Мейсон, подавляя улыбку. — Давайте пока никому не открывать про мой утренний визит. Это, скорее всего, поможет всем заинтересованным лицам.

— А что делать с десятью тысячами долларов?

— Никто, кроме вас и меня, не в курсе, где они находятся. Подъехав к вашему дому, мы отправимся в мастерскую… фактически, мы оставим машину в гараже, а оттуда пройдем в мастерскую. Кстати, когда ваш отец звонил мне, он велел мне собрать деньги, разбросанные там по полу.

— Но мне он о деньгах не сказал ни слова, — заметила Мьюриель.

— Не исключено, что у него просто не было времени, — ответил Мейсон. — Лучше, если он станет говорить вам то, что считает целесообразным. Не задавайте ему лишних вопросов и не давайте никакой информации о наших встречах с вами. Скорее всего, вашему отцу не понравится, что вы позвонили мне, не застав его утром за столом.

— Я уже думала об этом. Папа, в таком случае, посчитает, что я слишком много беру на себя.

— Вот именно, — кивнул Мейсон.

Адвокат завернул на дорогу к дому Джилманов, заехал в гараж и выключил мотор.

— Где все? — спросил Мейсон, не увидя в гараже ни одной машины.

— Папа взял седан, — сообщила Мьюриель.

— А Нэнси и Гламис?

— Они отправились в клуб фотографов на спортивной машине, а я поехала к вам на той, что с двумя дверьми.

— Понятно. Это объясняет отсутствием всех машин. А, раз спортивной машины нет на месте, я делаю вывод, что ни ваша мачеха, ни Гламис пока не вернулись.

— Совершенно верно.

— Я подожду в мастерской, Мьюриель, а вы сбегайте в дом за портфелем, — обратился к девушке Мейсон. — И, кстати, неплохо бы выяснить, есть ли кто-нибудь дома. Я думаю, что лучше никому не знать, что я появлялся здесь… если только не возникнет крайней необходимости. У нас нет оснований скрываться, однако, я не стал бы афишировать свое участие в этом деле. Наверное, ваш отец со мной согласится.

— Я тоже так считаю, — заявила Мьюриель, открывая дверь в фотолабораторию. — Идите сюда, мистер Мейсон. Подождете меня в мастерской.

Адвокат последовал за Мьюриель в мастерскую Джилмана. Девушка улыбнулась ему и сказала:

— Я сейчас принесу портфель. Я точно знаю, где он стоит: в столовой. Папа приготовил его, чтобы взять с собой на работу сегодня утром, а потом что-то случилось и… Мистер Мейсон, что заставило его так быстро уйти?

— Господи, откуда ж мне знать? — воскликнул адвокат. — Очевидно, у вашего отца много различных деловых интересов. Он участвует в огромном количестве сделок. Что-то внезапно всплыло у него из памяти, о чем он забыл на какое-то время, и что потребовало немедленного внимания.

Девушка кивнула и отправилась к двери в юго-восточном углу здания.

— Я скоро вернусь, мистер Мейсон, — пообещала она.

Как только дверь за ней закрылась, Мейсон принялся осматривать мастерскую.

Сломанный стул все еще валялся на полу. Лужа эмали практически высохла. В комнате было тепло и неестественно тихо. Пахло деревом. В одном углу лениво кружила муха.

На верстаке лежал большой кусок глины. Мейсон внимательно его оглядел. На глине остались отпечатки пальцев.

Мейсон вернулся в фотолабораторию. Адвокат пользовался носовым платном, чтобы не оставить своих отпечатков на дверных ручках и выключателе. Он зажег свет и открыл несколько ящичков. Мейсон увидел фотографии Картера Джилмана, Мьюриель и исключительно красивой молодой блондинки. Там были портреты, снимки в полный рост, а на одной фотографии блондинка позировала в очень открытом бикини. Ряд фотографий покрывали масляные краски. Мейсон оценил фигуру блондинки и вернул фотографии на место, затем заглянул в ящик с негативами.

В это мгновение послышался стук каблучков Мьюриель, приближавшийся к мастерской.

Когда она вошла, Мейсон с невинным видом рассматривал незаконченную шкатулку.