Эрл Гарднер - Дело о двойняшке

— Но деньги раздобыли и следов не осталось, — возразил Пол Дрейк. — Я исследовал все возможности.

— Я сижу на верхушке вулкана. Десять тысяч долларов лежат в моем сейфе, — продолжал Мейсон. — Вероятно, эти деньги являются доказательством. С ними нужно что-то делать. Я не собираюсь предавать клиента, но я также не хочу, чтобы меня обвинили в сокрытии улик. Я думаю связаться с полицией и сообщить им, что я нашел эти деньги. Если полиция выяснит, что десять тысяч долларов находятся у меня до того, как я поставлю власти об этом в известность, я окажусь в крайне неприятном положении. Я иду по тонкому льду, оставляя деньги у себя.

— Тогда почему ты до сих пор не позвонил в полицию?

— Я не намерен предавать клиента, Пол. Я обязан выяснить, откуда появилась эти деньги перед тем, как что-то предпринимать. Твои ребята раскопали, чем занималась Вера Мартель в последнюю неделю перед смертью?

Дрейк кивнул.

— Я уже потратил кучу денег на расследование, — сказал он. — Практически никто ничего не знает. Она работала по нескольким делам. Отсутствовала у себя в конторе два дня, но это было за десять дней до смерти.

— Куда она ездила? — заинтересовался Мейсон.

— Понятия не имею, — признался Дрейк. — Мы не смогли выяснить.

— Выясните, — приказал Мейсон. — У нее в сумочке нашли кредитку на приобретение авиабилетов и пару кредиток на бензин. Дай задания своим людям. Где использовались кредитки на бензин? Куда она летала? Прямо сейчас принимайся за дело.

— Она уезжала за десять дней до тринадцатого, — запротестовал Дрейк.

— Черт побери, плевать мне, когда это было, — взорвался Мейсон. — В деле чего-то не хватает, и я хочу до этого докопаться раньше полиции. Представь, в каком я окажусь положении, если полиция…

Зазвонил телефон.

Делла Стрит сняла трубку.

— Звонит Мьюриель, шеф, — сообщила секретарша. — Она плачет и очень расстроена.

— Не вешай трубку у себя на столе, Делла, — велел Мейсон.

Мьюриель оказалась настолько расстроена, что ее было сложно понять. Она постоянно всхлипывала.

— Мистер Мейсон, я… я вас предала. Я — предательница.

— Постарайтесь выразить все, как можно более четко и сжато, — попросил Мейсон. — У нас мало времени. Что вы сделали?

— Полиция… применила ко мне то, что называется «третьей степенью» [2]. Они отвезли меня в окружную прокуратуру и чуть ли не пытали. Они угрожали мне и… и я им все рассказала.

— О деньгах? — уточнил Мейсон.

— О деньгах, — подтвердила девушка.

— Что вы о них рассказали?

— Все.

— Что еще?

— Я открыла им все, что мне известно.

— Об исчезновении вашего отца?

— Да.

— О том, как вы звонили мне?

— Все, мистер Мейсон… Я не понимаю, почему я это сделала… Они давили на меня. Это было, словно удары молотка по голове — бум, бум, бум. Постоянные, не прекращающиеся…

— Когда это произошло?

— Сразу после того, как закончилось слушание в суде. Меня забрали и отвезли в окружную прокуратуру.

— Почему вы не отказались ехать с ними?

— Мне не представилось возможности. С одной стороны ко мне подошла женщина-полицейский, с другой — мужчина. Они сказали: «Пройдите сюда, пожалуйста. С вами хочет поговорить окружной прокурор». И так я оказалась у них… Они точно знали, какие методы использовать, а я им все выболтала.

— Вы сейчас находитесь под стражей или вас отпустили? — уточнил Мейсон.

— Отпустили, но вручили повестку о явке в суд. Мне завтра придется давать показания, мистер Мейсон. Я ДОЛЖНА ВЫСТУПИТЬ СВИДЕТЕЛЬНИЦЕЙ ПРОТИВ ПАПЫ! О, мистер Мейсон, все ужасно! Я не представляю, что делать!

— Не отчаивайтесь, — попытался успокоить ее Мейсон. — Пусть у вас не появляются идеи прыгнуть с моста в реку или принять горсть снотворного. Да, вам вручили повестку. Да, вам придется давать показания. Вы это сделаете. Прекратите беспокоиться. Примите пару таблеток аспирина и расслабьтесь.

— Но я так вас подвела!

— Все в порядке. Я разберусь с этим делом, — ответил Мейсон. Он повесил трубку и повернулся к Полу Дрейку: — Так, кота выпустили из мешка. Наверное, теперь в любую минуту можно ждать…

Мейсон замолчал, увидев открывающуюся дверь в кабинет. Из приемной появился Трэгг в сопровождении человека в штатском.

— Добрый вечер, — поздоровался лейтенант. — Я попал на совещание?

— Было бы очень мило с вашей стороны, мистер Трэгг, если бы вы не врывались без предупреждения, — заметил Мейсон.

Трэгг улыбнулся и покачал головой.

— Я уже тысячу раз говорил вам, Мейсон, что это не нравится налогоплательщикам.

— А что за срочное дело привело вас ко мне на этот раз? — поинтересовался адвокат.

Трэгг опять расплылся в улыбке.

— Окружной прокурор хочет, чтобы вы выступили свидетелем, Мейсон.

— Я — свидетелем? — удивился адвокат.

— Все правильно. Повестка дуцес тэкум [3], Мейсон. Вы обязаны явиться завтра во Дворец правосудия к десяти часам утра и прихватить с собой десять тысяч долларов наличными, а также все другие деньги и предметы, забранные вами из мастерской Картера Джилмана по адресу Вауксман авеню, шестьдесят два тридцать один, тринадцатого числа текущего месяца или в последующие дни. Я уже предупреждал вас, Перри, чтобы вы не вмешивались во что не следует. Если бы вы просто открыли рот и сообщили полиции, что нашли на полу в мастерской десять тысяч долларов, это значительно бы все упростило. Но нет, вы всегда все знаете лучше всех. Мне очень жаль, но теперь вам придется выступить свидетелем со стороны обвинения и, боюсь, Гамильтону Бергеру не особо понравится, что вы скрыли улики. — Лейтенант Трэгг повернулся к мужчине в штатском и сделал жест рукой в сторону адвоката: — Это Перри Мейсон, — сказал Трэгг. — Я его идентифицирую.

Мужчина сделал шаг вперед и объявил:

— Вам вручается повестка дуцес тэкум, мистер Мейсон. Вот оригинал. Вот ваш экземпляр. Вы должны быть в суде завтра в десять утра и принести с собой то, что перечислено в документе.

— Это все, — поклонился Трэгг. — Проявляйте осторожность, Мейсон, когда станете проводить перекрестный допрос самого себя — не стоит быть слишком суровым. Кстати, вы теперь — главный свидетель Гамильтона Бергера. Даже не могу вам описать, с каким нетерпением он ожидает завтрашнего утра.

Мейсон взял повестку в руки. Лейтенант Трэгг направился к двери, открыл ее, пропустил вперед себя мужчину в штатском, повернулся, и внезапно прекратил улыбаться.

— Если бы я сказал вам, Перри, что мне очень жаль, то я оказывал бы содействие противнику — и симпатизировал бы ему. За подобное я могу получить дисциплинарное взыскание или выговор. Поэтому я не говорю вам, что мне жаль. Я не стану говорить вам, что мне очень жаль.

— Спасибо, лейтенант, — поблагодарил Мейсон.