Эрл Гарднер - Дело о бархатных коготках

— Нет, — возразил Этвуд, — разговор предоставьте мне.

Гриффин улыбнулся Мейсону.

— Вы напрасно возмущаетесь, господин адвокат. Дело идет о наследстве.

— Прошу тебя, — перебил Этвуд, испепеляя его взглядом.

— Хорошо, хорошо, — уступил Гриффин.

Мейсон сделал рукой жест в сторону двери.

— Мне кажется, что конференция закончена, господа.

Этвуд попытался еще раз:

— Если бы вы решились взять назад свои прошения, то это сэкономило бы массу времени. В настоящем положении, вы должны это признать, у нас беспроигрышное дело. Мы хотим только сэкономить время и избежать ненужных расходов.

Мейсон посмотрел на него каменным взглядом.

— Вы можете считать, что дело у вас беспроигрышное, но я пока еще в седле и не дам себя из него выбить.

Этвуд потерял терпение.

— Вы сидите в своем седле недостаточно твердо, чтобы удержаться хотя бы двадцать четыре часа.

— Вы так считаете?

— Позвольте мне обратить ваше внимание, что вы сами можете быть привлечены к ответственности за то, что помогали миссис Белтер. Теперь, когда мой клиент является полноправным наследником, полиция, несомненно, прислушается к нашим предположениям.

Мейсон сделал шаг в его сторону.

— Когда мне понадобится напомнить себе о своем положении, Этвуд, я позвоню вам.

— Ладно, — сказал Этвуд. — Если вы не хотите пойти нам навстречу, то мы отплатим вам тем же.

— Прекрасно. Я не хочу идти вам навстречу.

Этвуд кивнул своему клиенту, и оба двинулись к двери. Этвуд вышел не оглядываясь, а Карл Гриффин задержался, положив руку на ручку двери, как будто желал что-то сказать. Но поза Мейсона не располагала к этому, и Гриффин, пожав плечами, вышел из кабинета вслед за своим адвокатом.

Когда дверь за ними закрылась, на пороге кабинета появилась Делла Стрит.

— Вы договорились?

Мейсон покачал головой.

— У нас ведь нет никаких шансов, — сказала она, избегая его взгляда.

Мейсон выглядел так, как будто постарел на десять лет.

— Слушай, Делла, я играю на затягивание. Если бы мне дали немного времени и свободу движений, то я бы как-нибудь все устроил. Но эта женщина хотела была втянуть меня, и мне оставался только один выход: посадить ее за решетку, чтобы самому сохранить свободу действий.

— Ты не обязан объясняться передо мной, шеф. Извини, если я была настроена критически. Все это так неожиданно, так не похоже на тебя, что немного ошарашило меня. Прошу тебя, забудь об этом.

Но, она все еще не смотрела ему в глаза.

— Конечно забуду. Я схожу к Полу. Ты можешь поймать меня там, если вдруг выяснится что-нибудь важное, но никому не говори, где я.

Пол Дрейк сидел за обшарпанным столом в клетушке, которая служила ему кабинетом, и улыбался Мейсону.

— Это была хорошая работка, — сказал детектив. — Ты все время прятал камень за пазухой, или же импровизировал, когда у тебя стала гореть земля под ногами?

— Догадывался приблизительно, — неохотно ответил Мейсон. — Но догадываться и иметь доказательства — это две разные вещи. Теперь я должен ее спасать.

— Не забивай себе голову. Во-первых, она этого не заслуживает, а во-вторых, из этого ничего не получится. Единственным шансом спасти ее было бы доказательство того, что она действовала в порядке самозащиты. К сожалению, она призналась, что стреляла с другого конца комнаты.

— Это моя клиентка, — не уступал Мейсон, — а я не бросаю клиентов в беде. Она подставила меня, я должен был так поступить. Иначе мы оба были бы за решеткой.

— Я бы не пожалел ее, — ответил Дрейк. — Это обычна потаскуха, которая клюнула на богатого мужа и с этого времени обманывает всех направо и налево. Ты можешь долго говорить о своих обязанностях по отношению к клиентам, но когда клиент начинает вешать на тебя убийство, это все меняет.

Мейсон посмотрел на детектива тяжелым взглядом.

— Это не имеет значения. Я должен ее вытащить.

— Как ты это сделаешь?

— Запомни раз и навсегда. Она невиновна до тех пор, пока ее не приговорит суд.

— Ведь она призналась.

— Это ничего не меняет. Признание является доказательством, которое может быть использовано в суде, и ничем больше.

— И что суд должен, по-твоему, сделать? Ты можешь защищать ее, ссылаясь на невменяемость или на самозащиту. Но она тебя не слишком любит и возьмет другого адвоката.

— Не в этом дело, — ответил Мейсон. — Защищать ее я могу разными способами, но не об этом я хочу говорить. Мне нужны факты. Ты должен узнать все о прошлом Вейтов. От сотворения мира по настоящую минуту.

— Ты говоришь об экономке? — спросил Дрейк.

— О ней и о ее дочери. Обо всей семье.

— Ты все еще предполагаешь, что экономка что-то скрывает?

— Уверен.

— Хорошо, я напущу на нее людей. Как тебе понравилась эта история в Джорджии?

— Классная работа, Пол!

— Что бы ты хотел узнать о экономке?

— Что только возможно. И не забудь о дочери. Не пропусти ни одной подробности.

— Слушай, Перри, по-моему, ты опять что-то прячешь за пазухой.

— Я должен ее как-то вытащить.

— И ты знаешь как это сделать?

— В общих чертах. Если бы не знал, то вообще не сажал бы ее за решетку.

— Даже тогда, когда она стала впутывать тебя в убийство? — с интересом спросил Дрейк.

— Даже тогда, — упрямо сказал Мейсон.

— Черт возьми, ты действительно готов подставить голову за клиента.

— Жаль, что я как-то не могу убедить в этом других других, — устало усмехнулся Мейсон.

Дрейк бросил на него острый взгляд.

— Это мое кредо, Пол, — продолжал Мейсон. — Недаром я адвокат. Я беру дела людей, которые находятся в трудном положении, и делаю все, чтобы помочь им. Я представляю не интересы обвинения, а интересы обвиняемого. Прокурор на голову встает, чтобы доказать обвинительный акт, а моим делом является обеспечить самую сильную позицию обвиняемому, а уж решение принадлежит присяжным. Такова наша юридическая система. Если бы прокурор играл честно, то и я мог бы играть честно. Но прокурор хватается за любые средства, чтобы получить приговор. Поэтому и я должен хвататься за любые средства, чтобы достичь оправдания. Мы как две соперничающие футбольные команды. Одна жмет в одну сторону, другая в другую. Это моя мания — сделать все для клиента. Мои клиенты не всегда безупречны. Некоторые — это обычные преступники. Многие, вероятно, виновны. Не мое дело решать это. Это решает только суд присяжных.

— Ты хочешь доказать, что она действовала в состоянии временной невменяемости?

Мейсон пожал плечами.

— Я не допущу, чтобы суд приговорил ее.

— Ты никоим образом не сможешь обойти показания миссис Белтер. Оно неопровержимо доказывает, что это было предумышленное убийство.

— Показание показанием, но никто не может считать ее виновной до тех пор, пока суд присяжных не скажет этого.