Эрл Гарднер - Дело о светящихся пальцах

— Хорошо, давайте теперь начистоту. Почему все же ваш брат и его жена не знали, где вы находились?

— По той самой причине, о которой я уже говорила, Мейсон. Они ничего не должны были знать о завещании. Элизабет обсуждала его лишь со мной.

— Когда?

— Когда она проснулась около… я думаю, это было около пяти утра.

— Хорошо. Расскажите мне все, что произошло.

— Ну понимаете, впервые она проснулась около трех часов. Мы тут же все вместе зашли в спальню и поговорили с ней. Беседовали недолго, минут десять, только приветствия и общие фразы. Она поцеловала каждого из нас и сказала, как она рада всех нас видеть.

— И что было потом?

— Потом она сразу же заснула. Мы оставили Нелли Конуэй на дежурстве, а сами отправились в соседнюю комнату немного отдохнуть с дороги. Я поспала час или полтора, затем встала и сказала Нелли, что я выспалась и могу сменить ее.

— А потом что?

— В этот момент она положила таблетки на блюдце и сказала мне, чтобы я предложила их Элизабет, как только она проснется, но не раньше шести часов утра.

— А где они лежали?

— В коробочке, в кармашке ее халата, так или иначе она взяла таблетки именно оттуда, тогда-то я их впервые и увидела.

— Почему же Нелли Конуэй не оставили их в коробке и просто не предупредила вас, чтобы?..

— По-видимому, она опасалась, что я забуду о них. Она взяла блюдце, на котором стоял стакан с водой, и положила эти таблетки на блюдце так, чтобы их можно было сразу увидеть — на столик рядом с кроватью.

— Далеко от Элизабет?

— Нет, недалеко, прямо у кровати. Ну правда, не совсем рядом… может, в двух футах [4]от кровати.

— Далеко от двери комнаты?

— Дверь комнаты находится рядом со столиком. Таблетки, таким образом, находились в двух-трех футах от двери комнаты.

— Я должен знать все до мельчайших деталей, — объяснил Мейсон. — Ну и что случилось потом?

— Знаете, потом Элизабет вновь заснула. Она проснулась около пяти, и именно тогда у нас состоялся серьезный разговор. Затем она собственноручно подготовила завещание.

— И что потом?

— Потом она снова уснула, это было около половины шестого, я еще подумала, не забыть бы ей дать лекарство после шести. Она поспала немногим более часа и вновь проснулась где-то без четверти семь. Вот тогда-то я и дала ей эти чертовы таблетки, которые она запила холодным кофе из чашки.

— Расскажите поподробнее, что же произошло, когда вы беседовали.

— Мы беседовали, по-моему, с полчаса, мистер Мейсон, причем она рассказала мне, как она себя чувствует, о том, что Натан пытался ее убить и что она говорила об этом с Нелли Конуэй. Она хотела бы, чтобы вы стали ее адвокатом, встретились бы с Натаном Бейном и передали ему, что с ним все кончено, что она собирается подать на развод и хотела бы составить завещание, по которому Натан не получил бы ни цента.

— Упомянула ли она об основаниях для развода, о своих доказательствах?

— Деталей она не касалась, но сообщила мне, что у нее есть документальные доказательства.

— Документальные? — недоверчиво переспросил Мейсон.

— Совершенно верно.

— Она намеревалась получить развод, потому что он пытался убить ее, не так ли?

— Я не знаю, я так полагаю.

— И у нее были документальные доказательства этого?

— Конечно нет. Я думаю, документальные доказательства были связаны с супружеской неверностью.

— Где она их хранила?

— Он мне не сказала.

— Хорошо, продолжайте, — нетерпеливо сказал Мейсон. — Что дальше?

— Ну, она сказала также, что хотела бы, чтобы вы пришли к ней на дом, подготовили с ее слов завещание, которое она бы подписала в вашем присутствии, и попросила меня встретиться с вами и договориться обо всем. Затем она потребовала свою чековую книжку, сказав, что она находится в сумочке, в ящике секретера. Я принесла ей чековую книжку, и она заполнила для вас чек.

— Что же дальше?

— Потом мы немного поговорили о том, что она по-настоящему опасается Натана и чувствует, что с ней что-то может случиться прежде, чем она успеет подписать составленное вами завещание.

— Сцена довольно-таки мелодраматическая, прямо как в кино, — не мог скрыть иронии адвокат.

— Если не считать, что произошло потом, — резко отрезала мисс Брэкстон.

— Хорошо, хорошо. Продолжайте.

— Я, разумеется, начала успокаивать ее, говоря, что Натан хоть и отпетый мерзавец, но трус, каких мало, и что вряд ли он решится на какие-то серьезные действия, но что если она настаивает, то я обязательно на следующий день первым делом постараюсь встретиться с вами с тем расчетом, чтобы к полудню вы уже смогли бы прийти к ней на дом и выполнить все формальности. Тем не менее она продолжала настаивать на своем, говоря, что прежде всего необходимо исполнить собственноручную волю завещателя, то есть ее, и сообщить Натану, что она не собирается оставлять ему, не важно, что может с ней произойти, ни цента из своих денег. Она сказала, что все обдумала, и решила, пока суть да дело, подготовить собственноручное письменное завещание. По ее словам, у этого человека, она имела в виду Натана, не должно быть никаких иллюзий на этот счет.

— Так что же она сделала?

— Она взяла лист бумаги и написала то самое завещание.

— Позвольте мне взглянуть еще разок на завещание.

— Но, мистер Мейсон, вы ведь уже его видели.

— Оно у вас с собой?

— Да, конечно.

Она открыла сумочку с явной неохотой и протянула завещание адвокату. Мейсон внимательно осмотрел его, потом поднес его ближе к свету, чтобы еще раз прочитать повнимательнее.

— Сейчас после последнего слова появилась точка, — веско сказал он, пристально глядя на свою собеседницу.

Виктория Брэкстон ничего не ответила.

— Когда вы в прошлый раз приходили ко мне, — сказал Мейсон, — в конце завещания не было точки. Я еще тогда указал вам на то, что последнее предложение не закончено.

— Я хорошо помню, что вы мне говорили.

— Итак, вы взяли ручку и закончили предложение, — продолжал Мейсон. — В стремлении получить наследство наверняка вы сами сунули голову в петлю. Они проведут спектрографический анализ чернил этой точки. Если у них возникнет какое-то подозрение, что…

— Вы думаете, что анализ покажет, что ее поставили другой ручкой и другими чернилами? — задала она вопрос. — Мистер Мейсон, не стоит беспокоиться об этом. Это длинное сложное предложение было закончено рукой Элизабет той же ручкой, какой она написала все завещание.

— Давно вы поставили эту точку? — сухо осведомился Мейсон.

— Я ее не ставила. — Голос Виктории Брэкстон звучал как натянутая струна.

— Кто же ее поставил?

— Элизабет.

— Более невероятной истории, — хмыкнул адвокат, — вы не могли придумать?

— Мистер Мейсон, я расскажу вам всю правду, все как было. Меня крайне обеспокоило, что большое предложение в конце завещания не было закончено. Когда вы указали мне на это, я тут же сообразила, что если что-нибудь непредвиденное произойдет, то… в конце концов, это что-то случилось, мне передали по телефону, что Элизабет отравлена. Я выскочила из вашего офиса как метеор, схватила такси, примчалась домой и сразу же направилась в комнату Элизабет. Она была слаба, очень слаба. Она уже агонизировала и страшно страдала, но была в полном сознании. Я приказала всем удалиться и оставить меня с ней наедине. Когда мы остались одни, я сказала: «Элизабет, мистер Мейсон указал на то, что завещание носит незаконченный и сомнительный характер, так как ты забыла поставить точку в конце всего текста». Затем я взяла ручку и протянула ее ей.