Эрл Гарднер - Берегитесь округлостей

— Тогда лучше займитесь зональной системой, — посоветовал я.

— Что вы имеет в виду?

— Если пять членов городского совета получили по две тысячи долларов от Друда Никерсона, — ответил я, — очень важно, чтобы этой проблемой занялись вплотную.

У меня есть своя теория. Она состоит в том, что члены городского совета действительно получили по две тысячи на их избирательную кампанию, но они расценили это не как поощрение голосовать в пользу изменений зональной системы. Думаю, они приняли деньги, считая, что мистер Никерсон был бы очень счастлив, если бы система осталась прежней и местоположение завода было бы перенесено на участок, которым владеет кто-то из его друзей. Пока что я не могу назвать вам имена, но надеюсь получить их завтра к тому же времени.

— Вы над этим работаете? — спросил Тэбер.

— Разумеется.

— Как профессионал?

— Надеюсь, я ничего не делаю, как любитель.

— У вас могут возникнуть неприятности.

— Конечно. Как и у многих других. Интересно, внес ли мистер Кроссет эти две тысячи фунтов в налоговую декларацию.

— Он не обязан декларировать взнос, полученный на расходы по избирательной кампании, — сказал Тэбер.

Я усмехнулся.

— По крайней мере, я думаю, что не обязан, — поправился он.

Я продолжал усмехаться.

— Мы сделали все, что могли, Чарлз, — заговорил Хейл. Мы предложили сотрудничество. Окружной прокурор — мой друг. Я с радостью сделаю то, что от меня зависит, но хочу, чтобы мне шли навстречу.

— Ладно, — кивнул Тэбер. — Мы просто заглянули познакомиться. Мы думали, что вы оцените нашу позицию.

— А я чертовски уверен, что вы оцените нашу, — отозвался я.

— Вы еще услышите о нас, — предупредил Тэбер.

Оба визитера удалились, не протянув руки.

Когда дверь за ними закрылась, глаза Берты засверкали холодным огнем, как бриллианты на ее пальцах.

— Что ты вытворяешь, Дональд? — осведомилась она. — Ты оскорбил этих людей, практически напрямую обвинив их в двурушничестве!

— Тебе так показалось? — осведомился я.

— Конечно.

— Тогда можно надеяться, что на них это произвело такое же впечатление.

— У тебя действительно есть идея, о которой ты говорил?

— Безусловно. Никерсон получил пятнадцать штук от Стеллы Карие. Она хотела изменений в зональной системе, так как на ее земле собираются строить завод.

Никерсон и Хейл узнали об этом. Хейлу хотелось приспособить для этой цели свою землю, и он не хотел, чтобы Стелла Карие путалась у него под ногами.

Поэтому Хейл решил подкупить советников, чтобы они уперлись и не вносили изменений в систему. Однако Хейл не мог сам вкладывать в это деньги — у него возникли бы неприятности с законом. Поэтому он и Никерсон разработали хитрый план, заставив Стеллу Карие уплатить деньги якобы с целью повлиять на совет, чтобы он изменил зональную систему. Но Никерсон использовал эти деньги на подкуп членов совета, дабы они оставили систему в прежнем виде.

К тому времени, когда жители Ситрес-Гроув поймут, что большой завод, могущий обеспечить работой тысячи людей, уплыл в другое место только потому, что это выгодно какому-то политикану, возникнет…

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — прервала меня Берта.

— Я тоже надеюсь. Общественное мнение кое-чего стоит, если его возбудить.

— Ну, это тебе наверняка удастся. Я слыхала, что в Ситрес-Гроув уже не желают ни о чем говорить, кроме убийства и автомобильного завода.

В три тридцать пять того же дня городской совет Ситрес-Гроув собрался на специальную сессию и принял меры для изменения зональной системы, направленные на то, чтобы участок Стеллы Карие считался промышленным.

Когда указ вступил в силу, «Ситрес-Гроув Кларион» заверила своих читателей, что индустриальная экспансия, которой дальновидные отцы города потихоньку добивались в последние несколько недель, теперь обеспечена.

Друд Никерсон оставался «недоступным» для интервьюирования.

В мое отсутствие дважды звонила Стелла Карие. Элси Бранд записала ее сообщение и передала его мне, когда я вернулся. Мисс Карие сказала, что хотела бы повидаться со мной и что у нее «просто не хватает слов, чтобы выразить мне признательность».

Я оставил это без внимания.

Большая часть работы детектива перед процессом об убийстве состоит в добыче информации о присяжных.

Как только дело было передано в суд, мы с Бертой начали работать над списком, из которого должны быть отобраны двенадцать человек, которым предстоит определить степень виновности подсудимого.

Берта занялась пожилыми, а я — молодежью.

Конечно, было бы нарушением этики и прямым неуважением к суду разговаривать с этими людьми о деле, следить за ними так, чтобы они об этом знали, и вообще проявлять какую-либо деятельность, могущую повлиять на их решение.

Однако не существовало закона, запрещающего болтать с друзьями членов жюри или рыться в архивах, чтобы узнать, бывали ли они присяжными раньше, при рассмотрении каких дел и за какое решение голосовали.

Это была долгая и утомительная работа, но в итоге мы собрали неплохую коллекцию биографий.

Барни Куинн взял эти биографии и свел их к кратким резюме. После этого он взял резюме и изобретательно их зашифровал. Вертикальная черточка над квадратом напротив имени присяжного означала, что он честен и прям, но приемлем. Если черточка наклонялась влево, то это подразумевало, что присяжный настолько прям, что может удариться в другую крайность. Если черточка находилась под квадратом, значит, присяжный туп, упрям и предубежден. Если линия была горизонтальной, это означало, что присяжный легко поддается нажиму.

Я занимался уточнением фактов.

За день до начала процесса мне позвонила Стелла Карие.

— Вы так и не пришли навестить меня, Дональд.

— Я работаю день и ночь.

— Но вы же должны есть.

— Я не ем. Я глотаю.

— Я могла бы понаблюдать, как вы глотаете. Мне нужно кое-что вам сообщить.

— О чем?

— О деле, которым вы занимаетесь.

— Что именно?

— Мистер Хейл приходил ко мне несколько раз.

— Черт бы его побрал! Что ему нужно?

Она соблазнительно рассмеялась.

— Я скажу вам, но не по телефону.

— Честное слово, Стелла, у меня сейчас нет ни минуты…

— Это касается свидетеля.

— Хорошо, я увижусь с вами.

— Когда?

— Как насчет сегодняшнего вечера?

— К обеду?

— Давайте после обеда, — сказал я. — В обед у меня уже назначена встреча. Девять часов не слишком поздно?

— Нет. Приходите — буду ждать.

Я провел день, приводя в порядок список присяжных, и пришел к Стелле без пяти девять.

Когда Стелла Карие открыла дверь и склонилась ко мне, вырез ее платья обнаружил весьма привлекательные округлости, а когда она повернулась, чтобы войти назад, широкий разрез обтягивающей юбки продемонстрировал столь же заманчивый кусочек ноги.