Эрл Гарднер - Отведи удар

— У вас прекрасная память! — сказал я. — Кстати, мне кто-то рассказывал, что у вас работала девушка, которой очень повезло. Она получила в наследство миллион долларов.

— Миллион долларов? — Он удивленно выпрямился. — И работала у меня?

— Угу. Она была метрдотелем в «Спальне русалки». Девушка по фамилии Селлар.

— А, Селлар, — сказал он нахмурившись. — Ерунда! У меня была девушка по фамилии Селлар, но она никогда не получала миллион баксов. О таком я и не слышал никогда. Селлар… Селлар… Да, все правильно. Это фамилия Амелии. Это она и есть, Амелия Селлар.

— Может быть, она получила эти деньги, когда уже ушла от вас?

— Это могло быть.

— А вы не знаете, где она теперь?

— Нет.

— Не подскажете, где о ней можно узнать?

— Нет. Эти девушки повертятся здесь и исчезают. У меня когда-то был самый лучший выбор ножек во всем этом городе. А что сегодня? Вы не найдете теперь красивых ножек. Есть женщины с неплохими ногами, но не того класса, из-за которого мужчины готовы сорить деньгами. Женщины хотят иметь тонкие ноги. Но по-настояшему заводят мужчин только шикарные полные ножки. Я вспоминаю…

— Вы никогда не встречаете девочек, которые у вас раньше работали? — спросил я.

— Нет, конечно. В основном это была разгульная компания. Они приходили и уходили. Хотя на днях я встретил одну. Эту девушку зовут Миртл. Она у меня работала в двадцатом году. Тогда она была совсем девчонкой — восемнадцать или девятнадцать лет. И представь себе — она ничуть не постарела.

— А где вы ее встретили?

Она продавала билеты в кино. Здорово она выглядит, эта Миртл! Я посмотрел на нее раз-другой и сказал: «Слушайте, ваше лицо мне знакомо. Вашу маму зовут Миртл?» А она мне улыбается и говорит: «Я и есть Миртл». И я словно вернулся в прошлое. Она рассказала мне, что вышла замуж. У нее десятилетний ребенок. Конечно, в этих будочках, где продают билеты, такое освещение, что все девушки кажутся симпатичными. Но я вам говорю, мистер… Как, вы сказали, вас зовут?

— Лэм, Дональд Лэм.

— Да, правильно. Так вот, я вам говорю, Лэм — эта девушка выглядит сейчас ничуть не старше, чем когда она работала у меня. И кстати, о ножках. Вот у нее ножки что надо! Слушайте, мистер. Если бы у меня была дюжина таких девушек, как Миртл, и я бы открыл заведение… Хотя нет. Из этого ничего хорошего не выйдет. В городе сейчас нет звонкой монеты. Здесь нет бизнеса. Это как раз то, о чем я вам говорил. Люди тратят все свое время на то, чтобы вырывать друг у друга гроши. Здесь уже не найдешь потока льющейся валюты, под которую можно подставить ведро и вытащить его, полное долларов.

— А где, вы сказали, этот кинотеатр?

— А, это на Маркет-стрит, через четыре или пять домов после гостиницы «Твинпик».

— А как она выглядит?

— Хорошенькая, как картинка. Ее волосы были раньше чуть порыжее, чем теперь. А сейчас у Миртл каштановые волосы, как у всех модниц. Но при этом у нее прекрасный цвет лица и ярко-голубые глаза. Господи, она выглядит совсем невинной девушкой! А ножки! В общем, я вам говорю, мистер… Как, вы сказали, вас зовут?

— Лэм, Дональд Лэм.

— Да-да, правильно. Я стал забывать. К тому же у вас необычное имя. Кажется, память у меня уже не та, что раньше. Да, черт возьми, все мы сдаем с годами! Но я вспоминаю времена, когда в Сан-Франциско кипела жизнь. Здесь было полно людей, которые…

Я посмотрел на часы.

— Мне нужно еще успеть на поезд. Было очень приятно с вами посидеть, мистер Рениган. Вы извините, что я убегаю… Официант, счет, пожалуйста! Вы не торопитесь, мистер Рениган. Спокойно допивайте свое шампанское. Мне очень жаль, что я ухожу, но вы же знаете, сейчас все время приходится суетиться.

— Конечно, — сказал он. — Такова теперешняя жизнь. Если вы хотите сделать доллар, вам приходится бежать, чтобы успеть раньше, чем его прикарманит кто-нибудь другой. В былые времена все было иначе. Тогда денег хватало на всех. Люди не завидовали друг другу, и если вы что-то заработали, то могли спокойно положить это себе в карман. Тогда была совсем другая жизнь. А теперь везде рыщут правительственные агенты, которые суют нос в ваши книги и пытаются выкачать у тебя последний цент. Понимаешь, тогда не было ни налога с продажи, ни подоходного налога, ни налога на рабочую силу. Тогда было приятно заниматься бизнесом. И если бы тогда ко мне сунулся какой-нибудь чиновник и сказал, что хочет посмотреть мои книги, его бы вынесли на носилках. В таких случаях мы говорили: «Ты что, думаешь, что здесь Россия? А ну, выметайся отсюда к чертовой матери!» И поверь мне, приятель, власти в наши дела не вмешивались. Наверное, поэтому дела тогда и шли хорошо. Вот помню, был год…

Я пожал ему руку и поспешил уйти. В дверях я оглянулся. Он заказывал четвертый бокал шампанского и рассказывал официанту, как славно было в Сан-Франциско в былые времена.

В кинотеатре почти никого не было. Я просунул двадцатидолларовую бумажку в полукруглое окошко. Девушка, сидевшая за кассой, быстро нажимала красивыми пальцами кнопки кассового аппарата и улыбалась, глядя на меня большими невинными голубыми глазами. По виду ей было еще далеко до тридцати.

— Сколько вам? — спросила она. — Один?

— Ни одного, — ответил я. Улыбка исчезла с ее лица.

— Вы сказали «один»?

— Я сказал «ни одного».

Она убрала пальцы с кнопок аппарата и внимательно посмотрела на меня.

— Ну?

— Я хочу купить информацию ценой в двадцать долларов.

— О чем?

— О том времени, когда вы работали в «Спальне русалки».

— Я никогда там не работала.

— Мне нужен только маленький дружеский обмен информацией, — сказал я.

— Вы говорили с Рениганом? Он же чокнутый. Я никогда в жизни у него не работала. Он почему-то решил, что я работала в «Русалке», а в мои обязанности входит пудрить мозги покупателям.

Я медленно двигал взад-вперед двадцатидолларовую бумажку.

— Вам пригодились бы двадцать баксов? — спросил я.

— Конечно, но… Что вы хотите узнать?

— Ничего такого, что может вам повредить, — сказал я. — Там работала некая Амелия Селлар. Вы ее помните?

Девушка протянула длинные узкие пальцы и взялась коралловыми ноготками за край двадцатидолларового банкнота.

— Да, — сказала она.

— Вы хорошо ее помните?

— Да, мы с Амелией были близко знакомы.

— Где она жила тогда?

— В гостинице «Бикмор». Они с Фло Мортинсон снимали комнату на двоих. Фло была посредницей у шайки бутлегеров. Она очень дружила с Амелией.

— А где Амелия теперь?

— Не знаю. Я много лет ее не видела.

— Амелия когда-нибудь рассказывала вам о своем прошлом?

Она кивнула.

— Что она говорила?

— Она родом из маленького городка где-то в глуши. Для провинции она была слишком шустрой. Муж как-то придрался к ней и подал на развод. Но она смогла его перехитрить, забрала себе все имущество и двинулась туда, где веселее. У нее было с собой полно денег, но все это досталось какому-то мужику.