Екатерина Анашкина - Глоток лета со вкусом смерти

— Слава Богу! Я уж думала, что ты там навсегда останешься. Что так долго-то?

— Очередь была, оглянись, сколько народу! На, держи кофе. Ты же жаловалась, что спать хочешь. Если сахар нужен, залезь ко мне в правый карман, я взял на всякий случай пару упаковок.

Алиса взяла стаканчик и понюхала.

— Кажется, пахнет действительно как кофе. Надо же, я и не думала, что в таких местах можно купить что-нибудь достойное.

— Это еще что! — довольно промурлыкал Сергей и потряс своим жирным кульком. — Здесь такие классные чебуреки продаются! Я в прошлый раз себе чуть пальцы не отъел. Будешь?

Алиса чуть наморщила нос и отрицательно покачала головой.

— Фу, гадость какая! А ты уверен, что нам не надо на всякий случай заскочить в аптеку?

— Это еще зачем?

— Ну, как? Мало ли, где гуляли те собачки, которых в этих чебуреках запекли, — сказала она, боязливо косясь на пакет.

Сергей расхохотался. На его смех обернулась эффектная блондинка в короткой белой юбке и на высоченных каблуках. Алиса смерила ее презрительным взглядом и девушка, смущенно отвернувшись, поспешила к своей машине.

— Давай-давай, шагай отсюда, фифа, — пробубнила Алиса себе под нос так, чтобы Сергей не услышал. Конечно, с такой фигурой можно и глазки построить, у нее-то точно никаких проблем с купальниками нет.

— Ладно, Лисенок, садись давай, пора ехать, — отсмеявшись сказал он.

— Господи помилуй!

— Не ной, дальше — легче. Пробок больше не будет. Кстати, можешь подремать. А мне как раз надо кое-что обдумать.

— У тебя есть что-нибудь приличное в смысле послушать? А то от твоей «Нирваны» у меня уже голова раскалывается.

— Посмотри в бардачке. Там должен быть Эрик Клэптон и Би Би Кинг.

— А что есть Би Би Кинг?

— Эх ты, темнота! — Сергей картинно закатил глаза и покачал головой. — Это же настоящая звезда, король блюза! Никому больше не говори, что ты не знаешь это имя — позору не оберешься.

— Ой-ой! Можно подумать! Тоже мне меломан нашелся, — усмехнулась Алиса. — Давай уже отпирай двери, жара страшная.

Сергей пикнул брелоком и большой, как индийский слон, «Лендровер» тихо икнул и лениво мигнул фарами.

Алиса забралась в прохладное нутро салона, поставила диск, до упора отодвинула кресло и вытянула ноги.

— Я спать. Как приедем, разбуди, — она с наслаждением закрыла глаза и почти тут же провалилась в дремоту, а Сергей погрузился в свои тревожные мысли, которые со вчерашнего дня не давали ему покоя.

Хозяйская собака со странным, совершенно не собачьим именем Мурка приветливо завиляла куцым хвостом, завидев Катю, открывшую скрипучую, просевшую до земли, калитку. Отношения их заладились сразу, когда Катя утром отдала этой серо-бежевой чистопородной дворняге свой недоеденный бутерброд с колбасой. И теперь всякий раз, когда она входила или выходила из дома, Мурка припадала на передние лапы и заискивающе заглядывала ей в глаза.

Катя улыбнулась и вытащила из сумки пакетик с дешевыми глазированными сырками, купленными в ближайшем магазине.

— Что, собака, будешь со мной есть? Ну, иди сюда!

Катя присела на занозистую ступеньку крыльца и потрепала Мурку по впалым бокам, к которым намертво прилепились репейники. Та моментально слизнула с Катиной ладони предложенное лакомство и уткнулась в ее колени сухим кожаным носом. Девушка погладила ее между ушами и развернула еще один сырок.

— Если не возражаешь, я тоже поем. Мне, Мурка, силы нужны, — грустно усмехнулась она.

Некоторое время они молчали, думая каждая о своем. Знойный июньский день клонился к закату. Со стороны поля тянуло сладким запахом свежескошенной травы, где-то неподалеку в высокой бледно-сиреневой мальве жужжал деловитый мохнатый шмель, какая-то большая пестрая птица уселась на заборный столб и удивленно скосила свой глаз на Катю. Девушка с наслаждением вытянула ноги и скинула с них простенькие тряпичные туфельки без каблука.

— Вот если все будет хорошо, заберу тебя с собой. Хочешь? — обратилась Катя к собаке.

Собака вздохнула и облизала голые Катины ноги.

— И я хочу. Хочу, чтобы все было хорошо. Знаешь, Мурка, я уже и забыла, как это — «хорошо». Так долго было плохо, что ты себе даже не представляешь. Одна я совсем на этом свете. И это очень страшно — быть одной. Но если все получится, то очень скоро буду не одна! Но ты не переживай, нам всем места хватит. Только вот отпустит ли тебя твоя хозяйка?

Мурка, словно поняв Катины слова, едва слышно зарычала.

— Видно, вы друг друга не очень-то любите! — засмеялась Катя. — Иначе была бы ты поупитаннее. Ладно, пойду я. Мне сегодня надо пораньше лечь, дело у меня важное завтра. Увидимся, собака!

Катя встала, отряхнула крошки, подхватила сумку и туфли, и, помахав Мурке, вошла в дом.

В своей комнате она взглянула в потрескавшееся от старости, кривобоко пристроенное на противоположной к двери стене зеркало, и оно услужливо отразило унылую картину: узкая скрипучая тахта, древний, как мамонт, тяжелый шкаф с покосившимися дверцами, шаткий столик, накрытый липкой полинявшей клеенкой, трехногий табурет и узкое окошко, занавешенное выгоревшими ситцевыми занавесками. На подоконнике — чахлая герань и растопыривший в разные стороны свои колючие мясистые лапы столетник.

Катя бросила сумку на тахту, а сама присела на табурет. Из заднего кармана джинсов она выудила потрепанный блокнотный листочек: «Сосновый», 23.06.

Да, все правильно. Надо подождать до завтра. Господи, как же медленно тянется время!.. Нагнувшись, она дотянулась до сумки и вынула оттуда маленькую серебристую флешку. Она слегка подбросила ее на ладони и недобро усмехнулась.

Теперь доказательств больше, чем достаточно. Полтора месяца она, не жалея сил и времени, собирала по крупицам информацию. Теперь пора. Пора всем платить по счетам. В последнее время ее вера в высшую силу почти совсем угасла. Подлости и предательства прощать нельзя. Никогда и никому.

— Чтоб тебя разорвало, зараза такая! — услышала Катя под окном глухой недовольный голос хозяйки дома, в котором ей удалось найти это временное пристанище.

Почти сразу после этого послышался резкий звук, и Катя услышала, как заскулила Мурка. Значит, Алевтина опять ударила несчастную собаку. Катины кулачки невольно сжались и на глаза набежали злые слезы. «Заберу Мурку с собой. Вот заберу и все. И пошла эта Алевтина к черту, даже и спрашивать у нее не буду. Все равно она ей не нужна. А мне будет нужна».

— Эй, квартирантка! Ужинать будешь? — Катя отерла с лица соленые капли.

— Нет, спасибо, Алевтина Матвеевна, я не голодна, — крикнула она, поспешно сунула флешку обратно в сумку и затолкала под стол.

Шаркающие шаги приблизились, и в дверь заглянула опухшая физиономия. Складывалось полное ощущение того, что эта непропорционально большая голова приклеена прямо к телу, минуя обязательное для всех людей звено в виде шеи. Лицо Алевтины было таким, будто его слепил из пластилина маленький ребенок, понятия не имеющий о пропорциях: большой, испещренный оспинами нос, близко посаженные мутные глазки, широкий, как пасть варана, рот, в котором прятались черные редкие зубы.