Эрл Гарднер - Перри Мейсон: Дело заикающегося епископа. Дело об удачливых ножках

– Думаешь, ты говоришь мне что-то новое? – ответил Мейсон шепотом. – Ей об этом знать не надо, но вызывать ее свидетельницей я не собираюсь.

– О чем шепчетесь? – спросила Делла. – Задумали какую-нибудь гадость? Прибавьте шагу, а не то опоздаем на заседание.

Шумейкер вызывал свидетелей одного за другим, в манере боксера, пытающегося добить соперника, воспользовавшись тем, что тот в состоянии грогги [13] От англ. groggy – пьяный. Такое состояние часто возникает при получении неожиданного удара в нижнюю челюсть и сотрясении вестибулярного аппарата, проявляясь главным образом в виде головокружения. Оглушения и снижения мышечного тонуса. . Баллистик показал, что пули, найденные в автомобиле, выпущены из пистолета тридцать второго калибра, оставленного на полу того же автомобиля. Хозяин оружейного магазина в Солт-Лейк-Сити представил документы, подтверждающие, что Джулия Браннер купила у него этот пистолет. Сотрудник управления полиции Солт-Лейк-Сити представил разрешение, выданное Джулии Браннер на ношение этого самого пистолета тридцать второго калибра, и регистрационным номером, выбитым на найденном пистолете. Дактилоскопист показал, что после того, как высохла вода на поднятом со дна автомобиле, у верхнего края стекла в левой дверце обнаружили отпечаток пальца, который совпал с отпечатком среднего пальца левой руки Джулии Браннер.

Наконец, Шумейкер поднялся и чеканя каждое слово, объявил:

– Следующий свидетель обвинения – Питер Сакс.

Сакс, чей нос полностью закрывала повязка, закрепленная полосками пластыря, вышел к свидетельской трибуне и принес присягу.

– Вы знаете обвиняемую, Джулию Браннер? – спросил Шумейкер после того, как Сакс показал, как его зовут и где он проживает.

– Да.

– Случался ли у вас когда-нибудь разговор, в котором она упоминала Ренволда Браунли?

– Да.

– Вы знаете адвоката Перри Мейсона, который ее представляет?

– Да.

– Кто присутствовал при вашем разговоре с Джулией Браннер?

– Виктор Стоктон.

– Кто-нибудь еще?

– Нет.

– Где происходил этот разговор?

– В аэропорту Бербанка.

– Кто вы по профессии?

– Частный детектив.

– Ранее вы общались с обвиняемой по этому делу?

– Да, сэр.

– Во время этого разговора вы себя кем-то позиционировали?

– Да, сэр. Я позиционировал себя киллером и рассказал, какие убийства совершил за деньги.

– Когда произошел разговор, только что упомянутый вами, при котором присутствовал мистер Стоктон?

– Четвертого числа этого месяца.

– В котором часу?

– Примерно в десять утра.

– Что было сказано и кем?

Мейсон поднялся с места.

– Ваша честь, создается ощущение, что прокуратура ищет связь подсудимой с убийством, однако прокуратуре пока не удалось установить сам факт убийства. Я заявляю протест по этому вопросу, как неправоспособному, неуместному и не затрагивающему сути. Нет должного основания. Это не часть Res Gestae . Это не часть corpus delicti . Прокуратура, не текущий момент, не сумела доказать corpus delicti.

– Здесь мы не должны этого доказывать, как в вышестоящем суде, – возразил Шумейкер. – У нас всего лишь предварительные слушания. Мы должны лишь доказать, что преступление совершено и есть веские основания верить, что совершила его обвиняемая.

– Тем не менее, – гнул свое Мейсон, – вы не можете доказать убийство в любом суде, не представив corpus delicti . У нас, согласно версии обвинения, кто-то, не подсудимая , уехал на автомобиле Ренволда К. Браунли с того места, где стреляли, к причалу. Подсудимая к тому времени умчалась на собственном автомобиле, если мы верим показаниям мистера Бикслера. Так почему не предположить, что мистер Браунли, придя в сознание, сам завел двигатель, тронул автомобиль с места, но, потеряв ориентировку, направил его к краю причала? В этом случае он умер, утонув, а не от огнестрельных ран. И для того, чтобы доказать убийство, обвинение должно доказать, что смерть наступила в результате действий подсудимой.

– Совсем и нет, – с жаром заспорил Шумейкер. – Если, Ваша честь, предположение адвоката защиты соответствует действительности, и мистер Браунли умер, утонув, причиной этого были противозаконные действия обвиняемой, поскольку раны, полученные при стрельбе, лишили его способности вести автомобиль должным образом.

– Но вы не доказали, что раны лишили его способности вести автомобиль должным образом, – указал Мейсон. – Вы не доказали, сколько он получил ранений, попали ли пули в жизненно важные органы или только зацепили мышцы. Стреляли из пистолета маленького калибра, так что вполне возможно, что пули под кожей изменяли траекторию, миновав жизненно важные органы. Более того, если Браунли умер от утопления, подсудимая, даже если какой-то ее сообщник направил автомобиль в воду, конечно же, не может нести ответственности за смерть от утопления. Как только вы признаете возможность того, что Браунли мог прийти в сознание и направить свой автомобиль в воду, вы представите более сильный аргумент, опровергающий вашу версию, чем любой, который смогу предложить я. Вы сами молчаливо признаете, что не убеждены представленными вами же доказательствами.

Шумейкер побагровел.

– Это попытка помешать свершению правосудия, используя формальные причины, – проревел он, – и я…

– Минуточку, – вмешался судья Нокс. – Суд обратил внимание на этот момент, когда адвокат защиты весьма искусно вел допрос свидетеля Бикслера. Вопрос, что стало причиной смерти, остается. Остается и вопрос, а была ли смерть. Логично предположить, что Ренволд Браунли находился в автомобиле, когда тот падал в воду с причала, но доказательств тому нет. Я полностью отдаю себе отчет в том, что доказательства вины подсудимой не должны быть такими же, как в вышестоящем суде, который будет выносить приговор по существу, но я также понимаю, что если в настоящий момент я не приму дело к рассмотрению, подсудимая не получит никакого иммунитета и может быть арестована вновь после обнаружения тела Ренволда Браунли. Я думаю, вы признаете, как представитель окружного прокурора, что едва ли вы стали привлекать к ответственности эту подсудимую в вышестоящем суде по обвинению в убийстве до обнаружения тела.

– Не в этом дело. – Шумейкер едва сдерживался. – Это всего лишь предварительные слушания. Мы хотим четко доказать вину подсудимой. Мы хотим представить доказательства в полном объеме, чтобы стало понятно, что и как. И есть другие причины, по которым для нас особенно важно заслушать этого свидетеля перед общественн… Перед этим судом.

Мейсон пожал плечами.

– Представитель окружного прокурора оговорился. Он хотел сказать, перед общественностью.