Женя Л. - Дело №2 [СИ]

— А почему? — спросила я.

Дженни пожала плечами.

— Не знаю, может, они ее убедили как-то или уговорили. Но не думай, там ничего криминально нет, — засмеялась она, заметив, наверное, как сменилось выражение моего лица. — А какое у тебя дело?

Я вкратце изложила ей суть дела, не называя имен, кроме, разумеется, Хэннинга.

— И Хэннинг попадает в подозреваемые потому, как, знай он о двухстах пятидесяти тысячах, вполне мог бы ее убить и деньги присвоить, — домыслила она самостоятельно.

Я кивнула.

— Не знаю, насколько это возможно, — с сомнением в голосе сказала Дженифер. — То есть, то, что он решился убить клиента из-за двухсот пятидесяти тысяч.

— Я тоже. Но все дело в том, насколько он в них нуждался.

— Из того, что мне удалось разузнать ничего не указывает на то, что он нуждается, хотя, когда касается денег…

— Вот то-то и оно. Да еще ты упомянула, что у младшего брата какие-то проблемы.

— Никто ничего не знает. Просто, когда более или менее известный в определенных кругах господин продает свой весьма и весьма недешевый дом и переезжает в студию, пусть новую и хорошо отделанную, это кажется подозрительным.

— Тем более, что цены на недвижимость, в отличие от остальной Америки, все еще растут.

— Да.

Ничего больше нового Дженифер мне не рассказала. Мы с ней еще поболтали чуток, заказав по второй чашке кофе с пирожными, и разошлись, договорившись встретиться как-нибудь на Рождественских каникулах, если она так никуда и не уедет.

Прошла ровно неделя с того дня, как я ввязалась в это дело, и, кроме более или менее твердой уверенности, что ни Креченский, который даже не был моим клиентом, ни Анна к убийству Софьи не причастны, у меня не было. Подозреваемых, правда, набиралось прилично, но ничто не указывало на то, что у них были причины и возможности совершить убийство. Мотив, правда, вырисовывался веский в виде сумки с двумястами пятьюдесятью тысячами долларов, то есть, двумястами сорока пятью после того, как Анна стащила пять тысяч. Однако, все мои подозреваемые были людьми не бедными, и здравый смысл подсказывал, что их относительно тихая, спокойная и сытая жизнь была дороже, чем сомнительная выгода от украденных денег.

Делать мне было нечего, поэтому я поехала домой, то есть в лавку, и до конца рабочего дня помогала Алику с торговлей. По мере приближения Рождества покупателей становилось все больше. Некоторые искали подарки для друзей и родственников, а другие закупали детективы и приключения на каникулы, чтобы скоротать вечер если не у камина, то на диване в тепле и уюте. Алик был незаменим, поскольку каким-то образом ему удавалось прочитывать почти все новые наши книжки или аннотации к ним, и он мог и давал дельные советы покупателям. Кот, устав, наверное, от суеты, свернулся калачиком на своем пеньке около прилавка и только иногда водил ушами, прислушиваясь к разговорам или каким-нибудь звукам с улицы. После того, как мы, наконец, закрыли лавку в восьмом часу и поужинали, я направилась было в кабинет, но передумала и, взяв с полки детектив, который Алик, как я слышала, нахваливал одному из покупателей, пошла к себе. Через некоторое время ко мне присоединился кот. Так закончилась суббота.

Воскресенье началось поздно и пасмурно. Местный телевизионный канал из-за отсутствия новостей во всю обсуждал погоду на ближайшие сутки или двое — обильные снегопады, метели, туманы и небольшое похолодание. Я не думала, что ухудшение погоды скажется на количестве покупателей в воскресенье. Заставить американцев сидеть дома в выходной день и пропустить предрождественский шоппинг — дело, непосильное даже для критических погодных условий, а не то, чтобы какому-то снегопаду. Однако, лавку мы решили открыть часов в одиннадцать, поэтому после завтрака я отправилась в кабинет, чтобы привести в порядок мысли и наметить план дальнейшего расследования. Кроме того, нужно было подготовить нечто вроде отчета для моего клиента — Люси, которой, как я была абсолютно уверена, было в тот момент не до меня и до моих умозаключений. Люся рыскала по магазинам. Однако отчет все равно надо было набросать, и я достала из сумки тетрадь, в которою заносила все, что мало-мальски касалось расследования. Поломав голову и разложив как минимум с десяток пасьянсов на компьютере, я накропала отчет, смысл которого сводился к тому, что в результате проведенных мероприятий и опроса свидетелей наметилась новая линия расследования, а именно, поиск таинственного друга Софьи, с которым она коротала время в выходные дни. Я распечатала отчет, еще раз его перечитала, нашла и исправила несколько ошибок и, в конце концов, отправила Люсе по электронной почте. Звонка от инспектора, который пообещал мне проверить алиби нотариуса и страхового агента, я в воскресенье не ждала, а больше мне делать было нечего. Подумав, я решила, что, не зависимости от результатов проверки полиции, попробую еще встретиться и поговорить с секретаршей нотариуса и Жилем Хэннингом. Выгнать они меня, конечно, могли, но такая уж работа. Просмотрев еще бумаги по лавке, я пошла на кухню, откуда доносился запах кофе. Алик перед открытием лавки решил немного подкрепиться и готовил омлет. Я омлеты терпеть не могу, но кофе с удовольствием выпила. Коту тоже пришлось насыпать сухариков, поскольку есть под его пристальным взглядом и громкое мурлыканье было невозможно.

После кофе я почувствовала прилив сил и, сказав Алику, что я буду в кабинете на случай, если ему понадобится помощь в лавке, пошла работать. Идея была проста и не оригинальна — составить таблицу, в которой в разных столбцах отображались мотив, возможность и алиби каждого из моих подозреваемых. Их набиралось по крайней мере трое: нотариус Жульен Хэннинг, страховой агент Джон Заборски, сосед Джозеф Кранц. Подумав, я еще записала Жиля Хэннинга, с которым не встречалась, но у которого, как сообщила мне Дженифер, могли быть какие-то финансовые проблемы. Эти проблемы он вполне мог решить, прикарманив деньги Креченской не без помощи брата, разумеется, поэтому братьев я поместила в одной строке. Мотив, как мне казалось, у всех был только один — деньги, которые Софья планомерно снимала со счета и складывала в сумку, которую Анна и видела в день убийства на столе в доме Креченских. Вполне возможно, что убийца и посоветовал Софье эту маленькую хитрость, чтобы наказать изменника-мужа и не делить имущество при разводе. Дождавшись, когда Софья снимет деньги, преступник, не долго думая, ее убил, ловко подставив Володю, которого и подставить-то было нетрудно из-за Анны и ребенка. Однако, в письме преступник ни словом не обмолвился о мотивах Володи. Я достала копию письма Софьи в полицию и еще раз его перечитала. Странно. Идеальной была бы приписка, что муж не просто травил Софью, но у него была цель — избавиться от жены, чтобы жениться на любовнице. Но в письме говорилось только о том, что муж травил Софью каким-то лекарством, спрятанным в гараже. Из всего этого следовало, что Софья не была до конца откровенна с убийцей и не сказала ему о любовнице мужа. Наверное, ей было слишком уж невмоготу об этом рассказывать своему другу, да и унизительно к тому же. Что касалось возможности совершить преступление, то предстояло еще раз попробовать выяснить, насколько легко можно раздобыть препарат, которым Софью отравили. Кроме того, убийца должен был уметь делать уколы, впрочем, это не такая уж и задача, важнее было то, что Софья разрешила убийце сделать себе укол, значит, она безоговорочно ему доверяла. «Почему ему?» — снова спросила я себя. Во время своего прошлого расследования я тоже полагала, что убийца — мужчина, но ошиблась. Из женщин в этом деле фигурировали двое: Анна, любовница Володи, и Сузи Дэвис, психотерапевт, к которому обращалась Софья. Анну уже и так все подозревали, кроме, пожалуй, меня, а Сузи, судя по всему все-таки не достаточно хорошо была знакома с Софьей. Хотя, на всякий случай, я пометила себе — проверить алиби Сузи Дэвис на момент убийства. В общем, времени на составление моей таблицы ушло не так уж много — графы «алиби» и «возможность совершения преступления» были пустыми. Покопавшись в интернете и ничего не найдя ни на Кранца, ни на Жиля Хэннинга, ни на Сузи Дэвис, я посчитала, что сделала достаточно и больше расследованием в воскресенье не занималась. Разве что, взглянув на календарь, обнаружила, что до Рождества осталось чуть более недели. «Хорошо бы закончить до каникул,» — тоскливо подумала я и пошла в лавку.