Калеб Карр - Итальянский секретарь

– Что такое, миссис Хэкетт? Мой брат?

– О да, сэр, - был ответ. - Он в таком состоянии! Он, кажется, сейчас испустит дух, сэр!

Как бы нас ни заворожили находки, мы чуть не кувырком, налетая друг на друга, помчались к винтовой лестнице - Холмс, конечно, быстро вырвался вперед; он бежал так, что стало ясно - он беспокоится гораздо сильнее, чем нам показалось раньше.

К счастью, спустившись в столовую, мы обнаружили, что Майкрофт Холмс вовсе не при последнем издыхании - хотя нетрудно было понять, почему миссис Хэкетт так решила. Прибыв на вокзал Уэверли, Майкрофт с удивлением узнал: лорд Фрэнсис мало того что не приказал подать к их приезду экипаж из дворца, но и вовсе не собирался ехать в Холируд-Хаус, или, по крайней мере, не сразу; хотя Майкрофтов офицер разведки сумел раздобыть наемный экипаж, кучер его не смог перебороть свои страхи и доставить пассажира, уже измученного целодневным путешествием, ко входу во дворец; Майкрофта со спутником высадили на краю парка, и оттуда им пришлось идти пешком. Идти оставалось меньше полумили, но обычно Майкрофт столько не проходил и за неделю, и это усилие настолько утомило его, что он совсем запыхался, с него градом лился пот, и бедная экономка решила, что Майкрофт пыхтит и задыхается в предсмертной агонии.

В остальном возвращение Майкрофта из Балморала прошло совершенно благополучно, несмотря на то, что, как Холмс опасался, он рассказал все, что знал, о расследовании в Холируд-Хаусе; и когда ему объяснили, какая удача, что возвратился он по меньшей мере целым и невредимым, он испытал странную смесь облегчения, изумления и гнева: облегчение - по очевидным причинам; изумление - оттого, что не заметил ничего подозрительного в поведении лорда Фрэнсиса и не догадался, каково его истинное лицо; гнев - и на себя, и на брата, за то, что они допустили такого человека в августейшее присутствие. Майкрофт немедля отрядил нашего хмуролицего знакомца из военной разведки в город - попытаться выйти на след молодого хозяина Холируд-Хауса; но и после того, как офицер убыл на задание, Майкрофт неустанно бранил себя за то, что собственноручно доставил лорда Фрэнсиса в Балморал. Холмс изо всех сил старался убедить брата, что тот не должен винить себя за это рискованное положение, - он сам должен нести ответственность за любые вызванные сим опасности: во-первых, это пришлось сделать, чтобы мы могли получить лучшее представление о делах в Холируд-Хаусе, и во-вторых, никакого риска на самом деле не было, поскольку Холмс абсолютно уверен, что Майкрофт надежно обеспечивает безопасность королевы, - лучше, чем кто бы то ни было, даже если он по дороге из Балморала не разгадал подлинной натуры лорда Фрэнсиса.

– Но как, по-твоему, я должен был догадаться о коварстве Гамильтона? - осведомился Майкрофт, когда миссис Хэкетт принесла графин сухого хереса и бокалы.

– Прости меня, Майкрофт! - сердито и громко ответил Холмс, как часто сердятся люди, смертельно испугавшись за близких родственников, а потом обнаружив, что те счастливо избежали опасности. - Я думал, он носит такую фальшивую личину, что любой мало-мальски здравомыслящий человек не может не понять этого рано или поздно, как давным-давно поняли это слуги Холируд-Хауса. А вы с Ватсоном оба говорите, что не заметили ничего подозрительного…

– Дорогой мой Холмс, - перебил я, сам уже начиная сердиться, - я находился в обществе этого человека менее одного дня, а ваш брат - не намного дольше. Как вы сами тогда сказали в поезде, у всех людей разные таланты и способности. Так что, я надеюсь, вы простите нам недостаток энциклопедических сведений о преступных типах и их разновидностях.

– Отлично сказано, доктор, - подхватил Майкрофт, осушив предварительно три бокала так легко, будто в них была вода, а не херес. - Если бы я столько времени ползал по сточным канавам и опиум й ным притонам, как ты, Шерлок, возможно, я бы тоже заметил, что лорд Фрэнсис нечестный человек…

– Преувеличение - не довод в споре, Майкрофт, - ответил Холмс, изо всех сил стараясь не повышать голос. - Ты мог бы еще до приезда сюда заподозрить, что этот человек не таков, каким кажется.

– Прошу, скажи мне, о товарищ по играм и друг моего детства, - сказал Майкрофт, черпая уверенность в четвертом бокале хереса, - как я мог это сделать.

– Анализируя уже имеющиеся данные! - парировал его брат. - С самого начала было ясно, что это дело не связано ни с какими международными и политическими заговорами.

– А? - Майкрофт необычно резко вздернул голову. - Честное слово, Шерлок, ты слишком далеко заходишь. Как ты можешь это утверждать?

– Брат… - Холмс взял обеденный стул, повернул его, поставил боком к брату и сел, свесив руку через прямую спинку. - Ты ведь должен был сомневаться - серьезно сомневаться - в том, что все эти попытки покушения на жизнь королевы, про которые ты рассказывал, как-то связаны между собой.

Казалось, что Холмс не спрашивает, а почти умоляет, и я вспомнил его слова, когда мы говорили о длинной цепи взаимосвязанных покушений - «это уже слишком». Теперь я понял, что он тогда имел в виду - нельзя воспринимать эту идею всерьез, однако и в буквальном смысле тоже: их было слишком много . И, очевидно, его брат в какой-то степени почувствовал то же самое. Майкрофт сделал глубокий вдох, нахмурился и сказал уже мягче:

– В эту связь верят многие из тех, кому королева доверяет каждодневную заботу о своей безопасности. А я считаю, что эти люди - ты понимаешь, я сейчас не могу назвать их имена - всегда честны в своих мнениях. Кроме того, чтобы уговорить Ее Величество отнестись с пониманием к тем планам, которые могут действительно усилить ее безопасность, планы пришлось строить на определенных принципах, исходя из этих мнений.

– В том числе абсурдных? - спросил Холмс. - Майкрофт, мы имеем девять попыток, совершенных молодыми людьми или подростками приблизительно одних и тех же лет. В этом возрасте, как ни в каком другом, мальчиков обуревает идея оставить след в окружающем мире. Таким юнцам кажется, что оставить свой след - трудно, сложно и вообще недостижимо; и все же для отдельных неуравновешенных личностей всегда есть выход - они могут добиться славы, уничтожив, или попытавшись уничтожить, того, кто уже достиг заметного положения в свете! Образ действий преступников во всех случаях был настолько одинаков, настолько своеобразен, что вывод можно сделать только один - каждый из них прочитал о других попытках и решил сделать то же самое. Другого объяснения дать нельзя, разве предположить, что в питьевую воду в английских школах попал экзотический грибок, споры которого вызывают жажду убийства! И, наконец, в каждом случае покушавшегося наказывали таким образом, словно хотели вдохновить его последователей на новые попытки. Осужденный получал свое мгновение славы, а потом, за его труды, его удаляли от самой причины его страданий - анонимной толкотни нашего маленького островка. Вы, быть может, замечали, что в наши дни популярные газеты делают знаменитостей из отвратительно банальных личностей; и желание славы во многих, если не во всех, случаях становилось достаточной причиной для покушений якобы на жизнь Ее Величества.